Ян Ларри - Грустные и смешные истории о маленьких людях
Сахаров достал из-за пояса наган и протянул его Мишке:
— На, да смотри, носи его с честью, как и надлежит политконтролеру!
Мишка засунул за пояс наган, поддернул слезающие от тяжести револьвера штаны и спросил решительно:
— А кто эти… буржуи?
— А вот вся эта сволочь, которая против, — спокойно ответил Сахаров, прихлебывая маленькими глотками горячий чай.
— А ты… большевик или нет?
— Я-то?… А как ты думал — буду я буржуем под хвост смотреть?
— Выходит, что и я большевик, — задумался Мишка, но, вспомнив о Ваське, спросил быстро:
— Слушай, а ты не можешь назначить Ваську моим помощником?
— Могу!
— Ну, так назначай скорее!
— Назначаю — сказал Сахаров и налил себе в кружку какой-то бурды, напоминающей кофе.
III.Васька осмотрел наган хозяйственным оком, прицелился в старого кота, спокойно свернувшегося у печки и спросил деловито:
— А патроны у тебя есть?
— Есть!
— Где ж ты их раздобыл?.. Свистнул?
— Не глупи, — сказал Мишка, припомнив, что так очень часто говорил ему — Мишке — дежурный чиновник, — я не раздобыл и не свистнул, а как я теперь начальник телеграфа и политконтролер, то мне его дали большевики, а тебя я назначаю своим, помощником… Одевайсь, быстро, пора и на работу, малыш ты эдакий!
Наверное, в другой бы раз Васька обиделся за «малыша», но так как он торопился, то это оскорбление проскочило у него между ушей.
— Ну, ну… быстро, быстро!
Васька заторопился. Надевая в одну руку пальто, другою он за сундуком уже шарил, в поисках шапки и, одеваясь, опрашивал:
— А мне дадут наган?
— Дадут! Одевайсь! — торопил Мишка.
* * *На телеграфе явились к Сахарову и вытянувшись по солдатски — каблуки к каблукам, руки по швам — спросили:
— Ну, а что мы теперь будем делать?
— Известно что! Вы будете принимать и передавать телеграммы, а я стану марками торговать в кассе. Очень даже просто!
— Идет, — сказал Мишка, — и пошел в аппаратную. В аппаратной Мишка с важностью сел за стол дежурного по телеграфу и, сделав широкогостеприимный жест, буркнул — прошу садиться…
Васька хотел сесть непременно на стол, рядом с большущей чернильницей, но Мишка этого никак уж не мог допустить.
Мишка сделал зверское лицо, нахмурился тучей и постучал по столу наганом:
— Не глупить у меня!.. Слышишь?
Потом устроили небольшое совещание и совместно выработали план работы на ближайшее время.
На первых порах решили принимать все телеграммы, а передавать только «большевистские».
Решив, приступили к работе.
Собрали в кучу все телеграммы, отложили в сторону большевистские, а все остальные порвали и бросили в корзину.
* * *Через три дня дела пошли на полный ход. Сахаров продавал марки и многозначительно посматривал из маленького окошечка на снующую по конторе публику.
Васька принимал телеграммы, Мишка передавал их по назначению.
Иногда Васька приносил огромный пук телеграмм и уныло советовался:
— Глянь-ка, Миш — вот эта.
«Жив здоров целую телеграфируйте как вы Гусев».
— Ну?
— Я думаю изничтожить!.. Наверно гусь буржуйский!
— Порвать — говорит Мишка — дальше!
— «Поздравляю днем ангела» — читает Васька.
— Порвать… Буржуйская!
— «Маня выехала Москву»
— Рви!
— «Почему нет писем беспокоимся Зина мама.
— Рви!.. Ишь ты — беспокоимся? Это большевики, видать, беспокоят их…
Однажды за такой передачей их застал Сахаров:
— Что это вы рвете?
— А буржуйские телеграммы!
— Как буржуйские?
— А очень просто: приносят тут разные в шляпах и в манишках — так мы… рвем такие!
— Что вы делаете? — схватился за голову Сахаров.
— А думаешь то, что они сообщают, по твоему очень интересно?
— Да это… это, — растерялся Сахаров, — это, знаете, что? — и вдруг крикнул на всю аппаратную дико, нечеловечески, — не сметь больше… чтобы все передавать. Слышите? Ведь вы же черт знает, какую контру подкладываете под революцию… Как же возможно такое?.. а?..
— Что ж ты кричишь? — спокойно спросил Мишка, — если бы у нас штат был, тогда бы можно все передавать, ну а если мы вдвох с Васькой, — так как ты думаешь — можем мы справиться или нет? Своих телеграмм не успеваем отправлять, а тут еще буржуйские… Штат надо увеличить!
Сахаров подумал и сказал:
— Хорошо, приму меры!
IV.Однажды поздно ночью на телеграф пришел вооруженный матрос и спросил:
— Кто здесь комиссар?
Мишка спал в дежурной комнате; матроса принял Васька. Он величественно пригласил матроса „присесть в креслу“ и сдвинул ухарски фуражку на левый бок.
— Комиссара нет. Есть политконтролер у нас. А в чем, собственно, дело?
— Сюда придет сейчас Антонов-Овсеенко, — ответил матрос, — так пусть тут приготовят провода для прямого соединения с Кремлем… Понял?
Матрос встал, поддернул штаны и, сплюнув, направился развалистой походкой к выходу.
— Сичас… Сичас — забормотал Васька — это мы, пожалуйста, с большим нашим удовольствием!
И кинулся будить Мишку.
— Вставай!.. Вставай!.. Сичас Антонов-Овсеенко придет!
— Куда придет?
— Сюда!
— Ну?
Мишка вскочил и протер глаза кулаками.
— Антонов — с седьмой линии?
— Он самый! Сейчас матрос приходил!
Мишка испугался.
— Ф-ф-у-у!
Этот Антонов, по мнению Мишки, был самым отчаянным человеком.
Представлял он его не иначе, как в виде здоровенного детины с рыжими волосами, вооруженного с головы до ног; даже из ушей у него выпирали наганы, а под пальто, наверное, были спрятаны и пулемет и маленькая пушка.
— Я боюсь, — малодушно сознался Мишка.
— Я тоже!
— Бежим домой!
— Бежим!
Но было уже поздно.
В дверях показалась фигура высокого человека в желтой дохе, с нахлобученной на голову большой меховой шапкой, из под которой поблескивали огромные очки.
— Кто здесь политконтролер?
— Я, — сказал нерешительно Мишка, приподнимаясь с дивана.
Человек в дохе улыбнулся и протянул ему руку:
— Очень приятно!.. Я — Антонов-Овсеенко!
— Вы? — чуть не крикнул Мишка, — такой… такой…
Да он совсем не страшный — мелькнуло в голове у Мишки.
Антонов устало повел головой.
— Мне нужен человек, который мог бы передать несколько слов в Москву. У вас есть телеграфисты — большевики?
— Нет, — огорченно вздохнул Мишка, — у нас есть только одна сволочь — а потом, приподнявшись на носки, произнес храбро:
— Я вам могу передать все, что нужно… Не хуже телеграфиста передам!
— Да-а? — нерешительно протянул Антонов — впрочем, все равно… Где это?..
— Передают-то? А вот — прошу за мною!
Мишка провел Антонова через пустую аппаратную в заднюю комнату, где помещался аппарат Юза и открыл электричество.
— Присаживайтесь, где-нибудь… мы это мигом в один секунд… Москву вам!.. да?
Мишка вскарабкался на высокий табурет и завязил руки в белых клавишах:
— Ну?.. Вас с Кремлем, значит?
— Да, пожалуйста!
— Есть! — и тонкие пальцы засновали быстро и размеренно по клавиатуре.
Аппарат завыл, застучал, выбросил из щели длинную, узкую ленту, выскакивающую из нутри ровными скачками.
— Москва… Москва… Москва — шумело в проводах и в тысячевёрстное пространство скользил по проводам уверенный вызов маленького телеграфиста:
— Москва… Москва… Москва..
Через полчаса Мишка откинулся назад, блеснул радостно глазами и сказал толстым голосом:
— Готово… Можно начинать!
— Готово? Кремль у вас?
— Кремль держу… давайте!
Антонов придвинул стул к аппарату, вытащил из кармана портсигар и протянул его Мишке.
— Курите…
Мишка хоть не курил, однако папиросу из вежливости взял и даже зажигалку вынул с фасоном.
Антонов открыл свой маленький блок-нот, глянул в него боком — закрыл. Обвел глазами усталыми помещение и остановился взглядом на маленьком телеграфисте.
И долго, долго смотрел он, как раскуривает Мишка, и глаза его — под огромными, очками — затянулись влажными пятнами.
— Ну, — сказал Мишка, передвигая ухарски папиросу в уголок рта.
— Вы соединены с Кремлем?
— Да… с Кремлем!
— Попросите к аппарату тов. Троцкого!
— Попросите к аппарату тов. Троцкого. — сыпит Мишка, а в душе — кошки скребут:
— Эх, мамка, посмотрела бы ты сейчас на твоего Мишку!
* * *…тюрьмы разгружены… всего… необходимо пересмотреть.
… срочные распоряжения…
Переговоры продолжались полчаса.
На прощанье Антонов крепко пожал Мишкину руку, высыпал на клавиши Юза папиросы и» портсигара и поднялся:
