Одна маленькая ошибка - Смит Дэнди

Мне безумно хотелось ответить кузине ее же словами. Напомнить ей, что материнство – ни с чем не сравнимое чувство и что дом, муж и ребенок – это именно то, чего она хотела, ну так зачем теперь жаловаться, что я оставляю Руби наедине с ее счастьем? Но вместо этого я сказала:

– Нет, извини. Мне пора. – Я погладила пальцем щечку Клаудии. – Держись тут.

Итан собирался отправиться к родителям сразу после работы, не заезжая домой, так что высказать ему все, что я думаю насчет его звонка Руби, не получилось. К тому времени, когда я приехала к Стиву и Линн, внутри у меня все еще бурлила обида – и на кузину с ее комментариями, и на мужа с его поползновениями у меня за спиной. От осознания того, что впереди меня ждет семейный обед, становилось еще хуже: каждый раз, когда приходится иметь дело с родителями Итана, я мысленно трясусь, потому что их любимое занятие – напоминать мне о моей никчемности. Они уверены, что я недостаточно хороша для их сына и никогда не стану достаточно хороша.

Когда мы со Стивом познакомились, он тут же поискал на спутниковой карте наш дом и обнаружил, что половина двухквартирного жилища наших родителей с тремя спальнями не идет ни в какое сравнение с особняком Арчеров, где есть четыре спальни и две гостиные. С этого все и началось. Я-то боялась, что проблема будет во мне самой: и семья у меня простая, и университет я не окончила, – но, как выяснилось, я переоценила собственную значимость. Быстро стало понятно, что ни у Линн, ни у Стива не найдется ни одного доброго слова в адрес нынешних или бывших подружек собственных сыновей.

На первых порах я была так очарована харизмой Итана и тем, насколько он богат и как хорош в постели, что не особо волновалась насчет его родителей. Наивная, я полагала, что после свадьбы Итан примет мою сторону, когда его мать с отцом будут хаять мою семью или меня саму.

Я ошибалась.

Линн пригласила меня войти. Она выглядит кругленькой и уютно-домашней, однако всякий раз, когда я смотрю на эту ничем не примечательную женщину, мне вспоминается давнее признание Итана. Перед отъездом в университет мама усадила его и сказала: «Смотри, не води девушек к себе в комнату, иначе им будет очень просто обвинить тебя в чем‐нибудь». То есть вместо того, чтобы объяснить сыну важность информированного согласия от женщины на секс, она предпочла выставить весь женский род коварными обманщицами, которые спят и видят, как бы мужику жизнь сломать.

Улыбнувшись, я поприветствовала своего мужа-предателя и его родителей. А дальше лишь поддерживала вежливую беседу, сдерживаясь всякий раз, когда Стив уверял, что женщинам непременно платили бы столько же, сколько и мужчинам, если бы они и работали не хуже. Мне порой кажется, что он нарочно говорит такие вещи, чтобы меня спровоцировать, но я напоминаю себе, что мать Стива бросила его, когда он был совсем юным. Бабушка Итана вышла замуж второй раз и родила дочь; Стив о единоутробной сестре отзывается исключительно в язвительно-завистливом ключе.

Наши мама с папой понятия не имеют о том, что я думаю о семье Итана. Перед свадьбой – организацией которой в основном занималась Линн – наши семьи пересеклись лишь один раз, на совместном ужине у нас дома. Мама потратила немало сил, чтобы угодить гостям, однако Стив и Линн весь вечер отпускали язвительные замечания относительно «уютности» нашего жилища и дважды заставили маму сменить приборы, потому что на столовом серебре, видите ли, оказались разводы. Десерта они вообще дожидаться не стали. Я знаю, что мама с папой обиделись, но мы не стали поднимать этот вопрос, к тому же мама постоянно твердила: «У Итана очень славная семья». Под «славной» подразумевалось «обеспеченная».

Арчеры старательно изображают дружную и крепкую ячейку общества, но их младший сын Дэниел переехал на Бали и стал художником. Стив, и без того травмированный предательством матери, к тому же глубоко презирающий любые творческие профессии, был вне себя от ярости, и теперь они ведут себя так, словно у них только один сын, обладающий стабильной финансовой карьерой. А я как‐то купила несколько картин Дэниела и попросила отправить их сюда, в Великобританию. И теперь каждый раз, когда Стив и Линн заходят в гости и высоко отзываются об этих картинах, не подозревая, что это работы кисти их отвергнутого сына, я тихонько злорадствую.

Я только‐только потянулась вилкой к ломтику шоколадного торта, как Итан выхватил блюдце у меня из-под руки и протянул матери:

– Ты не могла бы разрезать его пополам?

Я с удивлением обернулась к мужу.

– Кусок очень большой, – пояснил тот. – Тебе точно нужно столько крема и сахара?

Несколько месяцев назад подобная ремарка заставила бы меня возненавидеть собственное тело и сесть на очередную диету, чтобы талия сорок второго размера стала еще меньше. Но сейчас, вкупе с коварными попытками манипулировать мной через Руби, слова Итана меня только разозлили. Однако я прикусила язык, не желая устраивать сцену на глазах у его родных.

– Линн тоже не умеет себя в руках держать, – усмехнулся Стив, и Итан, к моему возмущению, рассмеялся.

– Ада, я купила для тебя кое‐какие пренатальные витамины, – сообщила Линн, усаживаясь рядом с мужем.

Я напряглась, а затем покосилась на Итана. Он прилежно расправлялся со своим ломтиком торта. Значит, все это тоже было спланировано.

– Итан упомянул, что у вас есть некоторые… затруднения. Я читала, что начинать пить пренатальные витамины никогда не рано, – продолжила Линн. – В конце концов, все затруднения окупятся сторицей. Моя жизнь была бы невероятно скучной без детей.

Вот тут‐то и кроется суть проблемы. Долгие годы Линн каждые выходные в любую погоду торчала возле поля для регби; она заменила всех своих тщательно отобранных друзей на других мамашек, встречавших детей из школы; она часами сидела с детьми над домашними заданиями, чтобы ее отпрыски наверняка поступили в хорошие университеты. И все ради того, чтобы однажды они выросли и улетели из гнезда. А сама она все эти годы была женой и матерью – и больше никем. А я не хочу так жить. Хотя у меня ушло слишком много времени на то, чтобы это понять.

Между тем все смотрели на меня, ожидая реакции.

– Это очень мило.

– Мило? – Линн, кажется, озадачило выбранное мной слово. – Это прекрасно. Правда ведь, Стив?

– Ага, – откликнулся тот. – Как по мне, нежелание иметь детей – весьма эгоистичный выбор.

Я посмотрела на мужа, и тот кивнул. Соглашаясь с родными в том, что я «эгоистична», раз уж не позволяю ему засадить мне в матку ребенка, которым он совершенно не желает заниматься, потому что воспитание детей – это «моя гребаная обязанность».

– А как по мне, мужчине очень легко рассказывать женщине, что она обязана иметь детей, ведь не ему их рожать.

– Ну… – не сразу нашлась Линн. – Роды – это не так уж и страшно, я же родила двоих.

«Ага, а еще ты замужем за Стивом – в общем, сразу заметно, что ты в принципе любишь помучиться», – мысленно ответила я. Кажется, ты бы на моем месте наверняка подумала о том же.

– Когда у тебя родится ребенок и если это окажется девочка, можешь назвать ее в честь покойной сестры, – продолжила Линн. – Мы не станем возражать, да, Стив?

Ты пропала пять месяцев назад. И никому за это время ни разу не хватило наглости назвать тебя «покойной» в моем присутствии. Я не дура и понимаю, что большинство людей уже мысленно тебя похоронили, но обычно им хватает такта помалкивать.

– Что вы сказали? – Я положила вилку.

Линн оглянулась на мужа, ища поддержки.

– Да, – кивнул Стив, – мы подумали, что, когда у вас будет ребенок, будет уместно назвать его в честь покойной.

– Моя сестра не умерла.

Повисла неловкая пауза.

– В смысле? – изумился свекор.

– Моя сестра не умерла, – повторила я. – Она жива.

Стив выпрямился, расправляя плечи.

– Тело, конечно, до сих пор не нашли, но если уж смотреть правде в глаза…

Я всем корпусом повернулась к Итану, заставляя его наконец обратить внимание на собственную жену. Он неохотно поднял взгляд.