Milla Smith - Судьба амазонки
В ответ Золотая воительница показала меч. Вместо обычного навершия на нём красовалось изображение месяца.
– Луна, – бесстрастно произнесла Нейт.
– Ну что ж, давайте знакомиться! Милости просим к себе сестёр по оружию и вере.
– Её зовут Фахад, – Нейт продолжала переводить торопливую речь чужестранки. – Она была знатна и богата. Замужем за смелым и влиятельным человеком. Фахад безумно любила супруга. Однажды враги истребили их род. Все воины пали. Остались женщины, старики и дети. Им разрешили похоронить погибших, как подобает. Отец пожалел дочь, он не стал убивать её, чтобы положить рядом с супругом. Она просила, чтобы ей не мешали сопровождать мужа в загробный мир, но отец был неумолим. Старик всегда был не очень доволен зятем. Когда тот проиграл битву, и вовсе решил, что муж дочери недостоин быть рядом с его сокровищем вечно. Так жену разлучили с её второй половиной. Фахад ушла в степи с наиболее верными людьми. Она искала смерти в бою, чтобы пройти путём, которым ушёл из мира супруг, и чтобы оказаться рядом с ним в потустороннем мире вопреки воле отца. Много лет смерть избегает встречи с ней.
– Бывает же такое! Ладно, откровенность в обмен на откровенность. Я расскажу ей о себе, а ты переведи, только уши закрой – тебе не всё знать надо.
Девочка улыбнулась и приготовилась пересказывать долгое повествование матери, которая старалась смягчить его жёсткую основу.
Новые полудикие воительницы внесли нотки востока в привычный уклад. Они сторонились Избранниц Луны из-за невозможности полноценно общаться. Строгие воительницы резко контрастировали с развязными степняками. Так продолжалось, пока крепость Архелии не посетила Ортрун со своими девушками. Разбойница и Золотая воительница удивительно быстро нашли общий «язык». Обе обожали песни и танцы, весёлое застолье и острую шутку. Многочисленные пиры, устраиваемые Золотой гостьей в честь владелицы замка, сблизили их ещё сильнее. Ортрун любила петь, Фахад – плясать. Гибкое тело степной воительницы извивалось в свете факелов, завораживая взгляды, когда она с удовольствием исполняла танец своей родной стороны под мелодичный аккомпанемент и напевы девушек-дикарок. Золото таинственно позвякивало при каждом взмахе нежной руки. Невозможно было представить, что пришлая предводительница долгие годы наводила ужас одним своим именем на селения тех, кто близко познакомился с её жестокостью. Ортрун пела новые песни и баллады, голос девушки зачаровывал и уводил в поднебесье самые приземлённые мысли. Разница в возрасте не помешала им сдружиться. В итоге крепость Архелии новоиспечённые подруги покинули вместе и направились к бывшей цитадели Роскви, чтобы осесть там надолго.
Архи снова осталась одна со своими горестными раздумьями. Она не могла знать, что попала в ловушку, умело расставленную Клеппом. Боги были ни при чём. Дочь барона проиграла бы последнюю битву при любом раскладе: герцог позаботился об этом. Клепп собирался поддерживать те стороны, которые будут выступать против амазонок, неявно, но поддерживать. Герцог не желал смириться с потерей любимой и намерен был разрушить её мир, чтобы получить Архи обратно. Он не догадывался, что, теряя смысл своего существования, предводительница амазонок теряет саму жизнь. Естественная плата за благосклонность богов, которые земное бытие считают скорее наказанием людишкам, чем милостью. Не потому ли лучшие часто уходят первыми?
Долгие зимние вечера немного скрасила Хельга, навестившая подругу в мрачном неприступном «гнёздышке». Охотница соскучилась по родному дому и позволила себе маленькую прогулку к мужу и детям. По дороге она, конечно, заглянула к предводительнице. Услышав, что ряды амазонок пополнились необычным степным воинством, осторожная Хельга засомневалась в правильности решения подруги. Архелии пришлось напомнить ей, что дела их не так хороши, чтобы отказываться от помощи сестёр по оружию.
– Ты даёшь кров людям другой крови.
– Мы не вампиры, чтобы в крови разбираться. А, вообще-то, какая разница? Боги судят нас по чистоте души, а не крови… Разве не так говорит Берт?
– Ну да, – однако охотница не хотела уступать. – И всё же, если давать приют подобным им, то наш род сильно потеснят.
– Женщины не решают судьбу рода.
– И это говоришь ты?
– Я не слепая. Кто построил все крепости и замки, которые теперь укрывают нас от врагов? Кто выходит пахать в поле с мечом, чтобы защитить и дом, и посевы? Даже подлая шайка Рыжего приплывала на челнах, которые способны противостоять морской стихии. И лодки им строили не женщины… Мы пользуемся многими плодами дел мужчин. А книги, что читала я в детстве? Кто заложил в них вечную мудрость?
– Странно… Ты принижаешь женщин?
– Нет. Без нас всё, что они делают, вообще теряет смысл. Мы можем оправдать или нет все их старания. Кто-то должен унаследовать землю. Женщина постоянна, предсказуема и уязвима. Под яркими нарядами часто скрывается серая посредственность. Слабая половина человечеств должна вести себя незаметно и скромно, чтобы выжить. Наше воинство нарушает все правила – людские и небесные… В природе так заведено: неброская уточка скрывает под своими крыльями гнездо. Так заведено богами. Просто нашим поселенкам не оставалось выбора. Они погибли бы, смирившись, и тогда женщины попытались бороться и продлить род единственно возможным способом. Бывшие бродяжки стали вольными амазонками. Пока есть единство, мы неуязвимы. Однако всё может измениться… Мы успокоимся, почивая на лаврах, и вера ослабнет. Тогда многие предпочтут вернуться в привычный мир – мир, принадлежащий мужчинам. Возможно, идя обособленной дорогой, воительницы не могут пересечься с теми, кто действительно заслуживает продолжения в веках. Одно могу точно сказать: победит не тот род, что легко истребляет другие племена: они, как правило, не способны сохранить и собственных детей. Слишком много агрессии. Она подчас не управляема и разворачивается на своих. Женщины пытаются смягчить удары судьбы, но силы неравны. Нет, победит тот род, чьи мужчины способны не только защищать, а в большей мере работать на племя. Истово повышать его благосостояние, не нарушая заповеди богов. Им необходимо также и высокое умение беречь и любить свою женщину, своих детей, свой мир…
– Берт говорит, что надо любить всех – и чужих детей, и других людей, и мир вокруг.
– Правильно. Только тяжело очень. Поэтому многие предпочитают ограничиваться любовью к себе.
Архелия замолчала, потом встрепенулась, будто вспомнила нечто важное:
– Как Гунда? Выздоравливает?
– Знахарка сделала, что могла. Гной начал течь из раны, пришлось удалить одну грудь, чтоб не умерла.
– Здорово ей досталось в последнем бою.
– Гунда быстро идёт на поправку. Смеётся, что теперь удобнее будет тетиву натягивать: ничего лишнего не мешает.
– Так её же в левый бок ранили?
– А она левша!
– Вот повезло.
– Таких «везунчиков» после каждого боя всё больше. Мне столько лучниц не надо…
Хельга и Архи долго не могли расстаться. Переговорено было, казалось, всё, но снова и снова всплывали свежие темы для обсуждения. Пребывание охотницы у госпожи затягивалось. Архелия решительно остановила бесконечные беседы и почти силой выпроводила Хельгу вон из крепости – продолжать начатый путь. Предварительно дочь барона взяла слово с подруги, что по возвращении та даст ей знать, где находится герцог. Предводительница намеревалась сама навестить давно брошенный дом и родителей. Нейт также следовало представить старикам. Девочка же бредила встречей с любимым братиком. Да и Архелии не терпелось увидеть сына. Теперь она лучше понимала чувства охотницы, расставшейся сразу с двумя детьми. Если, не видя родителей, дочь барона слегка скучала, то без сына выла от тоски. Встречи же с отцом ребёнка Архи стремилась избежать любыми способами.
Зима тянулась бесконечно. Нейт росла и всё больше беспокоила мать. Уж больно отличалась она от своих сверстниц. Нет, она ничем не походила на свою воинственную родительницу, но слишком легко давались ей науки, в которых сломали бы голову и учёные мужи. Архелия обнаружила в крепости Хозяина неплохую для тёмных в времён библиотеку, которой он вряд ли пользовался. Несколько толстых и пыльных фолиантов за ненадобностью лежали в самых дальних углах замка. Дочь барона сперва сама обучала девочку всему, что знала. Когда её возможности были исчерпаны до дна, пришлось искать старых учителей, которые ещё помнили самого Исама озорным и смекалистым пареньком. Архелия доверила ребёнка их заботам и успокоилась, а рано. Педагоги быстро отказались от занятий, утверждая, что маленькая Нейт всё схватывает с полуслова и повторения не требует. Мать терялась в догадках: для чего богиня одарила слабое дитя столь щедрыми дарами? Будущее дочери пугало непредсказуемостью.
Тем временем из городища пришли нерадостные вести: умерла старая колдунья. Архи сама отправилась в старое поселение амазонок, чтобы проводить в последний путь добрую женщину, которая не жалела себя, помогая несчастным девушкам-воительницам. С почестями, достойными знатной особы, предали они прах усопшей земле. Рядом высился холмик могилы старика-ухажёра и бывшего возлюбленного Архелии – Исама. Предводительница амазонок поспешно покинула место, где присутствие красавца-воина ощущалось почти физически. Переступив порог вечности, Исам вдруг стал ближе к Архелии. Она боялась привязаться к духу умершего любимого. Ведь она не могла быть с ним после смерти так же, как и с живым человеком.
