Сергей Нагаев - Прямо сейчас
Советник президента Прибытков, решивший не уезжать просто так с Красной площади после того, как Паутов с позором выставил его из Мавзолея, припарковал джип у Исторического музея и все это время слушал Чистякова. Когда брань толпы в адрес борца с коррупцией дошла до степени, непосредственно предшествующей рукоприкладству, и стало понятно, что выступать Чистякову осталось совсем недолго, Прибытков вернулся к джипу, но взялся не за руль, а за термос, в котором хранился кенозин. Злобно усмехаясь, он открутил крышку, осторожно слил из термоса жидкий азот прямо на резиновый коврик в машине. Потом вытряхнул на сиденье пластиковые стержни с кенозином, подождал немного, пока обсохнут, и сунул их в карман.
– Сочувствую, – сказал Прибытков, приблизившись к Чистякову. – Мы незнакомы, но мне близки ваши идеи.
– Это тупорылое стадо никогда не будет жить по-человечески, – Чистяков устало махнул рукой. – Ничто не заставит этих плебеев услышать голос свободы и гражданского достоинства.
– Ну почему же. Есть такое средство, – ответил Прибытков. – Причем очень эффективное. Обожаю это слово. У вас, я вижу, найдется тут десяток соратников, чтобы разойтись в разные части площади и разбрызгать вот это? Нужно просто расплавить зажигалкой кончик трубки и разбрызгать. Это не опасно для здоровья, не волнуйтесь.
– Наркотик? За кого вы меня принимаете? Я такими вещами не занимаюсь.
– Нет, это точно не наркотик. Новейшая разработка ФСБ. Заставляет людей некоторое время позитивно воспринимать любую информацию. Жаль, что потом это проходит. Но все же это лучше, чем ничего. Подумайте, когда еще вам удастся собрать такую толпу на главной площади страны? И вдобавок с онлайн-трансляцией на весь интернет – вон америкосы-то продолжают со своего автобуса снимать. Ваше выступление они сняли, насколько я видел. И, я бы сказал, забавный финал вашего выступления тоже сняли.
– Вы из ФСБ? С каких это пор ваша контора помогает таким, как я?
– Вот прямо с этих самых. Но второго шанса мы вам не предоставим, найдем политиков помоложе, поамбициознее. Решайтесь, – Прибытков взял одной рукой руку Чистякова, другой рукой вложил в нее стержни с кенозином. – А меня здесь не было. Я вам ничего не давал. Вы ничего не разбрызгивали. Никто ничего не узнает, гарантирую, потому что вещество улетучивается без остатка минут через пятнадцать и никак потом не определяется. Ну, чего вам терять? На данный момент вы уже всех своих перспектив лишились: теперь Паутова двадцать лет народ не позволит трогать даже мизинцем. А стране все-таки нужен новый лидер, вы-то это понимаете. Удачи, будущий президент, – сказал Прибытков и повернулся, чтобы идти к джипу.
– Постойте. А на меня это… вещество не подействует?
– Нет, если ближайший к вам очаг распространения будет на расстоянии метров тридцать от вас, – Прибытков решительно зашагал к джипу и с ухмылкой тихо пробормотал: – Или сто. Или двести, как у гранаты. Вот и проведем эксперимент в полевых условиях.
* * *
– Господи, что я наделала? – шепнула Паутову Леночка, когда они разомкнули уста. – Никто не должен был знать про нас.
– Все к лучшему, – шепнул в ответ Паутов и улыбнулся. – Теперь я как джентльмен просто обязан на тебе жениться.
Придворный телережиссер выключил камеру, снял с головы большие наушники и, протягивая их Паутову, сказал:
– Владимир Иванович, вы сейчас не в эфире, так что можете отдохнуть, но мне вот ассистент сейчас доложил: народ хочет видеть вас на Красной площади. Послушайте.
Паутов взял коромысло с наушниками и приблизил один из них к своему уху.
– Па-у-тов, вы-хо-ди! Па-у-тов, вы-хо-ди! – послышалось из наушника многоголосое скандирование.
– Что я им, Дед Мороз, что ли? – сказал Паутов, но было видно, что он польщен. – Как дети на елке, ей богу.
Режиссер мимикой своего подвижного лица и жестами как бы спросил: а почему бы и нет?
– Поздравляю, Владимир Иванович, мы так переживали за вас, – сказал откуда ни возьмись появившийся в кабинете пресс-секретарь Паутова. – А эту идею я как ваш пресс-секретарь поддерживаю – пойдите на Красную площадь. Кто сказал, что митинги – это только для оппозиции? Отлично будет смотреться в новостях: стихийный митинг на Красной площади в поддержку президента. И это честный многотысячный митинг, их туда никто из госучреждений за отгулы не пригонял.
– Даже не знаю. Без всякой подготовки?
– Поздравляю, Владимир Иванович, с победой! С точки зрения безопасности на Красной площади через полчаса все будет под полнейшим контролем, – прибавил замминиста внутренних дел, тоже откуда ни возьмись выросший рядом с Паутовым. – Полиция в форме уже рассредоточивается, чтобы поделить площадь нашими сотрудниками на сектора, и конечно, сотрудники в штатском тоже сейчас будут на каждые пять квадратных метров по одному.
– Помост с трибуной для вашего выступления сейчас к Мавзолею приставим, это мы живо, – проинформировал Паутова еще один откуда ни возьмись выскочивший подчиненный, на сей раз это был мэр Москвы.
– Хорошо, – сказал Паутов, – через полчаса выйду к людям. Работайте, готовьтесь.
Паутов поднял голову, огляделся и с удивлением обнаружил, что кабинет наводнен всякого рода высокопоставленными чиновниками, желающими разделить с ним радость победы, а его Леночка оттеснена ими куда-то, ее вообще нигде не было видно. Отовсюду неслось:
– Поздравляем, Владимир Иванович! Мы так волновались за вас.
Паутов понял, что Леночка, скорее всего, ушла. Он хотел спросить у окружающих, где она, но запнулся, не зная, как ее им назвать – не Леночка же. А как? По фамилии? В любом случае это будет выглядеть как-то неестественно и, пожалуй, глупо, подумал он.
– Так, мне надо привести себя в порядок, – громко сказал Паутов. – Давайте-ка все, я хочу побыть один. Быстро!
Чиновники немедленно потекли вон из кабинета. Паутов подошел к своему рабочему столу и взялся за телефон.
– Клавдия Степановна, вы на месте? – спросил он, услышав в трубке голос своей помощницы из приемной.
– Я с утра на месте, как полагается, я ждала вас, Владимир Иванович, – ответила она. – Господи, вся эта стрельба у вас в кабинете, и вообще, весь этот ужас, я так рада, что…
– Хорошо-хорошо, – остановил ее Паутов. – У меня к вам просьба. Вернее, две. Первая: задержите у себя людей, с которыми я в Кремль пришел, включая иностранца этого, как его, Дэниела…
– Дрейка. Ой, с удовольствием. И не мечтала агента 707 рядом увидеть.
– Да, предложите им чаю, там, кофе. А всех этих докладчиков – попросите в зал совещаний уйти.
– Хорошо. Это всё?
– Нет, это до сих пор была первая просьба. А вторая – соедините меня по телефону с… Леночкой. Да, с моей Леночкой. Где она, не видели?
– Она уже уехала из Кремля. Сейчас соединю.
– Нет. Если уехала, то не надо. Я потом сам ей позвоню.
Паутов остался в кабинете один, если не считать трупы. Паутова мертвые особо смущали. Кто-то, кажется, замминистра МВД, сказал ему, что не нужно ничего менять в обстановке, сейчас приедет бригада следователей и криминалистов, чтобы все оформить как полагается. Что ж, пусть пока лежат. «Ничего не меняйте в обстановке» – надо ж такое про мертвых сказать! Паутов посмотрел на почившего Микулова, тот так и сидел в кресле.
«Ты стал обстановкой, Антон Максимович, мебелью, – подумал Паутов. – И я тоже могу скоро стать мебелью. Сколько мне еще жить? Десять, двадцать лет? И всё. Потом стану мебелью истории. Эта работа меня доконает. Может, прямо сейчас на митинге эффектно заявить, что на следующих выборах не буду выставляться на должность?»
– Черт! Где я? – сказал вдруг один из трупов и пошевелил ногами, которые только одни и были видны Паутову за рабочим столом.
Паутов вздрогнул. Кто там воскрес? Туда вроде Алексей отлетел. Или это кто-то из Микуловских телохранителей? В суматохе перестрелки не очень-то запоминаешь, кто куда отлетает. Паутов осторожно заглянул за стол и увидел, как оперативник Алексей (а очнулся именно он) сел, опершись спиной о стену, и потирая левой рукой ушибленный затылок, достал правой рукой из-за пазухи стальную флягу. Фляга была смята застрявшей в ней пулей.
– Вот сволочи, такую флягу испортили, – сказал он, не видя, что за ним с любопытством наблюдает Паутов. – Во что теперь брусничную настойку затаривать?
– Леха, ты живой? – искренне обрадовался Паутов.
Алексей своим простоватым лицом напомнил ему Артема Алексеевича, Артемку, его погибшего то ли дворецкого, то ли денщика. А не сможет ли Алексей заменить Артемку? Интересно, если спросить у него что-нибудь, чтобы он быстро, не размышляя, ответил, получится у Лехи, как у Артемки, дать по-детски точный прогноз событий?
– Вставай, Алексей, мне нужна твоя помощь, – сказал Паутов.
