Наталья Горская - Благодать
Одни говорят, что воспитание национальной вражды начинается именно с озвучивания этих многочисленных оскорбительных прозвищ. Другие заявляют, что надо не на слова обращать внимание, а на дела: могут на словах обругать, а на деле первыми прибегут на помощь, когда другие, «вежливые», которые на словах ничего такого не скажут, повернутся задом. Вежливо. Мол, мы тут ни при чём, мы вас очень уважаем и даже всем сердцем любим и скорбим, но… свои проблемы решайте сами.
Что вообще есть слова? Так ли уж много они значат? В некоторых культурах вообще могут смиренно сказать: «Мир дому твоему» и даже процитировать что-нибудь изысканное из мудрой поэзии Омара Хайяма, и тут же… выстрелить тебе в спину, когда ты поверишь врагу, расслабишься с убеждением, что такой «вежливый» и культурный товарищ никогда не принесёт в твой дом зло – он же только что мира пожелал дому моему! Эта глупая вера в слова так часто подводит русских людей, что, пожалуй, львиная доля наших несчастий проистекает от этой веры. Мы охотно верим любой болтовне, даже не обращая внимания на дела существа, эту болтовню производящего. Наши политики разоряют страну дотла, но стоит им при этом с трибуны периодически обновлять признания в любви к России, как мы уже не замечаем ни ужасающей бедности, ни безобразного бездорожья, ни растущей преступности, в которые они ввергли страну своими действиями. Мы словно бы не замечаем дел говорящего, а обращаем внимание только на слова: «Он же только что сказал, что работает на наше же благо!».
Слова, слова, слова! Тут, там, сям – всюду слова. Там кого-то словом оскорбили, тут уже взглядом обидели, сям задели за живое, что вообще ничего не сказали и даже посмотреть побрезговали. А есть и такие, кто чихать хотел и на то, что на него как-то не так (та ещё формулировочка) посмотрели, да припечатали вслед «неполиткорректным» словцом.
Дурные слова – всего лишь признак невоспитанности того, кто их озвучивает. Словечки же типа «хохол» или «чухна» у нас часто произносят совсем беззлобно. Это такая же грубость, когда женщину назовут не женщиной, а, скажем, бабой, а мужчину – мужиком. Да, грубовато, хотя некоторым такая хамоватость даже нравится. Некоторые вообще предпочтут называться именно мужиком, так как слово «мужчина» на их взгляд звучит как-то слишком уж утончённо, что ли. Женственно! А «обругать» человека его национальным прозвищем могут чисто автоматически, безо всякого желания обидеть человека, скорее даже с сочувствием: «Надо же, с виду приличный человек, а хохол (москаль, бульбон, лях – выбирай на вкус)». Иногда люди сами не понимают, отчего такие слова у них вырываются, даже не пытаются это анализировать. «Ох, и умные же вы, жиды! – говорил наш главный инженер главбуху, и вроде как комплимент делал: – Что за удивительная нация: ни одного дурака среди вашего брата не встречал». Или обзовут человека полукровкой, а потом добавят, что полукровки получаются самыми красивыми людьми – в генотипе там что-то этаким особым макаром складывается. Бывает и такое, когда неблагозвучным эпитетом инородца называют даже с каким-то ужасом и страхом, напряжённо вглядываясь в человека с выражением лица «эк, как же это тебя, голубчик, угораздило-то?..» или «слава Богу, что меня миновала чаша сия!».
Звание еврея в России вообще больше напоминает некий ранг. Если человек у нас необычайно умный и одарённый на фоне серого большинства, то тут же вылезает нечто на уровне рефлекса: а уж не еврей ли он?.. Если он обладает внятным умом и может так же внятно выразить свои мысли, у окружающих тут же вылезает подозрение: «Как пить дать – еврей. Ну, если не сам, то в поколении прабабок жиды точно затесались!».
– Почему Кобзон так талантлив?
– А потому что – еврей.
– Почему радиостанция «Эхо Москвы» так смело критикует власти и их прихлебателей?
– Так ведь евреи же!
– Отчего Виталия Вульфа интересно слушать, даже если он о погоде станет говорить?
– Да всё по той же причине!
– Как посмел некий майор выказать всё, что он думает о своём милицейском начальстве?..
С майором Дымовским вышло вообще интересно: сначала говорили, что он – шпион, заслан из космоса, прогульщик, пьяница, маньяк, ест людей (иногда живьём). Говорили, что угодно, лишь бы не вникать в суть обозначенной проблемы. Потом всех осенило: «Да он жа – еврей!». И все сразу успокоились: «Ах, еврей? Ну, тогда всё понятно. Этим – можно».
То, что в России простительно еврею, не всегда принимается в исполнении нееврея (которого, впрочем, тут же причисляют к евреям). Неизвестно, как в других странах «вычисляют» эту нацию, но у нас – чаще всего именно так. Это даже не тянет на антисемитизм. Это скорее некое обиженное признание и даже восхищение смелостью и одарённостью, которые не доступны остальным. Неевреям.
Еврей в России – странное понятие. Получается так, что это не забитый тихоня с такими же тихими странностями и домашними причудами вроде безобидных и каких-то бесформенных героев Шолом-Алейхема. Это не смехотворный персонаж анекдотов про Рабиновича. Это – боец.
– Вашему цеху повезло: у вас евреи есть. Не то, что у нас – тихони одни! – завидовали нашему цеху во времена бесчисленных забастовок в девяностые годы. – Ваш Юра Канцлер ка-ак выйдет, ка-ак выскажет начальству всё, что о них думает, прямо в харю им, в харю!.. Как он в прошлый-то раз этих поддел, а! Это ж талант надо иметь, чтобы вот так язвительно, но в то же время культурно, чтобы не подкопаться было на предмет оскорблений. А наши только и могут молчать-молчать, а потом выдать какую-нибудь ерунду типа: «Я тя щас на ломти порву!». Ага, напугали вы этих лярв, как же, порвёшь их.
Примитивное сознание начальства из Управления при столкновении с самими речистыми активистами из профсоюзов, которые ну ни как, панимашь, стервы такие, не желали работать по шесть-семь месяцев без зарплаты, ничего лучше не придумывало, как только старалось просто подметить, напомнить, так, на всякий случай: «Да вы часом не евреи! Как посмели, кто дал право?!.. Нет, ну точно – евреи». То есть и возмущение, и какое-то скрытое восхищение одновременно. Потому что если нашему отечественному еврею чего не нравится, он тут же об этом заявит, обратит на это внимание, пусть даже намёками или открыто и весьма ядовито. Он молчать не будет! И все сразу: «А чего это он так наше кабинетное жульё-ворьё костерит и не боится? Ему что, больше всех надо?.. Ах, да он же – еврей». Мол, мы-то так не сможем, мы-то лучше промолчим, нам ничего не надо, мы люди не требовательные, нам лишь бы зарплату за позапрошлый год выдали и цены на водку и туалетную бумагу на двадцать копеек не повысили…
И не любят их потому, что русский еврей (да-да, именно русский – такое вот самобытное явление) обладает всеми теми чертами характера, которые так необходимы для выживания в России. Хитрость и пронырливость в хорошем смысле этих слов – куда у нас без них? Кто в России не боится критиковать вечно вялые и неповоротливые власти, кто осмеливается требовать лучших условий жизни? Русский мужик? Да Боже упаси! Русский человек, как вол, тянет на себе и вороватую власть, и тяжёлую свою долю, и что показательно – молча. Разве только в адрес своих близких чего рявкнет и надаёт оплеух жёнам-детям, чтобы не доставали своими мелочными нуждами, разве изредка когда возмутится, начнёт бодаться с внешним миром – опять-таки молча или грозно мыча что-то невнятное, – да и насадит на рога всегда не того, кого было нужно, кто на самом деле был виновен в создании тяжёлого положения. Потом невинно убиенных торжественно снимают с рогов и причисляют к рангу страстотерпцев, а посмевшие позволить себе выплеснуть свою многолетнюю ярость каются в содеянном и посыпают голову пеплом.
«Они там в США расизм хотят победить, а у нас люди одной расы чего-то делят и никак поделить не могут», – смущённо думал иногда Иван Ильич про далёкую Америку, где теперь жили его дети. То есть, как человек образованный, он всего этого не принимал. Но сейчас почему-то остро почувствовал какой-то необъяснимый дискомфорт и тревогу от узнанной информации относительно своего имени. Еврейский вопрос в России нынче был неактуален: его вытеснило противостояние на Северном Кавказе. Былого пыла нет, да и вообще давно замечено, что антисемитизм во втором – третьем поколении слабеет. «Морда жидовская» окончательно уступила место просто «морде нерусской». «Морда кавказская» как-то не прижилась. Жидовская – это грубо и оскорбительно, а кавказскими могут быть и очень хорошие явления жизни, например: вина, курорты, кухня. А если говорят «морда», то непременно надо к ней дальше присовокупить что-то хамское. А что может быть хамского в таком величавом слове, как «Кавказ»? Что касается еврейства, то про многие желательные качества в человеке скажут «еврейский ум», «еврейская пронырливость». Никак не жидовская. Есть даже такие русские люди, которые даже не догадываются, что слова «жид», «жидовский» имеет отношение к евреям. Они крепко уверены, что всё это производные от слов «жадный» или даже «жидкий, жиденький».
