Дан Борисов - Троглобионт
На дворе было уже совсем светло.
5. Сладкий сон
Егор проснулся от дискомфорта. Не то чтобы имелось какое-то неудобство или ему что-то мешало, скорей наоборот – было слишком хорошо: слишком тепло, слишком мягко и до слюнявости уютно. Не мешало даже легкое похмелье, а как бы придавало шарма – изюминка эдакая. Выкарабкиваясь из сна, он постепенно начал осознавать, что лежит под одеялом на спине, на своем диване, что под тем же одеялом находится совершенно голая дама, голова которой с копной рыжих волос покоится у него подмышкой, а её большие упругие груди обнимают его левый бок. И как только он всё осознал и прочувствовал, сразу проснулся и вспомнил всё: эту даму он видел второй раз в жизни. Нет, сегодня уже – третий. Еще он её видел вчера и в прошлую субботу. «Так… утренний синдром – как её зовут? Зовут её Лида… да, Лида… Это же Лида!».
В прошлую субботу он утром уехал с заставы и провел полдня в отряде – ни столько дела, сколько пустой трёп – решил остаться в городе и уже ближе к вечеру зашел поужинать в кафе, рядом с домом, где он снимал маленькую квартирку. За соседним столиком что-то отмечали три девушки, верней две девушки и дама. Молодая дама. Почему-то сразу она ему запала в сознание как дама, не девушка, не женщина, а именно дама – во всей её фигуре и в движениях было что-то непреодолимо женственное, из романов прошлых веков. Из самого близкого по времени, такие дамы могли встречаться, если что у Чехова. По идее, самцы должны были кружиться вокруг неё роем, но этого не наблюдалось. Когда она посмотрела на Егора, он понял, почему этого не происходит – она обдала его таким холодом, такой неприступностью, что не очень настойчивый кавалер сразу бы спасовал. Впрочем, была еще одна причина – возле обычного мужчины в этом городе она смотрелась бы крупновато. Мужчины любят крупных женщин, но, к сожалению, смотрятся рядом с ними смешно. Когда Егор пригласил её танцевать, и они встали рядом, оказалось, что ростом они были одинаковы, правда Лида была на каблуках, но рост Егора – метр девяносто с мелочью.
Егор от волнения заказал еще коньяку, еще и еще раз танцевал с ней, и с третьего танца, уже совершенно откровенно предложил ей свою дружбу. Однако, танцевать-то она танцевала, а всё остальное пропускала мимо ушей. Егору даже не удалось её проводить, потому что за девушками пришла машина и увезла их в неизвестном направлении.
Когда дама вышла из непосредственного поля зрения, Егор почти сразу о ней забыл, во всяком случае, на следующий день и всю неделю он не вспомнил про неё ни разу. И вот, вчера, в этом же кафе, Витя Мишкин обмывал майорскую звездочку. Ордена и звания обмываются довольно шумно. Хороший человек обмываемый или плохой, не имеет значения – это праздник войскового братства, гусарская гулянка. Сдвинутые столы в темном углу кафе, звездочки в бокалах, шум, звон. И вдруг, кто-то кладет руку Егору на плечо, даже не на плечо – там колючий погон, а ниже – почти на грудь. Она. Дама. Лида.
– Белый танец, – и больше ничего не сказав, указала на средину зала.
Они танцевали вальс. Егор умел танцевать вальс. Научился еще курсантом под старую пластинку. В семье, как реликвия хранилась старая пластинка, называвшаяся «Под кленами»: «И в вальсе закружилися, играл на мостовой военного училища оркестр наш духовой». Лида заказала такой же приятный старый вальс. Егор был весел и в ударе. Кружась в вальсе, он держал её за талию и смотрел в глаза. Только глаза были другими, не такими отчужденными, как в прошлый раз – теплыми. Когда закончилась музыка, они так и остались стоять, обнявшись.
– Я принимаю ваше предложение, – тихо произнесла она, видимо, заранее заготовленную фразу.
– Почему? – выдал Егор, понимая, что глупей этого уже ничего не придумать.
– Потому что ты меня достал! Ты снился мне всю неделю, ты приставал ко мне каждую ночь! Но как только доходило до дела, ты разворачивался и уходил. Всё, хватит, отрабатывай!
– Что, прямо здесь?
– Как хочешь.
Они ушли сразу. Егор даже ни разу не оглянулся на стол, где остались его боевые товарищи.
Егор, потихоньку освободившись, встал и ушел в ванную. Егор не любил смотреться в зеркало, но, когда чистишь зубы, невольно утыкаешься в это приспособление. Из зеркала на него глянуло небритое и слегка помятое лицо, с зубной щеткой во рту – типичный русский Ванек – пришлось сразу бриться, чтобы хоть как-то примириться со своей внешностью. Возвращаться в комнату совсем раздетым Егор не решился – накинул халат, висевший рядом с полотенцем.
Уходя, Егор аккуратно поправил одеяло на своей даме, это он точно помнил. Сейчас же одеяло было сброшено – дама лежала в позе Данаи, с закрытыми глазами и вроде как спала. Он сел в кресло напротив, закурил и с глуповатой улыбкой уставился на свою подругу. Картина была замечательная: центр композиции – телесный холм с пушистым треугольничком посредине – безусловно доминировал и притягивал взгляд. От него в обе стороны шли покаты вниз: вправо – плавной линией бедер к круглым коленкам и далее, до самых пальчиков с розовыми ноготками (без признаков лака); влево – к талии и чуть выпуклому животику, гораздо более приятному, чем у настоящей, т. е. картинной Данаи, и потом линия опять шла вверх, обрамляя две шикарные выпуклости, и опять вниз, где среди рыжих волос нельзя было не залюбоваться её лицом, которое нисколько не портил нос с легкой горбинкой. Всё это великолепие было плотно обтянуто матовой кожей, делая её похожей на мраморную статую. Было еще что-то, усиливавшее впечатление классической скульптуры. Егор не сразу заметил – на грудях у неё не было сосков. Груди были равномерного белого цвета, чуть может белее остального тела, с легкими заострениями посредине.
– Нравится? – она произнесла, не открывая глаз, совершенно не сонным голосом, и не дожидаясь ответа, который знала наверняка, продолжила, – кофе у тебя есть?
– Есть. И даже сахар есть… а для хороших людей, еще и баранки…
– Неси! Хотя, нет… я сама пойду…
Она легко соскочила с дивана, покрутилась у зеркала и элегантной походкой удалилась из комнаты. Егор остался в кресле, чтобы дать ей возможность привести себя в порядок и вышел на кухню только, когда услышал оттуда металлический грохот.
– Я уронила какие-то крышки, – она стояла, виновато глядя на беспорядок, – что у тебя с посудой? не поймешь, что где лежит…
– Я сам не знаю. Всё это мне досталось в комплекте с квартирой… я не пользуюсь.
– Заметно… Сейчас у тебя будет порядок!
Она закрутилась по кухне, разбирая, протирая и расставляя предметы по-своему. Егор, как остановился у двери, так и стоял, наблюдая за этой суетой. Кухня, конечно, была маленькой, но не до такой степени, чтобы всё время задевать друг за друга – Лида это делала нарочно. Она даже и не подумала одеться и, дразня Егора, периодически терлась об него, то грудями, то попой. Наконец порядок был наведен, кофе разлит, в какую-то вазочку уложены баранки и шоколадка, которая появилась, видимо, из Лидиной сумочки. Они начали завтрак. Лида села вполоборота к Егору, сказав, что любит смотреть, как мужчина ест, и, действительно не сводила с него глаз. По мере того, как пустели чашки, она стала придвигаться всё ближе и ближе и, когда Егор поставил пустую чашку на стол, она уже совсем обняла его ногами.
– Хорошо тебе со мной? – Егор попытался что-то ответить, но она закрыла ему рот ладонью, – а ты оказался гораздо лучше, чем в моих снах… а почему ты не спрашиваешь ничего про меня? Замужем я или нет? Или еще что-нибудь?
Она хитро смотрела ему в глаза, но руки с губ не снимала и, единственное, что оставалась Егору для ответа – это возможность целовать её пальцы.
– Сколько сейчас времени? – тут она убрала руку.
– Вон же часы – двадцать минут десятого.
– Я не могу смотреть на часы – я смотрю на тебя… я должна насмотреться на неделю вперед. Ровно в десять я должна буду уйти – у нас еще уйма времени для полезных дел… быстрее… быстрей в постель – я не могу больше терпеть…
Егор вышел из дома в половине одиннадцатого. У подъезда его ждал Уазик. Егор запрыгнул в машину.
– На заставу!
Он пребывал в прекрасном настроении и, против обыкновения, не стал ругать водителя, хотя машина была помыта не идеально – на подкрылках виднелись следы грязи. На предыдущем месте службы, в горах, он не обращал внимания на такие мелочи. Там после первого же километра езды, машина покрывалась толстым слоем пыли, да и всё вокруг было каким-то пыльным, неприбранным. Всё соответствовало одно другому. Но здесь – совсем другое дело.
Сразу по приезду сюда, к новому месту службы, ему очень понравился этот город с новыми красивыми домами – наукоград, построенный в самые последние годы существования Союза в сорока километрах от финской границы. В конце марта, когда Егор появился здесь, город еще прикрывался снегом, везде, включая дороги, снег был почти совершенно белым, сверкающим под ослепительным солнцем, что выгодно отличало эти места от погрязшей в слякоти Москвы. Даже зимой город оставался зеленым – редкие дома, расположенные на пригорках, прятались в соснах, которые непонятно как успели вырасти за такое короткое для деревьев время. Егор думал – когда сойдет снег, город поблекнет, но этого не произошло, весной город расцвел и стал еще краше. Сейчас, летом зелень немного потускнела, но пыли не было. Город стоял на песке и камнях и всегда выглядел свежевымытым. В таком городе просто стыдно было бы появляться на грязной машине.
