Анна Джейн - Северная корона. По звездам
«Опять ты меня дразнишь?» – мрачно мысленно спросил Никита у вновь появившейся в мыслях девушки из прошлого. Он не без труда выкинул ее прочь, вновь успев уже в который раз задаться вопросом, а поверила ли Карлова словам на его прощальной записке?
Парень делал вид, что читает, хотя по большей части смотрел в иллюминатор. Облака продолжали плыть на восток, а небо вокруг было не бумажное, а синее-синее. Оно казалось живым единым существом, неспешно дышащим бескрайней высотой.
Ник не был ценителем прекрасного, но когда по громкой связи объявили о скорой посадке, он вдруг понял, что хочет, чтобы небесный пейзаж запечатлелся в его разуме надолго.
Он недоверчиво продолжал рассматривать облака. Одно из них, какое-то неправильное, вытянутое, напомнило ему татуировку с предплечья Андрея. Другое, как раз по соседству с ним, – женский профиль с длинными волосами. И тут же еще одно – цветок на старом ковре, что висел в комнате деда. Ник машинально, словно не замечая этого, сжал пальцы в замок.
Да, он сделает то, что планировал уже так давно. Время пришло.
Синее продолжало соперничать с белым, и нельзя было сказать, чего было больше в небесной выси.
Ангелы должны были появиться здесь. Иначе они совершат преступление против неба.
А может быть, облака – это и есть ангелы?
Жаль, что их не бывает. Чертовски жаль.
Или их убивают еще до их рождения. Кто? Например, демоны. Они-то точно существуют. Живут в людях.
* * *Ника приземлилась на чуть размытую нежно-зеленую поляну и встала босыми ногами на нагретую землю, примяв изумрудные травинки, которые, впрочем, совершенно на это не обиделись. Светящееся тонкое золотое покрывало, сотканное из теплых солнечных лучей, что принесло девушку в это место, обвилось вокруг ее ног, потерлось вокруг щиколоток, словно ласковая кошка, и унеслось прочь, в приятно-голубое небо, на котором красовались совершенно неподвижные, несколько нечеткие облака, похожие на взбитые сливки – но не белоснежные, а цвета топленого молока, в которое кто-то щедрый положил чайную ложечку меда. Вдалеке, на северо-западе, за много-много километров отсюда небосвода касались острые пики гор. Они, правда, были такими же слегка размытыми, как и все вокруг, словно невидимый художник бросил на картинку особенный эффект – своеобразный мягкий фокус. Но это не делало зрелище менее впечатляющим. Напротив, придавало пикантность и особенную нежную мягкость блуждающей ирреальности.
Ника протянула руку вперед, словно хотела коснуться кажущихся крохотными гор, и улыбнулась. Ей нравилось это волшебное место, в котором, кажется, она потеряла остроту зрения, но чувствовала себя счастливой. Девушку радовала и эта природная красота, чьи краски были слегка приглушены. Ей было так хорошо и привольно, что хотелось бежать навстречу слабому освежающему ветерку. Ника, недолго раздумывая, раскинула руки в стороны, как в детстве, и понеслась вперед. Ноги ее не чувствовали усталости, дыхание не сбивалось, и девушке казалось, что она летит.
Около тонкого журчащего ручейка, неожиданно выросшего перед ней, девушка остановилась. Звук воды напоминал ей звон праздничного хрусталя. А свежесть, исходящая от ручья, – прохладу мятного пломбир.
Ника наклонилась, зачерпнула обеими руками ледяную прозрачную чистую воду и стала пить, а после умылась. Тысячи крохотных капелек миниатюрными бриллиантами засверкали на ее лице, шее, обнаженных плечах, предплечьях, запястьях. А утолившая жажду Ника опять умиротворенно улыбнулась, глядя на огромные голубые, розовые, оранжевые цветы, самовольно растущие по обеим сторонам ручья. Ника опустилась на землю рядом с ними, вытянула ноги и оперлась руками позади себя, совершенно не заботясь о том, что ее идеально белое простое платье до колен может испачкаться. Ей безумно нравилось тут и хотелось остаться здесь, в обители природного спокойствия, навсегда.
Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох, чувствуя, как аромат неведомых трав, небесных меда и молока заполняет ее легкие. Правда, к этому сплетению запахов примешался еще один, чуть терпкий, горьковатый, похожий на запах мужского одеколона. Удивленная Ника вдохнула воздух еще раз и еще. И с каждым разом одеколон чувствовался все сильнее и сильнее. К тому же легкий ветерок, развевающий волосы девушки, стал уверенным ветром, и теперь, когда он касался обнаженной кожи Ники, по ней бегали едва заметные беспокойные мурашки. Чуть сладковатый привкус родниковой воды, которую девушка только что пила, превратился в морозно-мятный. Такой возникает после того, как почистил зубы, а потом выпил холодную воду.
Девушка недовольно повела плечиком. Одеколон казался ей до боли знакомым. Кажется… кажется, таким пользовался один неприятный тип по имени Никита Кларский. Да, точно! Это был именно тот аромат!
В небе что-то затрещало, и Ника открыла глаза. Она все так же находилась на своей красивой, с нечеткими контурами поляне, горизонт которой украшала горная гряда. Только вот небо слева, за границей беззаботного ручья, стало темнеть, а зелень травы и краски цветов – блекнуть. Солнце, которое находилось точно над ручьем, удивительным образом тоже стало меняться. Одна его часть оставалась такой же наивно-возвышенно золотой, а вторая приобретала серебряный оттенок. Чуть позднее серебро стало таять, как восковая свеча; капли темнели и превращались в вытянутые буквы, делая левую половину солнца все больше и больше похожей на круг, вырезанный из газеты.
Мир по левую сторону от ручья стал черно-белым, тусклым и очень ветреным – порывы ветра оттуда проникали и на цветную половину поляны, Ника ежилась и, подобравшись, настороженно смотрела влево. Чудесным образом она одновременно и понимала, и не понимала, что творится с этим необыкновенным местом, а еще ей стало очень грустно. Легкость и желание летать пропали, как будто бы их и не было.
Внезапно на черно-белой стороне некогда целостной поляны появилась серая мужская фигура. Молодой светловолосый человек в брюках и рубашке с закатанными рукавами встал напротив ручья и с любопытством уставился на него стальными глазами.
Ника мгновенно поднялась с земли, не отрывая взгляда от парня, находящегося за границей ручья. Естественно, она тут же его узнала! Вот откуда появился запах одеколона – это просто Никита был неподалеку!
– Никита! Ник! Ник! – закричала Ника, подбегая к ручью, но молодой человек не слышал ее. – Никита! Я тут! Ник! – не переставала кричать девушка, ступая ногами на острые камни, скрывающиеся под шлейфом холодной быстрой воды.
А он так и не глянул в ее сторону, так и разглядывая ручей. Даже присел на корточки, вглядываясь в него, как в самый интересный в мире экран телевизора.
Ника хотела было перебежать ручей, чтобы оказаться рядом с парнем, но ей не позволили сделать это. Она врезалась в невидимое препятствие – прозрачную стеклянную стену, уходящую в небо и упирающуюся в самое солнце, разделяя его на две половины. Сколько бы Ника ни кричала и ни била кулаками в эту своеобразную перегородку, у нее ничего не получалось. Ни разбить ее, ни дозваться Никиты.
Ника в изнеможении прислонилась к невидимой стене, чувствуя в ней странную пульсацию, и стала беспомощно вглядываться в так близко находящееся лицо Никиты, который все никак не мог оторваться от ручья.
«Что он там забыл?» – подумала девушка и тут же увидела через перегородку, что в воду Ник смотрит не просто так. Оказывается, вместо своего привычного отражения в воде он видел все, что творилось на ее стороне ручья: ее небо, ее облака, ее поляну, ее горы и ее саму, разумеется.
Преломленное неправильное отражение. Такое же неправильное, как и этот мир.
У Ники от вдруг появившегося плаксивого и очень тоскливого страха, выжигающего ее грудную клетку изнутри, на глазах выступили слезы. Они были не такими, как в жизни, а огромными и невероятно блестящими, словно она плакала драгоценными прозрачными камнями. Слезы медленно стали спускаться вниз по ее щекам, не забывая искриться на солнце. Никита увидел это и покачал головой, нахмурившись, а Нику вдруг озарило – как будто бы кто-то щелкнул пред ее лицом пальцами и подкинул отличную идейку.
Она, не отрывая взгляда от того, кто столько времени мучил ее, опустилась на колени. Девушка вдруг поняла, что должна сделать, и засунула в воду руку – по самый локоть.
– Сделай так же! Так же! Понимаешь?! – с отчаянием в голосе говорила девушка, показывая пальцем другой руки то на себя, то на него, то на весело блестевший под лучами матового солнца ручей. – Пожалуйста, сделай так же! Ник! Давай же!
Никита понял ее не сразу и поначалу просто смотрел в отражение своей части ручья с недоумением, но спустя пару минут он как будто бы тоже увидел, что кто-то щелкает пальцами, и как бы нехотя повторил ее жест. Он тоже опустился на колени, сведя брови к переносице. Миг – и его рука также оказалась в воде.
