Владимир Романовский - Наваждение
6
В министерской приемной толпились какие-то люди, некоторые подозрительного вида. Фотина стала наводить справки – кто главный, кто заместитель, с кем нужно говорить. Никто ничего не знал и не понимал и понимать не желал. Она кидалась в кабинеты – ее останавливали. Она спрашивала и умоляла. В ответ пожимали плечами. За полчаса попыток прорваться хоть к кому-нибудь, или хотя бы попасть в какую-нибудь очередь, она очень устала.
Присев на кресло в вестибюле, Фотина уперлась локтями в колени, голову положила на руки, и заплакала.
Неподалеку от нее возле стены стояла пара – фрау лет шестидесяти, в дорогом костюме, и мужчина, не достигший еще тридцатилетнего возраста, в стильных брюках, прекрасного покроя пиджаке, и мягких, элегантных ботинках. Тихо беседуя с дамой, молодой человек водил рассеянно глазами по сторонам – и вдруг увидел Фотину.
Он подошел к ней и осторожно дотронулся до ее плеча. Она подняла на него заплаканные глаза.
– Здравствуйте, – участливым тоном сказал молодой человек. – Вам нехорошо? У вас горе? Что случилось?
У Фотины не было сил говорить. Она молча вынула из сумочки письмо с впечатляющей цифрой и красным шрифтом в конце и подала его молодому человеку. Он бегло пробежал письмо, пожал плечами.
– У вас нет денег заплатить? – спросил он.
– Мне никто никаких услуг не оказывал! Не за что платить! А меня посадить хотят! – хрипло сказала Фотина и зарыдала.
Парень еще раз пробежал глазами письмо.
– Я вам верю, – сказал он. – Не волнуйтесь. Сейчас все уладим. Если вас не затруднит, пойдемте со мной.
– Куда? В тюрьму? – спросила почти безумная Фотина.
– Нет, зачем же в тюрьму. Вон туда, – и парень кивнул по направлению к даме, с которой давеча беседовал.
Фотина поднялась и пошла за ним.
Подойдя к даме, молодой человек показал ей письмо – не для чтения, а как предмет, вещественное доказательство – и сказал так:
– Это просто чудовищно, что они там творят, в этой «Комиссии», Марина Владиславовна. Не поддается описанию. Они забыли об элементарных нормах приличия. Они ведь призваны помогать людям, а не давить, стращать и репрессировать. Ведь на дворе вовсе не эпоха Ивана Грозного. Им платят зарплату – чтобы они оказывали помощь! Хороша помощь. Вот перед нами стоит обыкновенная русская женщина, мать-одиночка. Не богатая. Работает, растит детей. Никого не обижает. И вот, пожалуйста – что-то не сошлось в бюджете, и они решили добрать нехватку вот таким вот зверским способом, за счет матерей-одиночек. Им ничто не свято. Их самих всех посадить надо. Или сжечь на площади. Исаакиевской, а лучше на Дворцовой, нагляднее чтобы.
Марина Владиславовна взяла у него письмо и быстро его просмотрела, надев очки.
– Это Брянцев мне устроил, – наябедничала Фотина, переполняясь надеждой.
– Брянцев? – удивилась Марина Владиславовна. – Я знаю его родителей. Да, помню, он именно в «Комиссии» работает. Вот негодяй. А какие у него родители. Замечательные, душевные, последнюю рубашку снимут. И такой сын. Нет, я этого так не оставлю. Сейчас пойду звонить. Распустился. Завтра же его уволят, и ничего вам платить … э … – она заглянула в письмо … – уважаемая Фиона…
– Фотина, – поправил парень.
– Именно. Уважаемая Фотина, солнышко, не волнуйтесь, идите себе спокойно домой. Никаких штрафов и никаких судов. Что еще за новости! Ну, наконец-то мне есть чем заняться во второй половине дня. А то я уж от безделья выть было начала. Ну, сейчас я им устрою! Представляю себе, как они заскулят! Ты ведь меня знаешь, Серж.
– Очень хорошо знаю, Марина Владиславовна.
Она улыбнулась, и Серж улыбнулся в ответ.
– Ну, я пошла их убивать. Очень приятно было познакомиться, Фотина … как вас по батюшке?
– Олеговна.
– Очень приятно, Фотина Олеговна, очень! Не волнуйтесь, забудьте все это как дурной сон! Всего вам доброго.
И она ушла куда-то на мраморную боковую лестницу.
– Все в порядке, – сказал Фотине Серж. – Если Марина сказала, значит – сделано. Она человек слова.
– А кто она такая? – спросила Фотина.
– Глава отдела.
Фотина поразилась своему везению.
– А вас как зовут? – спросила она на всякий случай.
– А, простите, оплошал. Сергей Витте, к вашим услугам, Фотина. Отчества не нужно, зачем, мы с вами еще молоды. – Фотина плохо соображала в этот момент и даже не улыбнулась. Сергей Витте был ее моложе по крайней мере лет на десять. «Мы с вами» – тонкий ли комплимент, или казуальная пошлость – она не стала разбираться, не было сил. – А я вам так скажу, Фотина, вы сейчас в таком состоянии, что вам просто необходимо развеяться. У меня сегодня как раз весь день свободный. Не составите ли мне компанию? Поедемте куда-нибудь. Хоть в Летний Сад, или в тот же Сестрорецк, на Залив. А? А потом зайдем где-нибудь поужинаем. Хотя мне нужно сперва заскочить домой, переодеться, сделать несколько звонков. Да и вам не мешало бы – простите за откровенность, но это вполне объяснимо – учитывая то, что вы пережили – вам бы тоже нужно и душ принять, и кофе выпить, или чаю хорошего. Заедем ко мне, и сразу на Залив. Там открылось недавно замечательное кафе, с хорошим видом и ненавязчивой музыкой. Если хотите, можем по дороге купить вам весеннее платье какое-нибудь, а то что же вы в джинсах стареньких и в куртке сальной. Нет, вам они очень идут, пикантно, но ведь красивые тряпки – это прерогатива всех женщин, это святое.
Фотина слегка обиделась за «сальную куртку», вовсе куртка не сальная. Впрочем, у Сергея Витте была обворожительная улыбка. Ну и пусть сальная куртка. Она так устала, и теперь, когда надежда пьянила ее, кружила голову – ну и подумаешь! Действительно ведь дрянь куртка. Для Автово может и сойдет, но здесь центр, и люди, и вообще. Она и не заметила, что они уже стоят на тротуаре, и Сергей, болтая, останавливает таксомотор.
Своего вуатюра, значит, у него нет. Не богат. Просто знакомый главы отдела, или ее родителей. Может, родители музыканты. Бывают на свете очень известные, но небогатые, музыканты. Играющие веристов. Она не знала, кто такие веристы, но ничего страшного в этом не было. Веристы, юристы. Вот и юрист Леонид Штурман, человек вроде бы образованный, юрист, тоже ведь не знал, кто они такие, эти веристы. Сергей не богат, зато на вид очень приятен. Высокий, стройный, эффектный блондин, хорошо сложен. Говорит искренне. Зачем она, Фотина, ему нужна? Он только пальцами щелкнет, к нему прибегут … может, просто хочет поболтать, как и сказал – провести свободный день, чтобы она составила ему компанию. А хоть бы и большего хотел. Приятный парень. И голос обволакивающий, чарующий, бархатный баритон. Возраст, внешность – подумаешь! Вовсе я не старая, и внешность у меня обычная, не уродина ведь я. Сволочи все.
Таксомотор остановился перед неоклассическим, с колоннами и фронтоном, особняком на Фонтанке.
7
А внутри, дамы и господа, был интерьер, и был этот интерьер подавляюще великолепен. Дверь открыл молодой, стройный, безупречно одетый дворецкий. В жилые помещения вела мраморная лестница.
Сергей Витте ввел Фотину в одно из помещений – напоминало очень роскошную и очень современную квартиру. Фотина ожидала чего-то гораздо более музейного, плюшевые кресла с орнаментом, люстры хрустальные. Оказалось все дорогое-одноразовое, с большим количеством прямых углов, новое – просторный холл, напоминающий виденные в кино нью-йоркские или парижские лофты, от холла несколько дверей – в спальню, в кухню, в ванную комнату. Очень высокий потолок, очень высокие окна. Сергей усадил Фотину за стойку бара по центру холла.
– Кофе, чаю, пива, вина, или чего-нибудь покрепче? – спросил он. – Мне нужно срочно ополоснуться, а вы пока … чаю?
– Чаю.
Зашипела машина, из хоботка выскочило облако пара, перед Фотиной возникла фаянсовая чашка с очень ароматным чаем, сахарница с длинной серебряной ложкой, и блюдце с шоколадом.
– А ваше имя, Фотина, я только сейчас вспомнил – греческое, – отметил Сергей, подавая еще одно блюдце – с марципанами. – В России девочек называли Фетиния или Фетинья до какого-то момента. Фотина – означает, кажется, светоносная, или светозарная, русский вариант, очевидно – Светлана. На слух приятно, но вот в написании, наверное, неудобно – не всякий сразу сообразит, что ударение на втором слоге, рифмуется с «картина» и «серпантина». И, наверное, forza del destino. Ну, не скучайте, я быстро.
И он ушел в ванную комнату. Фотина сидела у стойки, не смея ни встать, ни даже подвинуться слегка. Отпила чай. Как Дед Мороз, подумала она. Налетел, удивил, все уладил, я теперь свободная и беззаботная. Обещал свозить в Сестрорецк. Наверное и в Египет может, к берегам священным … э … Нила, кажется. Греческое имя. Светозарная. Фетиния. Ребенку нужен отец. Для отца слишком молод будет Сергей Витте. Впрочем, почему ж слишком? Вовсе не слишком. И вообще что это я – размечталась. Совершенно я ему не нужна – так, мимолетное приключение. Бросит он меня. Простите, как это – бросит? Невзятое бросить нельзя. Еще неизвестно, хочет ли он со мной переспать. Впрочем, скорее всего да. Будем надеяться, что да. А если да, то – должна ли я на это пойти? Что значит – пойти? Между прочим, никто тебя, Фотина, здесь насильно не держит, ты сеньорита свободная, вставай и уходи, давай, давай, топай в своей сальной куртке и потертых джинсах, вон выход. Захотелось поломаться? Нет, мол, я еще подумаю? О чем? Мужа у тебя нет. Любовника нет. А такие мужчины, как Сергей, каждый день не встречаются. В твоем случае – никогда не встречаются. Вы из разных миров, с разных планет. Где ты еще такое увидишь, где такого парня подцепишь? Красивый, обходительный.
