Владислав Вишневский - Камчатская рапсодия
Да вот хотя бы то же вино, к примеру, взять, как нам знающие люди говорят, не алкаши, конечно, а другие, которые тоже профессионалы, но сомелье, как они себя туманно называют: «Чем дольше вино выдерживается, тем оно дороже, тем оно ценнее». Стоп! Пример с вином в армии не подходит, это под запретом. Что-нибудь другое нужно. С блинами, например, или пирожками. Это пойдёт. В армии еда всегда актуальна, всегда доходчива и желанна. Пример. Если вы готовите на кухне какое-либо блюдо с мукой и на дрожжах, тесто обязательно должно выстояться, подняться.
Иначе это будет не тесто, а… а…чёрте что! Так и с оркестром. Он должен сыграться, спеться, что называется по-народному. Но прапорщик Заходько не хотел ждать – «когда тесто поднимется», очень хотел порадовать солдат строевом шагом под музыку, и комбата с офицерами, не дожидаясь пока оркестр созреет, споётся.
Для тренировки прапорщик Заходько выбрал старое запущенное футбольное поле, заросшее травой, мелкими цветами, с засохшими же коровьими лепёшками. Кто не знает про коровьи лепёшки – особенно городские! – раскроем опасность прецедента. Это не армейский термин, скрывать, значит, не чего. Скажем просто, «мины» и «мины», но в кавычках.
Понимаете? Взрывобезопасные значит. Да, именно. Хотя, если наступишь, настроение сильно испортят, это мягко говоря, можете поверить. Когда на полдня, кому и на весь день, если не дольше. Короче… Место для тренировки прапорщик выбрал неподалёку, за территорией части. Чтоб сюрпризом потом на плацу выступить. Так он решил, так он и сделал. Вывел взвод. Сбоку поля встал знакомый нам внештатный оркестр с новенькими уже – жёлтыми, словно золотом облитыми инструментами. Олигарх откупился. На донорский «крючок» «дядя» сел. Но, это его проблемы. Не зачем было в олигархи записываться. Как говорится, не «замочим», так «выжмем»! Ладно, не о нём речь. Забудем. Мавр сделал своё дело, и ага!
Об оркестре.
Не поверите, так распрекрасно новенькие инструменты сейчас смотрятся, что музыканты могли бы, наверное, и не играть вовсе, просто ходили бы молча с ними и сверкали щедро золотом, разбрасывая солнечных зайчиков, распространяя моральное удовольствие. От одного этого душа уже радуется. Но ведь они ещё и музыку исполняют. В сумме уже целых «пять» баллов. А ведь к этому ещё и почти военный внешний вид… Уже за «десять». А с ними ведь ещё и дирижёр в юбке! Полный… «септаккорд».
Вообще зашкаливает. Как пить дать зашкаливает. Верняк. И с ними, как всегда, словно колокольчик под дугой, прапорщик Заходько, он в центре поля. Заходько сейчас, потный и патетически возбуждённый, будто только что медаль за службу Отечеству получил, тренирует сборный взвод солдат.
Взвод, это сильно сейчас сказано – кто под руку подвернулся. Остальные под разными предлогами, как обычно, хитро «загасились».
Ещё, кстати, один важный армейский термин: «загасился». В переводе значит – ты, солдат (сверхсрочник, офицер), фактически есть, а на самом деле тебя физически нету. Не можешь ты конкретное задание (приказ) выполнять: ты спрятался во время раздачи приказа; ты имеешь медицинское освобождение от несения службы; ты уже в наряде; ты вне зоны досягаемости глаз вышестоящего командования; ты по-росту не подошёл; лишним оказался… плюс, минус варианты. Такой примерно взвод – не увернувшихся – и стоял сейчас в ауте, за воротами поля, в готовности номер один к началу движения под музыку…
В репертуаре оркестра, как мы знаем, пока ещё только один марш.
Марш «Амурские волны». На четыре четверти… Точнее, не звучит, а «плавает». Слушать такое ещё трудно, ещё труднее под него ходить, но…
– Раз, раз, раз – два – три!.. Раз, раз… – зычно командует взводом прапорщик Заходько. Взвод топчет траву. Мнёт сапогами цветочки, с запозданием реагируя на засохшие коровьи мины.
Представляете картинку? Представляете! Хорошее, значит, у вас воображение.
Но всё это, к сожалению, не вызывает удовольствия ни у прапорщика, он не слышит чёткого строевого шага по бетону или брусчатке, ни у солдат, под плавающий ритм и музыку, как через противогаз или из-под воды… Но, приказ! Армия. Топают солдаты.
Заходько не выдерживает, в сердцах всплескивает руками.
– Да что ты з ными робить будэшь! – Суматошно машет музыкантам руками, как приближающемуся поезду на разобранных шпалах. – Стой!
Остановитеся!
Оркестр с готовностью разномоментно умолкает, останавливается и взвод.
Заходько издалека, расстроено кричит дирижёру:
– Ну, куда вы опять так торопитесь, товарищ дирижёр! Бо ж идтить людям не возможно! Это же не бег трусцой, не физзарядка, понимаешь, а строевой шаг! Понимаете, строевой шаг! Сто двадцать шагов в минуту… должно быть… Сто… двадцать… Сто двадцать! Не двести! Не пятьсот! Понимаете?
Сто двадцать! По уставу так положено. Чёрным по белому! Ну!.. Вот так надо, вот так!
Энергично показывает как надо. Топает, свернув голову в сторону оркестра, вытаращив для убедительности глаза, высоко поднимая прямые в коленях ноги, мощно отмахивая руками. Музыканты, нервно щёлкая клапанами своих дудок, вежливо наблюдают – они серьёзны! – и солдаты – они послушно саркастичны! – пряча эмоции, с любопытством крутят головами, оглядывают идиллический пасторальный ландшафт, как в первый раз.
– Понятно? – оттопав почти всё поле, спрашивает «старшой».
Дирижёр согласно кивает головой, музыканты пожимают плечами, Заходько машет рукой взводу.
– На исходную позицию. – Кричит.
Музыканты листают ноты. Взвод гуськом, не в ногу, топает к воротам поля, веером разворачивается в штрафной площадке.
Прапорщик подходит к строю…
– Та-ак, бойцы!.. Носы не вешать!.. Подбородки вверх. Взгляд орлом!
Подровнялысь в колоннах! В затылок я казав подровнялысь… Ну!.. Пятки вместе, носки врозь! Хто ещё не понимает, что такое затылок товарища, щас научу: отправлю разгильдяя в наряд на кухню… Нет, отставить! Жирно будет!.. Не на кухню, а накажу строевой подготовкой на месяц под эту вот классическую музыку. Понятно?
В строю вялый ропот.
Заходько, насупив брови, профессионально реагирует.
– Отставить разговоры в строю! – даёт отмашку дирижёру, и для доходчивости дублирует и голосом. – Давайте там. Начинайте, товарищ дирижёр. Включайте музыку. И-и-и… Взво-од, прямо шаго-ом… марш!
Взвод начинает движение. Догоняет и музыка.
Заходько вновь окрылённый и одухотворённый показательно топает чуть впереди и сбоку…
– Раз, раз, раз – два – три!.. Слушайте музыку, бойцы!.. Слушайте! – Закипает. – Подстроились, я говорю, кто не понял, под барабан!.. Раз, раз, раз-два-три. Выше ногу… Ногу… Не сбиваться… Не… – уже почти бежит. – Не толкаться… Да не бегите вы все, не бег… Ну, ёпт… – Устало опустив руки, останавливается… – Ити их, с такой музыкой. Стоп! Стой, я казав! – отдуваясь, вытирает пот со лба и под фуражкой. – Ф-фу! – вяло машет рукой.
– Пять минут перекур. Это невозможно! Это издевательство, понимаешь, над строевым шагом. – Кричит в сторону музыкантов. – Товарищ дирижёрша, ко мне! Вдвоём тренироваться будем, показательно!
Строй, ухмыляясь, расслаблено наблюдает. Чуть слышно между собой солдаты переговариваются, отдыхают.
– Товарищ прапорщик, – доносится из строя «гундявый» голос «советчика». Кстати, в любом строю всегда есть пара-тройка таких ехидных советчиков. Всегда мешают. Взять бы их всех вместе, порой думал Заходько, и утопить бы, как Му-Му. Хотя не живодёр был. Просто они, как шило в заду. Как и сейчас вот. – Пусть они ноты сначала выучат, – говорит тот умник, – потом и играют.
Заходько оборачивается на голос.
– Кто это у нас там такой умный выискался, ты, рядовой Гуськов, да?
Отвечаю. Ноты они уже знают, я проверял. И им простительно. Там этих нот, в их тетрадках, чтоб ты знал, больше чем гильз после вас за год на стрельбище… А вот почему вы в своих двух ногах заплетаетесь, мне не понятно?
– Так под такую музыку, – парирует тот же ироничный голос. – Товарищ прапорщик, разве можно…
Заходько включается в диспут нехотя, но привычно, сугубо в воспитательных целях.
– Не правильно ставите вопрос, товарищ солдат. Не можно, а нужно.
Потому что музыка, Гуськов, особый смысл службе придаёт, огранку, так сказать… А что такое огранка? Кто знает? Вот! Отвечаю: это рамка такая красивая…
Понятно? Чем лучше картина, тем дороже рамка… Чем лучше музыка, тем дух наш крепче и всё остальное с этим. Это понимать надо. Это народная мудрость. Закон такой. И вообще, Гуськов, плохому танцору всегда что-то мешает… Как тебе, например! Знаешь же, да, понятно? И я о том. Короче!
Закончили разговоры в строю, закончили!.. – и себе уже, под нос бурчит. – Ничего, научимся. Не Боги горшки… Если успеем!
6Так бы всё хорошо и шло в батальоне, если бы не та дирижёрша, вернее, не «яркие» чувства капитана, которые, вспыхнув, требовали удовлетворения как физического, так и морального характера. Физического естественно над дирижёршей, морального над соперником, в которые «нагло», опережая капитана, прописался товарищ прапорщик. Начштаба, как человек логического склада ума, спешно приступил к первой фазе своего победного плана, к устранению соперника.
