Андрей Акцынов - Бретёр
Самое настоящее кино началось на Алтае. Оттуда, по мнению следователей, сам Эдуард Лимонов со своими ближайшими подельниками планировал совершить вооруженное вторжение в Казахстан, чтобы присоединить впоследствии к России исконно наши территории с построенными казаками городами и преобладанием русских. Но вместо того чтобы благому делу поспособствовать – оно бы обогатило государство новыми плодородными землями и увеличило население, – спецслужбы, напротив, его пресекли и захватили группу Лимонова, когда она была еще на территории России. Со стороны это выглядело как вопиющий акт предательства.
Храбро воюя на передовой на всех внешних фронтах, партия была вынуждена открыть второй фронт. Внутренний. Против режима. Чтобы привлечь внимание к той или иной общественно значимой проблеме, партия устраивала нечто дерзкое, провокационное, порой выходившее за границы административного права. Ей удавалось делать мощные и радикальные акции прямого действия, находясь при этом в рамках закона. Иначе бы с ней расправились мгновенно.
Они могли закидать яйцами Никиту Михалкова за то, что тот публично поддержал режим Назарбаева, который, по их мнению, был антироссийским. Могли вломиться на либеральную конференцию с криком:
Завершим реформы так:Сталин! Берия! ГУЛАГ!Могли кинуть яйцо в генсека НАТО или облить майонезом председателя Центризбиркома Вешнякова. Понятное дело, что власть не собиралась ни регистрировать НБП, ни уж тем паче допускать до выборов в Государственную думу.
Долгие годы нацболы вынужденно держали круговую оборону. Но вскоре и у них стали появляться союзники.
16Москва в пять утра с трудом выносима. Мерзлые пустынные улицы разворачивают перед тобой свое столичное убожество, недалекое соединение барского стиля с угрюмым советским классицизмом. Москва, ей-Богу, так же несуразна, как дачный поселок для новых русских – один дом пошлее другого, и вся эта пошлость никак не упорядочена. По улицам в дичайшем количестве циркулируют сотрудники милиции. «Здесь что, всегда так или все они нас ждут?» – подумал он. Впрочем, тут же отбросил эту мысль.
Первое, что они сделали с утра, – зашли в самое дешевое кафе и выпили водки, чтобы не промерзнуть. С селедкой на закуску. Что может быть лучше? Это было такое утонченное, изысканное удовольствие для особых русских сибаритов.
Их небольшой отряд передвигался все дальше от центра на периферию Москвы на новом, теперь уже городском автобусе. В дороге он ни разу не сомкнул глаз и был зверски измотан. Но ради любых приключений, как известно, следует отказаться от комфортной жизни.
– Нацболы из Питера приехали!
Они постучались в один из добротно обустроенных подвалов. Это бункер – московский штаб НБП. Им открыла компания крепких провинциальных ребят, пожала руки и запустила внутрь. Подвал был довольно вместительным и состоял из нескольких больших комнат. Общая приемная, кабинет руководства, кухня и другие помещения без конкретного, определенного предназначения. Была даже настоящая казарма!
Везде кипела работа. Рано утром штаб полузапрещенной организации работал в таком нечеловеческом темпе, как будто сегодня в полдень намечено восстание. Взад-вперед расхаживали люди, целые потоки людей с разных городов, раздавались поручения и приказы. Симпатичная девушка с обложки «Лимонки» занесла их фамилии в свой крохотный блокнот, и они счастливо отправились спать на нары.
17Весь следующий день они провели в бункере. Бункер – это и ночлежка, и Мюнстерская коммуна, и община первых христиан катакомбного периода. В душном мрачном подвале царила атмосфера серьезной духовной борьбы.
Вставай, проклятьем заклейменный!Так взывал с плаката на стене салютующий гигантский Фантомас.
Нацбольское изобразительное искусство имело свой неповторимый стиль, ловко соединяя в себе элементы соцреализма с имперским урбанизмом и поп-артом, здоровенные постеры в исполнении художников нацболов Лебедева-Фронтова и Беляева-Гинтовта звучали воинственно и агрессивно.
Первая ночь на нарах далась Бретёру не лучше ночи в автобусе, заснуть было невозможно. Рядом с ним лежал пьяный Олег, который своим чудовищным храпом терроризировал всю казарму. Храп звучал как трубный зов перед построением войск. Бретёр бесцеремонно будил его каждые пять минут, но храп всякий раз возобновлялся.
Ночью, где-то в три, когда все, кроме него, спали, один шибко пьяный поднял бучу. Вмиг подоспела группа нацболов оперативного реагирования, скрутила его и выставила на улицу в снег.
Они провели в бункере весь следующий день. Такое впечатление, что они перенеслись в коммунистическую утопию будущего. Ты ешь, спишь, читаешь, разносишь газеты – любое твое действие коллективно, ты больше не наедине с самим собой, ты часть партии.
Я, воин НБП,
Приветствую новый день.
И в этот час единения партии
Я со своими братьями
Чувствую мощную силу
Всех братьев партии,
Где бы они сейчас ни находились.
Пусть моя кровь
Вольется в кровь партии,
Пусть мы станем единым телом.
Да, смерть!
Это текст молитвы нацбола.
Лимонова в бункере не было. Бретёр наблюдал за двумя другими лидерами, которые соперничали за второе место в партии. Владимир Абель, еврей из Латвии, был добродушным авантюристом и интеллектуалом. Он любил побухать и был настоящим мастером подпольной работы.
Его антипод Анатолий Тишин не пил вовсе, однако от этого странного бородатого человека с лицом не то клошара, не то священника разило чем-то тяжелым и гнетущим, будто он тащил на своей шее тяжелый камень, невидимый для остальных. Что это был за камень, Бретёр узнает много позже.
Бретёр довольно быстро утомился от коллективной жизни. Он чувствовал себя неловко, когда расхаживал по бункеру одиноким привидением, не зная, чем себя занять. Хотя кругом все бурлило и дел было предостаточно.
На следующий день, перед тем как заехать в гостиницу, у них было время и они посетили мавзолей Ленина. Набальзамированный вождь-фараон лежал себе в склепе пластмассовой куклой, а мощный вирус революции все еще блуждал по планете как ему вздумается.
18Очень быстро вестибюль наполнился людьми, и вот уже в толпе, окруженный охранниками и журналистами, возник Лимонов в черном военно-морском бушлате. Он раздавал интервью. Бретёру он сразу понравился, он сиял бодростью и оптимизмом. До этого он боялся, что вдруг его кумир при жизни окажется совсем другим, отталкивающим и неприятным. Оказалось, нет. За день до этого Бретёру приснился сон, что они с ним сидят в тюрьме и вместе готовятся к побегу.
Их встречали девочки-нацболки, каждую из которых он знал по фотографиям в Интернете. Одна особенно красивая. Та, что однажды ударила принца Чарльза по морде букетом цветов.
Зал был действительно впечатляющим. Посередине висел гигантский красный нацбольский флаг и огромная растяжка:
Россия – все!Остальное – ничто!Лимонов взошел на сцену одним из первых и занял центральное место. Вскоре за длинный, обтянутый черной тканью стол сели еще человек двадцать. Основной дресс-код членов исполкома – черные кожаные пиджаки, черные рубашки, черные джинсы. Лишь Тишин, уничтоживший накануне свою бороду, сиял в белой сорочке и подтяжках в стиле правого хулигана. В таких же подтяжках ходила девочка по кличке Зигги, комендант бункера, которую Бретёр наблюдал накануне. Очень жесткая девочка. Не то что конь с яйцами, просто носорог с огромными металлическими яйцами.
Заиграл партийный гимн, написанный внуком Дмитрия Шостаковича. После чего весь зал залился стихийным кличем и вскинул сжатые в кулак руки:
Да, смерть!Да, смерть!Клич символизировал готовность пойти на смерть ради интересов партии. И это были не пустые слова.
Когда Лимонов подошел к кафедре, чтобы начать выступление, зал еще раз зашелся приветственным криком и аплодисментами. Лимонов не так давно вышел из тюрьмы, о чем оповестили все каналы, и, судя по всему, был готов броситься в новую авантюру, однако необходимо было подождать еще какое-то время – несколько лет, пока он находился на условно-досрочном освобождении.
Перед партией стояла масса дел. За то время, что вождь сидел, партия окрепла и возмужала. По всей стране прокатились громкие акции прямого действия, прорывались кордоны милиции на маршах, шли потоки новых людей.
Сегодня на повестке дня стоял вопрос создания максимально широкой коалиции «Россия без Путина» с присутствием всех реально существующих оппозиционных сил. Начать с того, что вступить в союз с либеральными политиками. А для этого партии предстояло стать более сговорчивыми и постепенно отходить от тоталитарной эстетики или, по крайней мере, делать вид.
