Сергей Нагаев - Прямо сейчас
– Тебе точно надо завязывать с этим твоим Валерой, – сказала Ольга. – Сажать девушку на стальной кол! Ну мужики пошли, просто…
В этот момент в двери, ведущей в соседнюю комнату, появился мутноглазый Кутыкин в одних трусах.
– Извращенец на извращенце, – закончила свою фразу Ольга.
Не глядя на девушек, Кутыкин прошлепал босыми ногами в сторону ванной комнаты и, похоже, когда зашел в нее, не закрыл дверь, потому что оттуда стали явственно доноситься звуки напускаемой в ванну воды и его стенания.
– А… а это кто? – с удивлением спросила Ксения.
– Классик нашей современности.
– Классик? – уточнила Ксения.
– Ну, извини, какая современность – такой и классик.
– А, черт, я только сейчас его узнала. Это тот, который в ночном клубе?..
– Блевал. Да.
– Что он здесь делает?
– Да всё то же. Пребывает в беспробудном творческом кризисе. Хотя нет, вот, как видишь, сейчас пробудился. Но ты не напрягайся, это ненадолго.
– Он что, все слышал из той комнаты, что я тебе тут про Валеру рассказывала?
– Нет.
Вода в ванной перестала хлестать, а стенания закончились шумным и продолжительным вздохом облегчения и одновременным всплеском – Кутыкин завалился отмокать.
– Откуда ты знаешь? Он же там был. Какого ты меня не предупредила? Блин, а я тут, как дура, откровенничаю…
– Ксюха, успокойся. Ничего он не слышал, сто пудов. Объясняю. Каждый полдень он просыпается и сразу идет в ванну. Там валяется минут двадцать, потом – на кухню, за бутылкой водки. Потом садится вот здесь в кресле около столика, выпивает первые полстакана и только тогда становится способен что-то слышать и отвечать, и даже шутить. Но как только допивает пузырь, тащится назад в ту комнату. Там он падает в кровать, как в ванну, но с обратным эффектом – в смысле отключается. Ровно на сутки. По нему можно швейцарские часы проверять. Короче, не впечатляйся.
– Да я и не впечатляюсь, – приободрилась Ксения. – Мне-то что от его пьянства? Это твой мужик.
– Я имела в виду – не впечатляйся не по поводу его пьянства, а насчет того, что он мог что-то слышать. Ничего он не слышал. И, кстати, мне он тоже без надобности, – сказала Ольга. – Как мужик, я имею в виду.
– Это почему?
Ольга, стараясь говорить тише, поведала о ночи, когда пыталась соблазнить Кутыкина. Ксения не преминула выспросить все подробности, и подруги всласть нахихикались.
– В общем, у меня тоже продолжается тотальный недоеб. Хоть на стену лезь, – резюмировала Ольга. – Может, нам сюда пару нормальных хлопцев вызвонить, как считаешь? Кутыкин через полчаса, максимум через час, уже будет не помеха.
* * *
После того, как грузовик с Андреем, Данилой и Паутовым покинул двор, Алексей еще с четверть часа отстреливался, удерживая нападавших в арке. Затем вдруг их натиск ослабел, а еще через минуту огонь по нему и вовсе прекратился. Где-то за аркой, с внешней стороны дома, послышался утробный гул заведенных мощных двигателей, и гул этот почти сразу стал удаляться. Алексей прикинул, что бы сие значило: убрался противник восвояси или лишь сделал вид, что убрался, для того чтобы выманить его из-за угла дома. Выждав для верности какое-то время, Алексей осторожно прокрался мимо расстрелянного им и все еще дымящего Форда, и с гордостью обнаружил, что преследователи оставили поле битвы. Однако вслед за тем сообразил: скорее всего они оставили его в покое не потому, что потеряли надежду пробиться во двор, просто они поняли, что Паутова во дворе уже нет, и помчались искать его дальше. Алексей побежал к своему джипу. Заводя мотор, он позвонил Андрею, который вел грузовик, и высказал свою догадку, посоветовав продвигаться по городу зигзагом по тихим улицам.
– Дольше путь – целее… э-э… грудь.
– Грудь? – уточнил Андрей.
– Ну у тебя же нет больше в нагрудном кармане твоей стальной бронефляги с вином, хэх.
– Чего смешного? По твоей вине, между прочим, фляги нет.
– Давай, хренов француз, до встречи, я вас догоняю.
* * *
Из ванной комнаты, где освежался Кутыкин, стало доноситься пыхтение и звуки возни. Видимо, писатель выбрался из воды и обтирался.
Прочухался, герой-любовник, – Ольга хихикнула. – Теперь уже не поговорим нормально, сейчас придет сюда и усядется.
– А где он водку берет, если только и делает, что пьет и дрыхнет? – спросила Ксения.
– В холодильнике.
– А туда ее кто ставит?
– Ну я. А что? Хоть и неадекватный, но все же свой человек, тоже сочинитель. Черт, я забыла – вчера была последняя бутылка, и больше я не покупала.
– Сам пусть чапает до магазина, – сказала Ксения.
– Хотя там пиво должно быть. Перебьется. А мы с тобой пока можем пойти пройтись, посидим в кафе.
– Да ну. На улице ужас что творится.
– Да? Я сегодня еще не выходила.
– Ты ничего не знаешь?
– Про что?
– Что президентом вроде как стал у нас Микулов, а Паутов то ли разбился на самолете, а кто-то говорит, что нет, что на парашюте спрыгнул, черт те что, короче…
– Да знаю я все это.
– Ну а народ с ума посходил. Бродят по улицам толпы каких-то непонятных личностей, типа футбольных фанатов, непонятно, откуда столько страшных морд понавылезало. И периодически то между собой, то с полицией начинают месилово. Кто за Паутова орет, кто за Микулова, кто за оппозицию – за Чистякова. В одном месте видела, витрину выбили в магазине, стали воровать телевизоры. Машин совсем мало, нормальные люди боятся в центр ездить, чтоб не разбили или не подожгли эти уроды.
– Надо же, а я была уверена, что всё, у нас стабильность на век. Даже не думала, что при моей жизни так интересно будет.
– На фиг, на фиг такой интерес. Я тоже люблю движуху, ты в курсе, но не такую дебильную.
В комнату вошел Кутыкин (одной рукой он крепко держал литровую бутылку пива, в другой сверкнула никелем открывалка), девушки примолкли. Писатель был так сосредоточен на желании выпить, что, казалось, не видел и не слышал ничего вокруг. Двигался он четко, никаких шатаний, ни единого лишнего движения, только те, что прямо вели к цели. Словно робот, дотопал до кресла, сел в него, и уже в следующее мгновение откупорил бутылку.
Выпив половину, он шумно выдохнул, откинулся в кресле, закурил и наконец повел глазами по сторонам.
– Открывалка подняла жестяную крышку стремительным домкратом, – произнес Кутыкин, посмотрев на девушек кокетливым взглядом, призывающим оценить фразу. – Надо записать, чтоб не забыть.
– Да, это хорошо, – подыграла ему Ольга.
– Пиво – это, конечно, тоже хорошо, – Кутыкин вдруг стал серьезен и посмотрел на Ольгу с упреком. – Но будем объективны, водка – лучше.
– Мы отойдем на минутку, – ответила Ольга, незаметно для Кутыкина подавая знаки Ксении, чтобы та шла за ней на балкон. На балконе Ольга шепотом сказала:
– Ну чего, давай мальчикам позвоним. Пока суть да дело, – она кивнула в сторону комнаты, где сидел на диване писатель, – они как раз подъедут.
* * *
Грузовик петлял по переулкам, Данила и Паутов время от времени прикладывались к фляжке с брусничной настойкой, Андрей, поскольку был при исполнении на виду у высшего начальства в лице Паутова, позволил себе отхлебнуть лишь раз, да и то после настойчивых предложений Паутова.
Данила стал размышлять о своем письме в ООН. И тут ему пришло в голову, что вообще-то глупо не воспользоваться тем, что рядом находится сам президент, и не спросить у него, как он относится к его затее. И Данила, без обиняков заявив Паутову, что знает, как нужно устроить дела на планете, чтобы все были счастливы, и стал объяснять свою идею о праве каждого человека в информационную эпоху на создание собственного виртуального государства. Упомянул Данила и о том, что направил уже соответствующий запрос в ООН.
Паутов слушал молча, только в какие-то моменты вставлял «угу», чтобы дать понять Даниле, что можно рассказывать дальше, а не углубляться в объяснения и философские обоснования.
– Это оригинально. Но нереально, – высказал наконец свое мнение Паутов и добавил то же, что сказал Фигаксель, когда Данила заявил, что сочиняет письмо в ООН: – Тебе никто не разрешит. Чтобы создать государство, нужна земля.
– Земля для построения государства была нужна раньше, – принялся спорить Данила, – когда были реальные эпохи. А теперь эпоха виртуальная, цифровая.
Оперативник Андрей, сосредоточенно руливший, с любопытством глянул на Данилу. Андрею, конечно, не было никакого дела ни до теорий Данилы, ни до него самого. Свое мнение о Даниле он составил сразу, едва увидел его в кабине грузовика: случайный попутчик (в данной ситуации), а вне ситуации – чертов умник и пижон. Но интерес, который проявлял в этот момент к Даниле президент, был для Андрея свидетельством того, что Данила все-таки может быть в принципе удостоен какого-то внимания.
