Виктория Лебедева - В ролях (сборник)
Катя опустилась с ним рядом на колени, обняла за голову и заплакала. Она поняла, она все-таки поняла! Он пытался сказать ей: «Катя, пойдем домой!». Домой…
Сергей проснулся под утро в своей постели, в которую не помнил как попал. Было еще темно, у стеночки калачиком свернулась Катя, натянув на нос одеяло. Сергей дыхнул в ладонь, понюхал и поморщился. Стал осторожно выбираться из-под одеяла, стараясь не разбудить жену. Вчерашний вечер он запомнил только до того момента, когда брал в магазине вторую бутылку водки. Или третью? Были, кажется, какие-то мужики. Кажется, старше Сергея. А может быть, преждевременно износившиеся от ежедневного бытового пьянства. Ужасно скучные, недовольные всем на свете, начиная от правительства и заканчивая собственными детьми. Они топтались у входа в магазин, ежась от пронизывающего ветра, и пьяно ругали свою никчемную жизнь, и ничего другого Сергею не оставалось, как только пить да пить – стаканчики были пластиковые, сам купил, за три рубля, по рублю за штуку, – пока новые знакомцы продолжали свой бесконечный, не вчера и не сегодня начатый спор, выясняя, кому из них хуже. Сергею было смешно слушать. Он проиграл. Только что проиграл свою семью обыкновенному коту . Даже не породистому, между прочим. Хозяин оказался во всем главнее Сергея, да. И поделом. Хозяин – он владел недвижимостью. А Сергей ничем не владел, даже в родительском загородном доме в свое время от доли отказался, чтобы им удобнее было приватизировать… В смутные времена недвижимость – главная ценность. Это Сергей хорошо из истории усвоил. Кто успевал прибрать ее к рукам, тот и выходил в итоге кум королю. А кто не успевал – извините… «У нас в стране всегда смутные времена», – вставил Сергей между двумя какими-то репликами незнакомых собутыльников – совершенно случайно, следуя собственному внутреннему монологу, но, видимо, к месту, потому что собутыльники оживились и за это немедленно выпили. Потом, кажется, появилась какая-то пацанва. Человек шесть или, может быть, десять. Они стреляли на пиво… Или они угощали пивом? Или их угощали водкой? Нет, не помнил – в голове с этого примерно времени был туман, из которого выплывали, чтобы немедленно исчезнуть, какие-то лица, ноги, куртки, дерево с влажным стволом, которое Сергей крепко держал в объятиях, оградка газона в чужом дворе, неожиданное ощущение мокрого крупитчатого асфальта под ладонями, фонари и фары, бьющие в глаза белым неживым светом, деревянная скамейка без спинки и разверстая урна около скамейки…
Голова до сих пор сильно кружилась и была тяжелой. Во рту стоял кислый привкус. Сергей почувствовал рвотный позыв и резко встал с дивана. Под ступней оказалось что-то мягкое, щекотное, как тополиный пух, и тут же откуда-то из-под ног раздался придушенный хрип. Сергей оступился и рухнул ничком, увлекая за собой одеяло, подминая хозяина, который пытался выбраться – такой же ошалевший, как Сергей, потому что он мирно спал на Катиных тапочках, дверь была приоткрыта, он прокрался в комнату и лег, и спал, и не кричал, и не клянчил еду – и не понимал, за что обрушилась среди сна эта страшная кара. Катя резко проснулась и села в постели. На полу барахталась какая-то невразумительная куча, основу которой составляли матерные слова и придушенные хрипы, непонятно кому принадлежащие.
Катя протянула руку и включила ночник. Щурясь на свет и угрожающе шатаясь, стал выпутываться из одеяла Сергей. Хозяин лежал на боку и хрипло дышал, ребра ходили вверх-вниз, раздуваясь и опадая. Морда была запрокинута, и в уголке рта накипала пена. Он с видимым трудом приоткрыл глаза и посмотрел прямо на Катю. И в этом мученическом взгляде читалось: за что, за что?!
– О господи… – Катя зажала рот обеими ладонями.
Сергей встал и, похмельно пошатываясь, возвышался над хозяином. Падая, он здорово расшиб локоть и подвернул щиколотку, но боли почти не чувствовал. Он смотрел под ноги и не знал, что сказать. Ему было жаль. Честное слово, жаль. Он не хотел.Хозяин прожил еще три дня. Вызвали, конечно, ветеринарку. Только никто не брался лечить кота, который и так по кошачьим меркам зажился. Посочувствовали, что-то вкололи обезболивающее. Предложили усыпить, чтобы не мучить, но Катя струсила и отказалась.
Дарька рыдала и боялась подойти к креслу, где умирал хозяин. Приехала прощаться Марья Марковна. О ночном происшествии ей не сказали. Она повздыхала, стоя над котом, высказалась довольно пространно и не без пафоса, что он славно пожил и был всем котам кот – но дотронуться не дотронулась, побрезговала. Хоронить велела в парке. А то некоторые повадились – завернут в пакет да вынесут на помойку, точно нелюди. С тем и уехала. За все время болезни хозяин ни разу не повысил голоса. Он даже ни разу не нагадил под себя. Поднимал голову, начинал ворочаться суетливо и делал движение в сторону выхода. Катя на руках осторожно несла его в туалет и сажала в лоток. Хозяин смотрел благодарно, скреб вокруг себя лапой, не в состоянии выбраться из лотка, и, обессиленный, заваливался набок. Она взяла на работе отгулы, чтобы ухаживать. Она тоже плакала. Она уже не понимала, что не поделили они с этим несчастным животным, которое так трудно и так достойно умирало у нее на руках.
А потом он умер. Ночью, точно боялся лишний раз обеспокоить. И тут же, ночью, Сергей и Катя похоронили его в сквере через дорогу, в большой глянцевой коробке от зимних сапог, – чтобы Дарька не увидела его мертвым.Позже они никогда не обсуждали это, но, как только хозяин умер, словно разжался невидимый кулак, в котором все они были стистнуты последние полтора года. Как если бы хозяин действительно удерживал их, а потом отпустил. Не прошло и недели – и Володя собрал новую цепочку, которая не разорвалась. Разъезд прошел успешно. Более чем успешно, потому что Кате и Сергею неожиданно досталась квартира, превосходившая все их самые смелые ожидания: просторная, светлая, с изолированными комнатами и полутораметровой кладовкой, на хорошем шестом этаже, в доме напротив Дарькиной школы. А что стены были ободраны до бетона, перебита проводка и полы вскрыты – так это даже хорошо, все равно ведь менять. Довольна была и теща – ей нашлось жилье по соседству, буквально через две улицы, и она предвкушала, что пробьет преграду, которую зять выстроил между ней и родной дочерью. Пробьет, дайте только срок! Свекор со свекровью по случаю успешной сделки преподнесли Сергею навороченную дрель и ящик с инструментом – для ремонта. Понятно было, кто спонсор. Но свекор со свекровью клялись, что накопили на подарок с пенсии, и Сергей в конце концов сделал вид, будто им верит. Валентин, подарком через родителей не ограничившись, пытался навязать дешевую (по собственным меркам) бригаду строителей из Беларуси, которая «за два месяца каждый уголок вылижет». Сергей отказался. А самое главное – Дарька перестала болеть. Как рукой сняло.
«Мистика какая-то», – думала Катя про себя, но мужу сказать стеснялась.
С ремонтом справились быстро – дело привычное. Так что к Новому году готовы были въезжать. Домой. В свою собственную квартиру! Катя говорила шепотом «своя, собственная», – и не верила.
Тридцатого декабря они стояли на лестничной площадке. Втроем. С чемоданом и коробками. С живой полутораметровой елкой, аккуратно завязанной шпагатом. Елку привалили в угол, и она оглушительно пахла свежей хвоей. Оставалось только открыть дверь, перешагнуть через порог, войти и жить.
– Ну, вперед! – скомандовал Сергей и достал из кармана связку ключей.
– Ура! – вполголоса сказала Катя.
И Дарька подхватила радостно:
– Ура!
За спиной разъехались, громыхая, створки лифта, и на лестничную площадку выпорхнула сияющая теща с небольшой хозяйственной сумкой в руках.
– Я не опоздала? – спросила она елейно.
Сергей и Катя переглянулись. Катя пробормотала смущенно: «Здравствуй, мам», – а Сергей начал, почему-то промахиваясь ключом, молча отпирать дверь.
– Подожди, не входи! – остановила теща.
– Почему? – растерялся Сергей.
– Дорогие дети! – начала теща торжественно. – Между нами много было недоразумений, которые, я надеюсь, все останутся в прошлом! Вы взрослые люди, и я понимаю ваше желание жить отдельно, хотя и не вполне разделяю его. Но это уже не важно. Что сделано, то сделано. Я хочу, чтобы в новом доме все у вас было хорошо. А для этого… – теща сделала долгую паузу, заставившую Катю внутренне съежиться от нехорошего предчувствия, – а для того чтобы жизнь в вашем доме была счастливой и богатой, первой порог квартиры должна… переступить кошка!
Катя побледнела как полотно, Сергей замер с ключом в руке.
Теща сияла. Она открыла сумку и вытащила, держа под пузико, очаровательного котенка. Он цеплялся лапками за подкладку и жалобно, протяжно голосил, перепуганный. Это была русская голубая. Настоящая.
– Киса? – не веря своему счастью, шепотом спросила Дарька и сделала робкий шажок в сторону бабушки.
