Олег Ершов - Катунь Коварная
– Зоя Михайловна! – Обратился он к женщине, сидящей за столиком в кабинете.
– Да, Александр Иванович! – Увидев вошедших людей, она встала из-за стола.
– Зоя Михайловна, голубушка! Сделайте, пожалуйста, срочно снимки этого молодого человека и быстренько их ко мне. – Он показал Петрикова своей коллеге и покинул кабинет. Через несколько минут, снимки Петрикова, уже разглядывал Александр Иванович в своем кабинете. Вообще то он был первоклассным гинекологом, но ничуть не меньше он разбирался в анатомии человека, как хирург. И так же практиковал в данной должности этой больницы. А сегодня он вообще был дежурным врачом и принимал всех больных сам, без разбору. Люди очень уважали его за его профессиональную доброту и понимание и тянулись к нему длинным журавлиным клином.
Да я вот смотрю на ваши снимки и думаю, что ни чего страшного в этом нет. – Александр Иванович, несколько раз повернул на свету рентгеновский снимок Петрикова.
– Думаю, что Вам, гораздо будет лучше и без гипса. Так быстрее заживет, поверьте моему опыту. – Он еще раз внимательно посмотрел на снимок. – Я вас поздравляю, молодой человек. Вы можете снять свою проблему и заняться любимым делом. Я вижу, что вам больничный лист совершенно не нужен. – Он положил на стол, еще влажный снимок и присел на стул.
– А что, доктор. Когда можно снять гипс? – Петриков пошевелил пальчиками загипсованной руки. – А то, чешется, спасу нет. – Откровенно признался он.
– Да хоть сейчас! – Засмеялся Александр Иванович. – Анна Ивановна! – Звонко крикнул он.
Из процедурной тот час показалась голова женщины в белой косынке.
– Слушаю Вас Александр Иванович! – Не обращая внимания на Петрикова, спросила она.
– Анна Ивановна, голубушка, снимите, пожалуйста, с этого человека гипс. И сделайте новую надреберную повязку, только потуже. Она ему еще пригодиться. – Он спокойно дал задание медицинской сестре.
– А вы, молодой человек, проходите в процедурную. – Он указал Петрикову авторучкой на дверь и крикнул:
– Следующий!
Через несколько минут Петриков, как ни в чем не бывало вышел из больницы уже совершенно нормальным человеком. Хотя ему еще было страшновато и не очень удобно, потому, как он привык ходить с гипсом, но все же это было очень хорошо и свободно. А это значило, что он почувствовал себя, полноценным человеком. Насвистывая, какую-то мелодию, он подошел к машине.
– Ну что, скучаешь? – Открыв дверь, он неожиданно спросил Димку.
– Виктор Андреевич! – Димка немного испугался от неожиданности. – А где ваш гипс? – Он сразу заметил, что Петриков вышел без гипса.
– Все Дымов. Теперь я в полной боевой готовности. Только, правда, надо еще немного руку размять и потренировать разными массажами, чтобы восстановить былую силу. А так, все в полном порядке. Не зря ехали. – Он немного потянулся и взглянул вверх, сквозь крону большой березы. Где-то там высоко, высоко, безжалостно светило яркое летнее солнце и листья многолетней березы, своим густым покрытием, создавали настоящую защиту от безжалостных лучей, принимая весь удар на себя. Даже в эту знойную и безветренную погоду, эти листочки колыхались не от ветра, а от нагретого солнцем воздуха, который стремительно уносил влагу от земли высоко вверх, заставляя колыхаться эти листочки. И они периодически пропускали маленькие лучики этого яркого солнца, которые попадали прямо в глаза Петрикову. Он зажмурился от попадания солнца в глаза.
– Надо же, вот жарит! – Произнес он.
– Я вас поздравляю, Виктор Андреевич! А где та женщина? – Поинтересовался Димка.
– Да сейчас немного отлежится, и мы ее заберем домой. Понимаешь, там у нее дети дома одни. А она у нас на ферме дояркой работает. Ну не бросать же ее одну здесь в таком положении! – Петриков попробовал размять свою освобожденную руку, пытаясь приложить к этому усилие. Но она оказалась, не очень подвижная и скрипучая в локте, как несмазанная телега.
– А кто тут муж женщины, которую доставили с солнечным ударом? – Выйдя на крыльцо, громко крикнула санитарка. – Мужчина! Да, вот вы. – Она показала на Петрикова рукой. – Зайдите в кабинет пожалуйста. Вас там ждут! – Она повернулась и вновь скрылась за дверью здания.
– Тьфу ты! – Плюнул Петриков. – Опять там что-то перепутали. – Говорил же им, что я не муж. – Петриков покорно снова пошел в больницу.
Зайдя в кабинет к дежурному врачу, Петриков чуть не матом начал ругаться. Но Александр Иванович, вежливо остановил его и предложил сесть на стул.
– Что же вы, товарищ Петриков, не сказали что ваша жена беременная? Это же совсем меняет дело!
Петриков даже привстал.
– Какая жена и почему беременная? – Не удержался он.
– А это уже не мое дело. Это уже я у вас должен был спросить, почему она беременная. – Засмеялся доктор.
– Миронова! А ну-ка, зайдите сюда! – Он громко пригласил Миронову в кабинет.
Настя робко вошла в кабинет, опустив глаза в пол. Переступив порог, она стеснительно застыла стоя у косяка двери.
– Ну что же ты Миронова, проходи и садись. – Пригласил ее доктор.
Она, медленно, не поднимая глаз, аккуратно присела на стул рядом с Виктором.
– Ну, вот и ладненько! – Встал из-за стола Александр Иванович и подошел к ним. —Ну, вот что, дорогие родители. – Он почесал затылок и продолжил. – Срок у вас почти два месяца, а вы ерундой занимаетесь. Один переломанный весь, а другая работает как лошадь, не смотря на то, что ребенка под сердцем носит.
– Вы уж как-нибудь определитесь, кому работать, а кому матерью готовиться быть! – Он по-детски пригрозил пальцем и спросил:
– А дети то у вас есть?
Петриков тревожно посмотрел на Миронову и сам в тот момент понял, что она что-то сказала доктору, чтобы не узнал кто-либо. Она сидела и молча, смотрела в пол, сжимая пальцы своих рук. Да, она сама узнала об этом несколько минут назад. А так, как муж Анатолий уже был давно на сборах, она сразу подумала, что отец ребенка это Виктор. Больше ей в голову ни чего не приходило. Да и действительно, больше и никто и быть не мог. И что теперь делать, она совсем не знала. Поэтому сказала доктору, что муж здесь рядом, чтобы ее отпустили домой. А там потом как-нибудь разберется, что делать. Главное, чтобы сейчас, здесь видели, что она с мужем. А кто здесь может знать, со своим мужем она или с чужим, главное сейчас решить все вопросы. Там, дома остались ее мальчишки, которые ни чего сейчас не знают и ждут ее домой.
– Ну что ж, срок у вас подходящий. Я сейчас заполню необходимые документы, и вы можете ехать домой. Да смотрите, будьте осторожнее впредь. Чай теперь знаете, что мамаша не одна ходит, а с малышом под сердцем! – Александр Иванович отпустил их и начал заполнять какие-то бумаги.
Настя вместе с Петриковым, молча, вышли из больницы и направились к машине, не глядя друг на друга. Стоящие возле крыльца суетливые женщины, пристально посмотрели на них, и одна из стоящих признала в Мироновой старую знакомую.
– Здорова, Миронова! – Громко поздоровалась Огородиха. – Видать на ферму новых быков производителей завезли? Забрюхатила небось? – Язвительно спросила она.
Настя обернулась и узнала среди стоящих свою бывшую одноклассницу по школе, Любку Огородову. Ее так все еще со школы и звали, просто Огородиха. Она сразу после окончания восьмого класса пошла работать на вторую ферму, разводить поросят. В школе то она практически не училась, только приходила двойки получать. А созрела очень рано и своего первенца родила уже в пятнадцать лет. Мужиков к ней ходило много, даже с полигона приезжали часто. Жила она с матерью на берегу Катуни, там, на отшибе, на краю деревни. Мать часто пила и у них всегда собиралась компания, из тех, кто хотел. В общем, Любка была любвеобильная женщина, постоянного мужика у нее не было, а детей, рожала чуть не каждый год. Вот и вправду говорят, что кому дано, она и поросят разводит на ферме и дома детей рожает и оставляет без присмотру.
– Здравствуй Люба! – Тихонько поздоровалась Миронова. —Да у меня тут солнечный удар случился на поле, когда свеклу тяпали. Вот Виктор Андреевич меня подобрал и в больницу. – Попыталась откреститься Миронова.
– Ну, ну! Знаем мы ваши солнечные удары, пока мужик на службе, ты с управляющим гуляешь! – Громко поддела Миронову Огородиха и захохотала на весь больничный двор.
– А чо и правильно! Я бы тоже с таким закружила на ферме. С таким то и не грех! – Продолжала Огородиха.
– Да ладно Люба! Типун тебе на язык, наговоришь тоже. Побойся бога, чего несешь-то! – Решила успокоить ее Миронова, садясь в машину.
Она понимала, что теперь, в деревне и в ее жизни будет совершенно по-другому. Раз уж об этих вещах сегодня заговорила Огородиха, значит, завтра, будет говорить вся округа. Хоть Миронова была не из трусливых женщин, но и для нее было очень неприятно слушать разные сплетни. А у нее была чистая и открытая душа, которая вот сейчас розовым цветом, от услышанного вырывалась на лицо и разливалась стыдливой краской признания, в ее шалостях и увлечениях.
