Борис Пугачев - Игры желтого дьявола
– Ну вот… Переключился на меня. При чем тут я?
– К слову пришлось, извини. Сам напросился.
– Мы отвлеклись от темы, – вмешался Янек. – Я полагаю, что все значительно проще. И здесь даже не жадность, а скорее… как это по-русски… Вы сказали: ненасытность. Спешат, боясь, что возможность заработать скоро отнимут. Нет уверенности в завтрашнем дне и хочется набрать побольше и впрок. Да, порочно, но вполне объяснимо.
– Это обратная сторона той же медали. Просто побудительная причина вами придумана другая. Хотя преступление, думаю, порождается чем-то подобным – не иметь возможностей, но все желать.
– Почему придумана? Считаю, что в разной степени все мы ощущаем нечто похожее. Все хотеть – вполне естественно. Обеспечить старость…
– Я не такой. Не боюсь завтра остаться голым, не боюсь умереть с голоду, но жить не по средствам – боюсь. В любом месте, даже в аду, кто-то должен работать. Я ярмо себе на шею всегда найду. Соответственно и материальные блага получу. Если меня что-то и пугает, то моральная сторона. Боюсь оказаться самому себе противным и изгоем. Подобное я уже испытывал. Повторения не хочу.
– Это очень личное. Мораль относительна. Что хорошо, а что плохо? Мне нравится, а вам нет. Мораль – это ваша жизненная привычка или, точнее, прививка, которую вам сделали в тех или иных обстоятельствах, и вы получили иммунитет и поэтому не болеете угрызениями совести, которая, кстати, тоже понятие растяжимое.
– Здесь не могу не согласиться. Мораль изменяется в зависимости от обстоятельств. Я такое тоже перенес. Сначала мне не понравилось, а потом я осознал неизбежность этого процесса. Однако та болезнь, которую вы упомянули, очень мучительно протекает. Не все выдерживают. Этого-то я и боюсь.
– А мотовство хорошо? – вдруг спросил Михаил Абрамович.
– Кто о чем, а вшивый о бане. Проснулся… Мы уже совсем о другом, – съязвил Родик.
– А я все же понять хочу…
– «Умеренность, мой друг. Вот счастье жизни. Не будет ни богатства, ни грехов, ни жизни плодовитой, ни успехов, кружащих головы достойных мудрецов», – пафосно процитировал Родик и, хихикнув, предложил: – Давайте закроем этот философский диспут. Да и подъезжаем мы уже. Вон любимый флаг развевается.
Нервное напряжение, вызванное скандалом, а затем диспутом, отвлекло Родика от ощущения болезни и придало ему новых сил. Он часто замечал за собой такой вампиризм. Объяснений ему было очень много, но Родик связывал все со стрессовыми явлениями и реакцией на них иммунной системы. Как бы то ни было, но, входя в подъезд, ведущий в гостиницу, Родик чувствовал себя настолько бодро, что решил не оставаться в номере и поехать в офис Янека завершать начатые переговоры, дабы следующий день освободить для улаживания банковских вопросов. Так он провел остаток дня, а утром, рано проснувшись, почувствовал себя здоровым.
В банке они появились к открытию. Привезенные из Москвы сувениры сыграли свою роль, и до обеда удалось урегулировать все финансовые вопросы, включая получение наличных. Родик поделил их на две части, и они, рассовав деньги по карманам, вышли на ярко освещенную солнцем площадку перед зданием банка. Такси в обозримом пространстве не просматривалось. Не желая ждать, решили пешком дойти до находящейся поблизости знаменитой высотки, подаренной полякам Сталиным, около которой располагалась стоянка такси и всегда было полно машин. Погода такой прогулке способствовала. Ярко светило солнце, маняще озаряющее по-весеннему зеленеющий парк, вдоль которого они, оживленно беседуя, и двинулись.
Вскоре стали попадаться торгующие всякой всячиной палаточки, образующие по мере приближения к монументальному зданию нечто похожее на рынок. Покупателей почти не было, и повсюду царило предобеденное умиротворение. Чувство опасности, возникшее в банке, когда они раскладывали по карманам пачки долларов, притупилось, и они, разглядывая товары, не спеша продвигались к намеченной цели. Неожиданно рядом с ними появилось несколько молодых людей. Родик не успел насторожиться, как откуда-то возникли еще пять-шесть парней, весело переговаривающихся по-русски с украинским акцентом. Они расположились так, что создали живое кольцо вокруг Родика и Михаила Абрамовича.
Родик мгновеннно понял их намерения и, остановившись, спросил:
– Пацаны, где маз? [33]
Не получив ответа, он в приказном тоне обратился к стоящему напротив него круглолицему коротко стриженному блондину: – Ты фраер, что ли? Спрашиваю: бригадир где, рог [34] гребаный? Не в кипиш дело [35] . Сканай. Скажи, старшие приехали. Пусть выходит на линию [36] . У нас к нему малява.
Парень непонимающим взглядом уперся Родику в грудь.
– Закумареннный [37] , что ли? Бебики [38] разуй. Мы в этом шалмане кости бросим, – продолжил напирать Родик, отстраняя парня со своего пути.
Тот инстинктивно подался в сторону, и Родик, не оборачиваясь, пошел дальше. По звуку он понял, что Михаил Абрамович последовал за ним, а боковым зрением увидел подъехавшее такси. Слегка замедлив шаг, он дождался, пока спутник поравняется с ним, и сказал:
– Миша, идем к такси. Ты садишься на переднее сиденье и даешь на польском целеуказание водителю. Поясни про бандитов. У нас мало времени. Сейчас они очухаются. Спокойно. Бежать нельзя. Вперед.
Несколько десятков шагов до такси дались Родику тяжело, но он выдержал неспешный темп и заставил себя не оборачиваться. Оглянулся он, только когда уселся в машину. Бандиты все еще стояли кружком. Водитель, выслушав Михаила Абрамовича, не включая счетчика, газанул и, только когда отъехали, сообщил:
– Совсем русские распоясались. Грабят средь бела дня…
– Переведи ему, Миша, что мы тоже в его понимании русские, – выслушав перевод сказанного, попросил Родик. – Однако мы никого не грабим, а, наоборот, дружим с поляками. А грабят бандиты, которых среди любой нации хватает. Да… и поблагодари его за все. На вот, вручи ему сто долларов. Заслужил.
Только когда компаньоны оказались в гостинице посольства, они осознали произошедшее: им совершенно случайно удалось избежать ограбления, но опасность сохранилась. Запоздалый страх создавал в воображении Родика все новые картины возможного исхода. Он комментировал их Михаилу Абрамовичу, а тот, судя по выражению лица, все больше впадал в паническое состояние. Родик, заметив это, взял себя в руки и наигранно заявил:
– Все хорошо, что хорошо кончается. Забудем произошедшее, но сделаем из него выводы. Варшава – опасный и криминальный город. Тут наши не только капканы на ручных зверей в парках устанавливают, но и гоп-стопом промышляют. Мы расслабились. Надо думать о том, как доставлять деньги в Москву. До сегодняшнего события мы наивно полагали, что сядем в поезд, на границе задекларируем валюту и тем самым, как и раньше, убьем двух зайцев: осуществим необходимую легализацию и обналичим выручку. Теперь нам преподали урок, наглядно показывающий нашу наивность. Даже если удастся добраться до поезда и скрыть валюту от польских таможенников, то по дороге нас могут без особого труда ограбить. Более того, в Бресте о провозимой сумме станет известно многим, и это усугубит ситуацию. Бандиты обнаглели. Они теперь повсюду. В этом таксист был прав.
– Что же теперь делать? – беспомощно спросил Михаил Абрамович. – Деньги-то куда девать?
– Здесь пока спрячем, а потом пойдем пообедаем и обсудим план дальнейших действий. Не дрейфь, прорвемся. Лучше соображай, куда их положить.
Поиск места занял много времени. Очередное предложение подвергалось критике и в результате отвергалось. Возможно, это было связано с непроходящим возбуждением от недавних событий. Наконец, уповая на отсутствие в посольстве случайных людей, засунули пачки за платяной шкаф и отправились в ближайшее кафе.
– Вот попали, – сделав заказ, начал Михаил Абрамович. – В отличие от всех наших хотим ввезти деньги в страну и там потратить. Так и тут проблема.
– Проблема очевидная. Я же тебе сказал… Просто мы расслабились. Привыкли таскать по Москве наличку без охраны. Я всегда знал, что это опасно, но до конца не осознавал. Надо придумать безналичную транспортировку.
– Что тут придумывать? Всего три варианта. Через расчетный счет, банковская карта и дорожный чек. Во всех случаях потеря части денег.
– Безопасность бесплатной не бывает. Мы хотим переправить не пять копеек. Расчетный счет отпадает. Попадем на налоги и обязательную продажу валюты. Может, и еще на что-нибудь. Валютное регулирование каждый день изменяется. Остаются карточки и чеки.
– Потеряем прилично денег, но это не самое страшное. Можем в Москве засветиться, когда будем обналичивать.
– Тут ты прав. Я помогал Вере из Венесуэлы получать деньги по тревел-чекам «Американ экспресс». С нее удержали, по-моему, четыре процента, но проблем не составило. Правда, сумма была небольшая, а у нас много. Вполне возможно, что имеется фискальный момент.
