Дмитрий Вересов - Дальний берег Нила
Он проснулся, почувствовав прикосновение к уху ее зубов. Еще не больно, но уже чувствительно.
– Эй! – позвал он. – Отпусти!
К уху прижались мягкие губы, зашептали:
– Ты говорил, что твоя женщина хотела меня еще до встречи со мной. Как так? Что ты знал обо мне? Откуда? Почему ты в ту ночь оказался там?
Лорд Эндрю Морвен протер продолговатые, неуловимо монголоидные глаза, улыбнулся, напружинил некрупное крепкое тело и мячиком выпрыгнул из кровати.
– Пойдем, – сказал он. – Я покажу тебе кое-что.
– Что у тебя там? – спросила она, глядя, как он старинным ключом открывает окованную железом дверь в подвал. – Камера пыток? Скелеты умученных жен и врагов? Бочонки амонтильядо?
– Свидетельства тайного порока… Погоди, я включу электричество…
Со сводчатого потолка тек мягкий свет, с голых белых стен глядели цветные прямоугольники картин.
Никакого сравнения с собранием покойного Родиона Кирилловича Мурина эта коллекция не выдерживала. Штук пятнадцать полотен, разные эпохи, страны, школы, причем кое-что Таня явно уже видела – в музеях, в художественных альбомах. Если это копии…
– Ну, разумеется, копии, – словно читая ее мысли, сказал Морвен. – Единственный оригинал – вот.
Он ткнул в довольно посредственный, по мнению Тани, альпийский пейзажик.
– Но… но зачем?
– Видишь ли, эта скромная коллекция по-своему уникальна, и я знаю двух-трех знатоков, которые готовы были бы отдать за нее пару дюжин весьма известных и несомненно оригинальных полотен, не говоря уж о денежном эквиваленте. Но рыночная ценность не имеет для меня никакого значения – я предпочитаю другие способы размещения капитала, а это исключительно для души… Все работы, которые ты здесь видишь, принадлежат кисти одного человека – Ксавье Гризома, признанного мастера подделок. Великий был специалист, не только художник, но и замечательный химик. Состав краски, лак, грунтовка, кракелюр, даже волоски на кисточках – все было безупречно. В своих признаниях, посмертно опубликованных в Париже в начале века, он привел подробный список собственных профессиональных хитростей и произведений, оставленных озадаченному потомству. Скандал был неописуемый. Но Гризом не был бы Гризомом, не оставив за собой права на последнюю шутку – больше половины работ, приведенных в его записках, никогда им не подделывались. И наоборот. Например, никто не знал, что в число его подделок входит вот эта.
Он эффектным движением сдвинул бархатную занавесочку. Золотистый фон, темные одежды, пылающие черные глаза, одухотворенный младенец…
– Ах, вот так, значит… И ты вполне уверен, что тебе не подсунули оригинал?
– Милая моя, мне ли не знать руку Гризома? Я же самолично проводил экспертизу в Москве. И сам привез этот холст сюда, имея на руках абсолютно честное разрешение на вывоз из страны, выданное вашим Министерством культуры. Работа неизвестного художника второй половины девятнадцатого века, выполненная в манере Эль-Греко… А оригинал, как и сказано в любом справочнике, сгорел вместе с виллой Дель-Пьетро в тысяча восемьсот девяносто втором году.
– Любопытно… А Шеров знал, что я добываю для тебя подделку?
– Нет, разумеется. Я не хотел вдаваться в лишние разъяснения.
– Ясно. Мой брак с Дарлингом – твоих рук дело?
– Не совсем. Но я своевременно подключился.
– Да уж… И это по твоей милости меня кинули с векселями «Икаруса»? Чтобы не выскользнула из-под вашей конторы?
В глазах Морвена появилась обида. Похоже, неподдельная.
– Я такими вещами не занимаюсь. Подозреваю, это штучки Вадима. Если хочешь знать, узнав об этой неприятной истории, я тут же выкупил векселя через Пойзонби, одного из моих маклеров. Извини, что не за полную цену, но это было бы слишком подозрительно.
Теперь Морвен был ей понятней и ближе. Родственный ум, родственная душа. Но экстаз единения, пережитый в его уютной холостяцкой спальне, вряд ли повторится.
– У меня есть такое предложение: давай сменим наши простынные тоги на более пристойное одеяние и сходим куда-нибудь, в тот же «Сикрет-Сервис», например. Возьмем отдельный кабинетик, выпьем, закусим, о делах наших скорбных покалякаем…
Цитаты он, ясное дело, не понял, только выразительно посмотрел на нее.
– Ах да, извини, забыла, что я здесь на нелегальном положении. Тогда корми меня. Пора обсудить создавшееся положение, а на голодный желудок я соображаю туго.
Эндрю Морвен усмехнулся и подал ей руку.
– Прошу в столовую, сударыня.
Оставив ее подогреваться аперитивом и орешками, он принялся колдовать на кухне – большой, сверкающей, суперсовременной. Большая, кстати, редкость в богатых городских домах: многие даже завтракать предпочитают в ресторанах. Должно быть, внутренняя женщина лорда Морвена отличается нетипичной домовитостью.
И незаурядными кулинарными способностями. Креветочный коктейль выгодно отличался от покупного, а фрикасе было вообще выше всяких похвал.
– Ну-с, – сказала Таня, отодвигая тарелку. – Итак, что побудило тебя возобновить наше знакомство именно сегодня, извини, уже вчера? Полковник Паунд обмолвился о каких-то изменениях в ситуации.
– А десерт?
– А десерт, если можно, потом.
– Можно. – Морвен вздохнул. – Операция благополучно провалена. Клоун застрелился.
– Какой еще клоун?
– Тот, которого ты окрестила Пиквиком. Обстоятельства нам пока неизвестны, но то, что самоубийство связано с нашим… материалом, сомнений не вызывает.
– Выходит, я могу возвращаться в «Зарину»?
– Собственно, так я и предполагал, когда отдал распоряжение привезти тебя сюда.
– Но…
– Но с тех пор произошли некоторые изменения. Где-то возникла утечка информации. Источник этой утечки мы, конечно, установим, меры примем, но сделанного не воротишь. Начато конфиденциальное расследование. Разумеется, мы его проведем с блеском, доложим о результатах. Однако, как ты понимаешь, некоторые ключевые фигуранты должны сойти со сцены.
– В том числе и Таня Дарлинг.
– Увы. Но пусть тебя это не волнует. Мы просто вернемся к первоначальному плану, разработанному в расчете на успех операции «Клоун».
– А именно?
Он поднялся, извлек из ящика чиппендейловского комода тонкую зеленую папку, раскрыл ее.
– Неустановленное лицо женского пола, – прочитал он. – Около двадцати пяти лет. Подобрана дежурной бригадой в районе Кинг-Кросс. Скончалась в госпитале Святого Клемента не приходя в сознание. Причина смерти – передозировка наркотиками. Предана земле на Тауэр-Хэмлетс, участок 176097.
– Это про меня?
– Не совсем. В нашем распоряжении имеются метрика и Ю-Би-40[34] этого «неустановленного лица». Дарлин Теннисон, тысяча девятьсот шестьдесят второго года рождения, место рождения – город Белфаст, близких родственников не имеет, не участвовала, не привлекалась…
– Ну, это точно про меня. – Таня показала на бирку «Дарлин Т.», снять которую так и позабыла. – А где, в таком случае, Таня Дарлинг? Спит в безымянной могиле на участке семнадцать-сколько-то еще? Номер не пройдет, миссис Дарлинг – фигура известная, в народе уважаемая…
– В безымянной могиле пока еще не спит никто. Так уж вышло, что тело Дарлин Теннисон было ночью позаимствовано из морга и переправлено в «Наннери»…
– …где и удостоилось чести быть представленным высокому иностранному гостю. Правда, после столь лестного знакомства от тела остались не подлежащие восстановлению фрагменты…
– …ныне пребывающие в нескольких чемоданах в камере хранения Пэддингтонского вокзала… – подхватил лорд Морвен, – …куда были сданы темнокожим джентльменом в весьма возбужденном состоянии…
– …каковой джентльмен, придя в ужас от совершенного им зверского и немотивированного убийства непосредственной начальницы, наложил на себя руки…
– Отчего ж немотивированного – очень даже мотивированного. Непосредственная начальница изобличила оного джентльмена в преступных махинациях на астрономические суммы, которые он затем отмывал через их предприятие. О чем осталась магнитофонная запись…
– Запись? Это которую я сделала… то есть покойная миссис Дарлинг?
– Обрывающаяся, увы, сразу после увлекательной сказочки про калифорнийскую нефть…
– Мило! Но тогда придется доказывать, что Джулиан и Дуэйн Мак-Ферлин – одно лицо?
– А он и есть одно лицо.
– То есть как? Но отпечатки…
– А тебе не приходило в голову, что Эрвин Брикстон – наш человек, а никакого Джулиана Бишопа в природе нет и не было? Дуэйн, милочка, был жалкий адвокатишка, которого сначала подманили, сыграв на его непомерной жадности, потом подставили, а потом помогли унести ноги и легализоваться на новой родине. В обмен на некоторые услуги. Ведь это он впустил меня в ту ночь в твою комнату…
Таня прижала ладонь к виску.
– Стоп-стоп, тогда выходит, что «Бонанза»…
– Ты переживаешь за зажравшихся янки?
