Борис Горзев - Два романа о любви (сборник)
Увы, любимый «Милан» не выиграл тот матч, а сыграл лишь вничью. И с кем – с какой-то «Удинезе»! Да, только 1:1. Вволю накричавшийся Джино (пришлось сразу тихонько осадить Биче, чтобы она не мешала мальчику предаваться эмоциям) был расстроен, но Петр пообещал ему, что следующий матч «Милана», который уже через четыре дня пройдет здесь же с «Чезеной», их любимцы непременно выиграют. «А мы пойдем опять?» – вопросил Джино, и тут уж Биче решительно заявила, что хорошенького понемножку, и Петр понял, что настаивать не надо, всему есть мера, Биче и так проявила великодушие. Поэтому сказал мальчику что-то про телевизор, а сам подумал: «А почему бы мне втихаря не сходить на Сан-Сиро еще раз, если, конечно, удастся достать билет?»
Несмотря на выпавшую им ничью, настроение было хорошим, тем более что сегодня днем Джузеппе успешно прошел прослушивание и теперь, не сомневалась Биче, его примут на учебу в консерваторию. Что до Джино, то, хоть ему еще нет положенных девяти лет, он тоже будет в консерватории, но по программе музыкального училища, и тоже, как и Джузеппе, по классу фортепиано, и это параллельно с основной школой. Короче говоря, мальчишкам предстоит тот еще труд, понял Петр, и хорошо еще, что Джино, подвижный чертенок, об этом пока не догадывается. Но у него есть строгая мама, которая умеет решать проблемы довольно простыми способами. Ну да, музыка – это святое, значит, говоря по-русски, надо пахать, и никаких соплей-воплей. И все-таки Петр даже завидовал мальчишке: такая мама, такая музыка, консерватория и прочее!
Потекли его миланские дни. Гуляние по городу – опять знаменитый собор Duomo di Milano, галерея Виктора Иммануила с улицей под стеклянной крышей, пройдя под которой попадаешь на площадь с театром Ла Скала (сейчас он был закрыт: межсезонье), замок Сфорца. Кстати, форма башен этого замка и зубцы на стенах тут же что-то напомнили, и всезнающая Биче поведала, что облик крепости Сфорца послужил образцом для постройки московского Кремля, ибо, да-да, его проектировали именно миланские архитекторы. Вот так, чего только не бывает! Ну и многое другое, что опять или впервые увидел Петр.
Биче сопровождала его, когда ей в дневные часы не нужно было быть в консерватории, и эти прогулки вдвоем получались не только интересными, но и ценными для них обоих: обмениваясь впечатлениями и мнениями, они всё лучше понимали друг друга (речь не о языке, конечно).
И как-то так выходило, что по ночам они тоже много говорили. Биче рассказывала о своих летних гастролях с оркестром, а Петр – о поездке в Германию, потом они обсуждали, что и как будет с музеем Сальери в Леньяго, тем самым музеем, который создал дедушка Антонио, потом Петр принимался рассказывать о себе. Уже не странно, что его тянуло говорить о себе, говорить Биче. Он привыкал к новой ситуации: делиться с другим человеком, выслушивать другое мнение, соглашаться или спорить. Такого у него не было очень давно (в первый год совместной жизни с бывшей женой случалось нечто подобное), и за последние годы он привык к тому, что всё должен решать сам, что делиться не с кем, да и особого желания не возникало. Конечно, есть мама и отец, люди тонкие, свои, но о многом, самом интимном или в чем-то рискованном, Петр никогда им не рассказывал – не считал нужным, ибо по натуре не был склонен к открытости, ну и тревожить их не хотел. «У меня всё нормально» – это было обычной формулой его ухода от разговора о себе. Например, пару раз отец лукаво вопрошал, не собирается ли сын наконец создать семью, или интересовался, откуда у него вдруг такие деньги – то на машину, то на квартиру, то на ремонт дачи в Нахабино, однако получал такие же лукавые ответы: зарплату повысили или опять выдали премию за неоценимые услуги фирме, которая заботится о благосостоянии своих сотрудников, несмотря на всякие там мировые кризисы.
Но это родители, а вот в жизни возникла Биче. Неожиданно, странно, даже невероятно. Эти ночные разговоры с ней… Родная душа, что ли? Он не ожидал, что так будет, он вообще не думал, что так может быть. Да, теоретически такое бывает вроде бы – ну как в некоторых книгах или в кинофильмах о неземной любви, но чтобы у него, Петра? И вот Биче. Беатриче, иностранка, мулатка, да еше при ребенке, этом чумазом чертенке Джино, «моем мавре», как иногда называла его Биче. Сколько невероятного – чуднее не придумаешь!
В одну из их ночей она спросила: «Они тебя не беспокоили?» Он понял, о чем речь, и честно ответил: «Нет». Разве считать беспокойством, тем более под знаком «они», что с ним встретился московский представитель «Пантиери» Алессандро Конти, проще Алик, и Петр, попивая виски в кафе, поведал ему о своей командировке в Германию, в Папенбург, что на Северном море? Рутинная передача информации о намечающейся сделке, не более того, информация уйдет по назначению, это тоже рутина. И всё. Ну, может быть, за это отблагодарят, а может, не отблагодарят. И что? А ничего. Всё нормально.
Услышав его «нет», Биче больше ни о чем не спрашивала, замолчала, откинулась на спину (до того она сидела у него в ногах) и как-то громко затихла. Именно так: Петри и прежде отмечал, что ее внезапное молчание, замирание в какой-то позе были иногда заполнены заметным внутренним напряжением, и казалось, она замолчала и замерла потому, что серьезно обдумывает что-то очень важное, очень существенное. Поэтому он и придумал для нее эти алогизмы: громко замолчала, громко затихла или нечто подобное.
Но через полминуты она, будто очнувшись, произнесла почти целый монолог, глядя куда-то в стену:
– Наивный у меня Петя! Умный, а неосторожный. И как я его полюбила? И почему? И зачем? А ведь полюбила и люблю. Я глупая? Я умная. Я думать о тебе люблю.
Синьор, я вечно думаю о Вас,
И к Вам летит мое любое слово.
Моя судьба (о, как она сурова!)
Влечет меня и кружит каждый час.
И жар любви всё так же не угас…
– Господи, ты стихи сочиняешь? – изумился Петр.
– Да, – усмехнулась уже привычная ему Биче, – давно сочиняю, кажется, с четырнадцатого века, Правда, тогда я писала под именем Франческо Петрарка…
Глава 6Так сложилось, что на следующий день после той ночи у Биче были занятия в консерватории. Она взяла с собой Джино, а Джузеппе намеревался отправиться домой в Леньяго, чтобы провести там неделю перед началом учебы. Петр вызвался проводить его на железнодорожный вокзал и посадить на скоростной поезд Милан – Верона, оттуда мальчик поедет в Леньяго уже автобусом, это совсем близко.
Так и сделал – купил ему билет на «Евростар», проводил до вагона, и они простились. Было около часа дня. Как раз 25-е сентября, вечером на Сан-Сиро «Милан» играет с «Чезеной», и Петр все-таки хотел попасть на этот футбольный матч, если, конечно, где-то в городе еще можно купить билет.
Сел на трамвай, доехал до центра и уже по привычке направился в галерею Виктора Иммануила (ту самую, внутри которой улица под стеклянной крышей с огромным пассажем, ресторанами, барами и прочим) и там узнал, что билеты на футбол обычно продают в любой табаккерии или печатном киоске – вон там, например, указали ему. Там билетов уже не было. Заглянул в следующую табеккерию. Человек за прилавком развел руками: «Увы, синьор! В день матча, увы! Попробуйте в кассах на Сан-Сиро или с рук перед началом». Петр поблагодарил и тут услышал из-за спины:
– Не надо с рук, это выйдет в три номинала.
Обернулся: мужчина средних лет, в хорошем костюме, стройный, спортивный. Доброжелательная улыбка на вполне интеллигентном лице. Не дав сказать что-то, он тут же продолжил:
– Да-да, синьор Чичерин, в день мачта – это три номинала. Спекулянты, где их нет! В России, наверно, то же самое? Конечно, спекуляция – она везде. А что, сегодня футбол? И кто же играет? И почему вы в шляпе при такой-то теплой погоде, сегодня двадцать градусов, а вы в шляпе?
Говорил он спокойно, по-прежнему улыбаясь, и, почувствовав нехорошее, Петр ответил на один из заданных ему вопросов:
– Сегодня «Милан» играет с «Чезеной».
– Ах, с «Чезеной»! Да уж, выбрали вы матч! Она же заняла в прошлом сезоне пятнадцатое место, если мне изменяет память! А в этом, несомненно, займет последнее и вылетит из серии «А», вот попомните мое слово! И зачем тратить деньги на такой футбол? «Милан», чемпион, – и с какой-то «Чезеной»! Я бы не пошел. Пустая трата времени и денег. Зачем? Евро нынче на дороге не валяются. Кризис, знаете ли, да.
Пока он явно издевался над Петром, было короткое время подумать. Подумал, спросил:
– Как вы узнали мою фамилию?
– Это было несложно, синьор Пьетро. Давайте сядем вон в том кафе, не возражаете? Я вам всё объясню. А билет на этот ваш футбол я достану, если уж так хотите. И за номинальную цену, клянусь Богом! – Не дожидаясь ответа, он извлек из кармана пиджака мобильник, набрал номер и спокойно проговорил – Синьора, еще раз добрый день! Да, это я, Альберто. А вот теперь мне нужен один билет на сегодня на Сан-Сиро. Да, на матч «Милана». Будьте любезны! Нет проблем? Чудесно! Где я? А мы сейчас в галерее короля, идем в кафе. Подвезите через час к… ну, скажем, к памятнику Леонардо да Винчи, это совсем рядом, на Пьяцца делла Скала, там увидимся… Нет, не я, синьор Пьетро подойдет к вам. Да-да, он при паспорте, конечно, все иностранцы ходят с паспортом. И он прекрасно говорит по-итальянски, этот иностранец. Запомнили? Синьор Пьетро Чичерин, да, именно так. Грациа, грациа, всё! – И затем Петру: – Давайте зафиксируем время – значит, через час. Будет у вас билет, будет! А пока идемте, присядем вон там. Там хорошее кафе, уверяю вас.
