Алексей Лухминский - Мой Ванька. Том первый
Всё это она говорит совершенно спокойно. Я бы даже сказал, как-то безразлично. И смотрит куда угодно, только не на меня.
Понимаю, что между нами стоит отрыжка нашего последнего разговора.
– Я рад, что ты к нему привязалась. Он действительно очень хороший человек! И я, как старший брат, никогда не встану у него на пути. Я очень хочу, чтобы он был счастлив.
В этот момент она наконец поднимает на меня глаза. Взгляд спокойный, удивлённый и, я бы сказал, жёсткий.
– Ты что, приехал его сватать?
– Да.
Повисает пауза, в течение которой мы смотрим друг другу в глаза.
– Елизов, ты меня в очередной раз удивил.
– Поясни.
– Ты хочешь сказать, что приносишь себя в жертву?
– Именно так. Для меня Ванькино счастье гораздо важнее моего собственного. Он его заслужил.
– А ты сам?
– Речь сейчас не обо мне, – я изо всех сил ухожу от ответа.
– Нет уж, давай о тебе тоже.
– Хорошо. Тогда не только обо мне, но и о нас. Одна очень умная женщина, с семьёй которой я познакомился достаточно давно, преподала мне урок любви двух человек. Такой любви, когда ради неё человеку прощается всё. И прекрасно, когда это с обеих сторон. Тогда ради своей любви оба перестраиваются, изменяются. Мы с тобой так не можем. Значит, и не любим. Мы можем быть друзьями, но ты права, когда говоришь, что наша совместная жизнь будет что-нибудь типа скрытой тлеющей войны. Что это за жизнь? Что будет видеть наш сын?
– Смотри-ка! Заговорил почти моими словами! – Даша невесело усмехается. – И вообще, почему это ты берёшься решать всё за всех? В данном случае за троих! Ваня-то, наверное, и не знает, как ты тут его сватаешь!
– Конечно, не знает! Я надеюсь, и ты ему не скажешь о нашем разговоре.
– Я в этом не уверена. Ваня имеет право знать, на какие жертвы идёт его старший брат ради него.
– Запомни! Ванька ничего знать не должен!
– Это что, приказ? – ядовито спрашивает она.
– Да!
– Ну вот… Дожили! Он мне уже приказывает, – с тихим возмущением говорит Даша.
– Только относительно этого разговора и Ваньки.
– Скажи, а почему ты считаешь, что всегда действуешь во благо? И вообще, бывает ли всеобщее благо?
– Я не говорю о всеобщем благе. Я сам выбрал проигравшую сторону. Проигравшая сторона – это я!
– Опять вернулись к жертвоприношению… – Даша снова невесело усмехается. – Ты-то сам что делать будешь?
– Скорее всего, переберусь в Булун к Кириллу Сергеевичу. Тем более ему нужна помощь.
– А твоя учёба? Твой талант?
– Учёбу я смогу продолжать, приезжая сюда сдавать сессии, а талант, если он есть, найдёт применение и там. Там тоже люди нуждаются в лечении. Знаешь, сколько там у меня пациентов бывает?
– То есть собираешься похоронить себя там заживо? – как-то с вызовом спрашивает Даша.
Второй раз мне не нравится её оценка. В первый раз это было тогда, когда она удивилась, что Юре не наняли репетитора.
– Помощь одинокому человеку, который относится ко мне, как к сыну, не значит хоронить себя заживо, – жёстко возражаю я.
– Да, Саша… Ты неисправим, как видно… Ты не хочешь понять, что такие доброхоты, как ты, готовые по первому крику куда-то бежать, портят окружающих людей. Люди перестают быть самостоятельными, решать свои проблемы самостоятельно или обращаться к другим, к профессионалам, которые получают за это зарплату и должны помогать решать эти проблемы.
Даша говорит это совершенно безапелляционно, с жёстким осознанием собственной правоты. Это даже в её взгляде читается. Наверное, так говорили комиссары в Гражданскую.
– То есть ты считаешь, что я не должен был лечить больного мальчишку, а предложить родителям дождаться профессиональной неотложки? Ты считаешь, что помогать другому мальчишке-инвалиду должны не друзья, а профессиональные репетиторы? Ты считаешь, что Ваньку надо было сдать в приют, чтобы там за ним ходили профессиональные няньки? Ну и так далее… Это так?
– Почти так… Наверное… кроме Вани…
– Тогда я действительно неисправим. И горжусь этим! Не надо ставить недостижимых целей.
– Да, Саша… С тобой жить наверняка хлопотно и беспокойно. А я хочу покоя. Нормальной семьи, наконец! В моей почти двадцативосьмилетней жизни всегда были одни хлопоты. Я устала. Я хочу сама планировать, что будет завтра и через неделю, а не подпрыгивать каждый раз от очередной неожиданности. С тобой это будет именно так. Пойми! Мой муж должен находиться рядом со мной, а не где-то…
Она сказала, что муж должен находиться рядом с ней. Именно так сказала. Не она рядом с мужем, а он рядом с ней! Это жизненная философия.
– Скажи, ты не пожалела, что Серёжка у тебя от меня?
– Ни разу. И не пожалею! Но я выращу его нормальным человеком.
– У нас с тобой разные понятия о человеческой нормальности. Мне бы не хотелось, чтобы мой сын вырос равнодушным.
– О равнодушии у нас с тобой тоже разные понятия, – парирует она. – Саша, давай не продолжать этой дискуссии.
– Согласен. Чего зря время терять!
– И о времени. Тебе его всегда не хватает. И на нас с Серёжей в том числе.
Тут мне нечего возразить, и я молчу в ответ. Серёжка продолжает мирно посапывать в коляске, не догадываясь о том, что в этот момент происходит.
– Хорошо он спит… – говорю я в основном своим мыслям. – Ладно… Вроде почти всё выяснили…
Снова повисает пауза.
– Насчёт финансовой помощи – всё останется, как есть, – почему-то констатирую я.
– Я не меркантильна… – суховато бросает Даша и будто спохватывается. – Хорошо, а пока ты ещё не сбежал на свои севера, ты хоть будешь приходить к сыну?
– Буду. Только всё-таки что насчёт Ваньки?
– Я отвечу тебе так же, как и тогда, когда ты увидел Серёжу в первый раз. Давай пока оставим всё, как есть.
Я понимаю, что сейчас слово «пока» относится к Ваньке.
– Но тебе он хоть немного нравится? – не унимаюсь я.
– Саша, давай не будем говорить об этом хотя бы сейчас!
Еду домой.
«Ну что? Всё выяснил?» – снова скрипит тот же голос.
– Выяснил…
«И не страшно тебе за Ваньку?»
– Уже страшно…
«Расскажешь ему подробности дискуссии? Или пожалеешь его?»
– Пока не знаю.
«А в Булуне ты тоже не нашёл ни сил, ни времени… Хочешь того же результата?»
– Не хочу. Только он мне опять не поверит.
«И опять попадёт впросак!» – почти торжествует голос.
– Он уже опытный человек… – вяло сопротивляюсь я.
«Где ты нашёл этот опыт? Посмотри на него!» – издевается голос.
Ну вот и парадная! Приехал. Вхожу в квартиру.
– Привет! – здоровается Ванька из кухни.
– Привет…
– Ты что? – Ванька выходит в прихожую с вилкой в руке. – Вы… не помирились…
Он внимательно смотрит мне в глаза. Я спокойно выдерживаю его взгляд. Так, как он смотрит на меня, смотрят только очень любящие люди.
– Понимаешь, Ванюха, – я подхожу к нему, обнимаю и утыкаюсь лицом в его плечо. – Мы и не ссорились… Но иногда мне кажется, лучше бы поссорились… Извини… Я очень устал от этого разговора. Лягу спать. Есть не буду.
Просыпаюсь от прикосновения руки к своему лбу. Открываю глаза. Ванька внимательно смотрит на меня.
– Ты чего? – спрашиваю я, пытаясь прийти в себя после тяжёлого сна.
– А ты чего? Вертелся, стонал… Тебе плохо?
– Мне плохо… Только не со здоровьем… Ты спи…
Вылезаю из-под одеяла и иду на кухню курить.
– Сашка! Давай рассказывай, что случилось? – задаёт вопрос Ванька, заходя следом за мной. – Опять нашла коса на камень?
– И да, и нет… Прости меня. Я боюсь с тобой говорить обо всём этом.
– Саш… Но если не со мной, так с кем же ты ещё сможешь поговорить, чтобы тебя захотели понять?
Я вижу, что Ванька совершенно искренне хочет мне помочь. Бедный… Или всё-таки попытаться ему всё объяснить? Ведь не глупый же он!
– Ванюха… Только обещай мне постараться меня правильно понять…
– Не понимаю, зачем такая подготовка?
– Видишь ли, я помню наш неудавшийся разговор с тобой в Булуне…
– Ах вот ты опять о чём… – и я чувствую, как он напрягся.
– Слушай… Если честно, то я поехал к Даше, чтобы уладить в первую очередь твои дела…
– Ты что… меня сватал? – Ванька округляет глаза.
Надо же! То же самое слово!
– Да.
– Но мы так не договаривались! Ты опять всё сделал по своему разумению! – он явно возмущён.
– Извини…
– Сашка, ну что ты делаешь!
Ванька хватает своей рукой мою руку и несильно бьёт ею по столу. Молчу.
– Ванюха… После этого сватовства… В общем, Даша чувствовала, что ты её любишь. Да и любая женщина почувствует любовь. А после этого сватовства мы с ней выяснили наши отношения. Знаешь… Мы настолько разные люди! Короче, я ей не подхожу, и она мне тоже. Мы с ней слишком по-разному смотрим на жизнь. И ещё… После этого разговора… В общем, я стал за тебя бояться. Прости!
– Почему бояться? – он недоумённо смотрит на меня.
– Понимаешь, когда человек говорит, что с Юрой должны были заниматься профессиональные репетиторы, а не друзья, муж должен находиться рядом, а не бегать и всем помогать, и так далее… С моей точки зрения – это человеческое равнодушие. Я так не могу! И не хочу!
