Нина Еперина - Анна
– Да. Я вначале вообще никого не узнавала. Вы меня видите уже в нормальном состоянии. Врачи говорят, что я уже «отошла»….
– То есть, пришла в себя? – ты хочешь сказать. – поправил ее Хайнц.
– Ну, да! Пришла в себя. Я теперь уже ничего. Жаль только, что ребенка потеряла. – у Анны вытекла слезинка и поползла по щеке. Она была такая скупая, как у сильного мужика. Она отвернулась в угол. От этой тоскливой слезинки у Марка дрогнуло внутри, и тоже выползла слезинка, и тоже стала пролагать мокрую дорожку по щеке.
Все замолчали, в палате наступила тишина….
Мужчины боялись задавать свои вопросы, боясь испугать эту тишину, а Анна уставилась в угол и замолкла надолго….
Вдруг в дверь постучали, и заглянул молодой мужчина. Он разрядил парализацию тишины своим громким вопросом:
– Я туда попал? Здесь мои друзья и красавица Анна?
В дверь вплыл огромный букет сумасшедше красивых роз! За букетом показался и посетитель.
– Здравствуйте! Меня зовут Дэвид! Я могу войти?
– Да, да, да! – спохватилась Анна. – проходите, походите! Присаживайтесь рядом с Хайнцем.
Они проговорили почти час и выработали единое мнение будущей жизни Анны, а она была не против, потому что, на самом деле, боялась жить в Соединенных Штатах Америки.
Решение было таковым:
Вначале Дэвид едет в Россию один и подготавливает приезд всех остальных. Эти остальные должны будут жить вместе с ними. А это были трое детей Давида. Два мальчика и старшая девочка. Он, как настоящий мужчина, после развода забрал троих детей себе, так что, поедут они не одни! Поедут они целой большой семьей! А поэтому принимают за основу легенду, что это одна семья, а Дэвид муж Анны. Дети их общие и переезжают они в Россию жить из-за детей, которые должны учить язык, да и вообще «напитаться русской средой», потому, что там их корни.
Анна этому безумно обрадовалась! Последнее время она не выносила одиночества, боялась тишины и даже темных углов в комнате! Теперь ей нужны были люди и не просто люди, а близкие и нормальные люди, которым бы она доверяла….
– Мы все забыли, но есть еще наши с Питэром дети! – остановила свои мечты Анна. – А с ними что будет? Я должна о них заботиться!
– Но есть же целый штат обслуживающего персонала, который работает и в фонде имени Питэра Хиггинса и на его фирмах. Есть собственные банк, ведущий его финансовые дела. Ты это забыла? Сама же мне это все рассказывала. – перебил ее Марк. – Или это не так?
– Это все так. Но я как-то боюсь бросать их всех и уезжать жить так далеко!
– Не пугайся. При современных средствах связи мир стал совсем близким и доступным. Я предлагаю попробовать. Если что-то не понравится, мы в любое время можем улететь обратно в Америку. Для начала попробуем выходить «в свет», как говорят в России, поэтому я приглашаю вас на Каннский кинофестиваль. – вдруг обрадовал Анну Дэвид.
– А бандиты? Вдруг за их спинами кто-то стоит. Очередные рептилоиды. – Анна даже рассмеялась, почти сквозь слезы. Она еще боялась.
– Анна. Не надо пугаться. Все бандиты арестованы и до суда будут под присмотром полиции, поэтому вам ничего не грозит! А публика не должна забывать своих кумиров, поэтому мы с вами едем на фестиваль….
Именно на этом фестивале и возникла вдруг тема – снять фильм по ее судьбе!
Все началось сразу же, как только они вылетели на этот свой первый кинофестиваль, уже в Канны и уже из России. Там она шла по красной дорожке, и сверкали вспышки, и щелкали кинокамеры, и так же, как и везде, был грандиозный банкет, на котором они встретили вдруг, Прахаша Шарман. Того самого продюсера, из Болливуда, в фильме которого она снималась самый первый раз в кино. Вместе с Айшарией и так давно, что казалось Анне выдумкой или шуткой из прошлого. Анекдотом!
Они обрадовались встрече и долго смеялись, вспоминая те, самые первые ее съемки и все что происходило тогда, в той жизни, «до нашей эры»! Прахаш поинтересовался, правда ли все то, что писали газеты в Штатах о тех страшных событиях, которые возмутили весь мир и правда ли, что Анна переехала жить в Россию? Анна не собиралась делать секрета из того, что и так было известно всему миру, и подтвердила.
– Боже! Милая моя! Это же самый настоящий фильм! Нужно срочно найти спонсора и снять кино! – эмоционально радостно восклицал Прахаш. – Я предлагаю следующее! У меня в Москве есть знакомая писательница. Давай закажем ей книгу о тебе, потом напишем сценарий по этой книге, потом снимем фильм, и все это будем продавать одновременно! И книгу на двух языках и сценарий, народ любит читать про закулисье, и фильм! А? Как вы на это? – потирая руки, радовался он.
– Вообще-то нормально! – Анна пожала плечами. – Давид, как ты думаешь?
– Я думаю, что все равно мы именно к этому придем, так что можно познакомиться с твоей писательницей….
Глава сорок третья
Париж
Теперь, именно в Москве, жизнь медленно стала входить в русло полной наполненности событиями.
Как ни странно, Москва Анне понравилась, хотя и была шумной и суетной, как сказала бы тетя Аня, а стрелять здесь, совсем не стреляли! Если бы она не выросла в русскоговорящей среде, она бы этих странных русских совсем не понимала, но язык давал возможность приспосабливаться к окружающей действительности и потихоньку начинать включаться «в тему», как говорили они сами.
На Анну появился спрос. Может быть, в людях проснулось любопытство, но после того, как она пришла в себя и физически, и душевно, и духовно, на что ушло почти полгода, выяснилось, что память и любопытство у людей долгоиграющее.
Появились агенты и в Москве, приглашающие Анну на участие и в оперных концертах, и в эстрадных, и композиторы, которые с удовольствием стали писать для Анны песни. При этом на «той стороне забора», тоже были желающие, и слушать Анну, и снимать в кино.
Это было просто замечательно, потому, что только свободное время заставляло погружаться в воспоминания, прокручивать в голове еще и еще раз гадкие и навязчивые сцены из пошлого, а она этого не хотела, поэтому важно было быть занятой с утра и до глубокой ночи.
Теперь дни были не просто заняты, а забиты под завязку работой. Мало этого, приглашения заставляли выезжать в другие страны, кроме арабских, которые Анне «не рекомендовалось» теперь посещать, но она оказалась востребованной даже в артистической среде старушки Европы. И это тоже было замечательно.
Иногда они ездили в гости к писательнице, которую Анна называла мама Нина и которой рассказывала все свои «приключения», как основу будущего романа. Мама Нина тоже увлекалась потусторонними, и чем-то напоминала двух дедушек из Кап Мартена. Она была наполнена модными веяниями и сразу заявила, что писать про мужиков или описывать пастельные сцены с любовниками Анны не будет, потому что ее, как писателя, интересует состояние человеческих Душ при экстренных ситуациях, когда ярко выделяется отношение Личности к таким же очень ярким событиям, как это происходило в судьбе Анны. Страсть! Любовь! Страх! Ненависть! И только это она согласна описывать в своей книге, на чем они и сошлись.
Она их и описывала, добавляя от себя то, что называла писательскими фантазиями, над которыми они потом все вместе, зачитывая вслух, громко смеялись, если попадались юмористические сценки.
В общем, жизнь била ключом! Анна очень надеялась, что бить ее по голове она уже больше не будет, что тоже озвучивала всем!
– Размечталась! – смеялся в ответ Дэвид. – Насколько я понял, есть по жизни люди везунчики, а есть жертвы. Вот ты есть настоящая полномасштабная жертва. Посмотри на себя в зеркало! Ты ничего не видишь? Вот! А я вижу! У тебя над головой терновый венец! Видишь? Нет? А я даже вижу, как он водружается на твою голову и капли крови текут по твоему лбу! Да, ладно! Я шучу. Мы постараемся, чтобы больше в твоей жизни не наступили черные полосы. И Россия нам в этом поможет! Да?
Россия и помогала, но ровно на столько, на сколько сама хотела. И правда, желающих послушать шикарный оперный голос Анны было очень много, и телевидение тоже не упускало возможность показать ее лишний раз «по ящику». Интернет старался не отстать и пестрел фото и видеоматериалами про «восходящую американскую кинодиву», но самой Анне это не очень нравилось.
Слишком откровенные фото в стиле журнала «Плэйбой» были больше по вкусу Дэвиду, как любому мужчине, который видел перед собой шикарную грудь «звезды», а не Анне, которая внутри себя оказалась большой и старомодной ретроградкой, консервативной до старинности.
Но все это так заполняло время, что его не оставалось на воспоминания и самобичевания. И это было замечательно! Это было так прекрасно, что казалось, все неприятности уже в далеком прошлом и навсегда там останутся! Это ей так хотелось. Но жизнь живет по другим законам, и упустить возможность поиздеваться над Анной, она себе не позволила…, как потом оказалось, не все неприятности закончились….
