Леонид Васильев - Лесными тропами к истоку
– Я без бумажки и запасного белья в лес не хожу.
– Скажите, пожалуйста, а белочка ковер – самолет далеко летает? – спросила мадам Люси.
Соколов, оглянувшись на девушку, хотел было дать определенное разъяснение, но его опередил Санька Зубатов:
– Далеко или не далеко, но до жениха подбросит.
– Я не нуждаюсь в женихах, – равнодушно парировала Люси, глянув на Андрея, и этим отразила удар противника.
– Семен Иванович, лес, который вы рубите, это ведь среда обитания животных и птиц… это их родимый дом. Поэтому, хотя бы ваши лесорубы не трогали деревья с гнездами и дуплами. Государственная охотничья инспекция, основываясь на гуманных законах охраны животных, постоянно напоминает Министерству лесного хозяйства об этом. Будьте, пожалуйста, милосерднее к жилью зверюшек.
– Так-то оно так, – отвечал мастер леса, но по технике безопасности при валке леса, все эти сухостойные коблы и дуплистые деревья, создают обстоятельства, приводящие к несчастным случаям. Начальник Крикунов такие стволы требует убирать первоначально.
– Вот как получается, – горячился Соколов, – живем в одном государстве по единым законам, а в вопросах окружающей среды, охраны природы – гребем, рулим в разные стороны.
– Но, ведь, у нас разные ведомства, – стоял на своем мастер.
– Что значит – ведомства?.. Вы рубите леса сплошным методом, лишаете птиц и животных мест обитания.
– Я согласен, согласен, конечно, с вашими доводами, – закивал головой Семен Иванович, – но, ведь, мной командует Крикунов.
Егерь хотел рассказать мастеру об отношениях начальника к глухарям, о встрече с ним у галечника, об изъятых у него ружьях, но не стал этого делать.
А начальник с той памятной встречи все ищет способ отмщения за оскорбленные чувства «его величия».
Как-то к нему в кабинет пожаловал Толька Фытов, прозванный народом – «лесной клоп», ранее работавший лесником, но за грехи, уволенный. Долго они беседовали, искурили не одну сигарету, решая обоюдно выгодные для обеих сторон вопросы.
Обеденный перерыв завершался. Тракторист Иван с чокеровщиком Митрофаном, доедая разогретую на углях кашу, запивая молоком из горла бутылки, беседовали о выполнении дневной нормы. Вальщик Чураков уже пообедал и, покуривая, говорит Ивану:
– На два воза мы с Гурьевым в лесу навалили, счас пилу заправлю, цепь заменю, и начнем валку с южной стороны делянки, чтоб вам не мешать. Он хотел что-то сказать еще, но его перебил Санька Зубатов:
– Теть Нин, а у тебя молоко вкусное, жирное, вон, почти половина банки сметаны.
Мадам Люси закашлялась от смеха:
– У Нины давно нет молока, уж сыновья женаты, это молоко ее коровы!
Нина улыбнулась шутке, перекрестясь, благодарно заговорила:
– Слава Богу, теперь можно буренку держать без страха за жизнь.
– Слава-то егерю Соколову, он убил того медведя, – вступил в разговор Лопатин. – Много, ведь, коров задрал этот зверюга, только в нашем поселке нынче восемь голов.
– У меня породистую, черно-белой масти завалил, – пожаловался Митрофан.
– И у меня в прошлом году корову съел, – недовольно буркнул Иван, – он, ведь, уж лет пятнадцать зверствует. Сельский совет замучился страховки пострадавшим хозяевам выплачивать. Охотников у нас много, да толковых нет. Бывало, задавит медведь корову, вымя с теплым молоком съедает, а тушу заваливает землей, мхом, чтобы прокисла, да вороны не нагадили.
Хозяева тушу отыщут и охотникам покажут. Те построят вышку, ждут на ней зверя. Медведь – умный зверь, обойдет это сооружение на расстоянии, найдет по ветру запах от бедолаг с ружьями и в ту же ночь давит очередную жертву. Егерь – то поумнее оказался, перехитрил зверюгу. Он убил его ночью, без подстраховки, рискуя жизнью, прямо с земли.
Случилось это так. Медведь задрал корову рядом с полянами, где население поселка копало картошку, точнее в болоте, поросшем мхом средь поблекшего ситца частокола берез. Еще солнце не село, а буренка громко, предсмертно мычала от страшных клыков и когтей зверей. Люди, в страхе побросав ведра, разбежались по домам.
Утром задранную корову с выеденным выменем нашли в болоте. Труп следовало предать земле, но в болоте не закопаешь. Его тросом выволокли на сухое место и закопали бульдозером в шагах тридцати от изгороди.
Егерь узнал об этом на следующий день. Он пришел на место захоронения, огляделся: строить вышку для засидки не имеет смысла. Место открытое, маскировки никакой.
Соколов выкопал за изгородью яму глубиной по пояс. Ведрами натаскал вонючей требухи из желудка убиенной, оставшейся на болоте. Обложил ею яму, натер одежду и с ружьем затаился в ней.
Наступил осенний вечер. В поселке затихали голоса. Лес с каждой минутой терял очертания, и вот уже кромешная мгла поглотила округу. Андрей сидит в сырой яме, озираясь по сторонам, тяжело пахнет коровьим навозом. На душе тревожно и одиноко. Не слышно привычных голосов лесных птах. Ночью бывают звезды, но сегодня их нет, все заволокло темнотой.
Вдруг, где-то громко треснула валежина, видно что-то очень тяжелое придавило ее.
И вот уже через минуту, другую на месте захоронения выросла огромная «куча». Зверь пришел по следу волочащейся за бульдозером туши. Найдя нюхом в земле мясо, он, вобрав в себя воздуху, резко фыркнул. Соколов еще не добывал медведей, это первая его встреча со стервятником и, услышав эти мощные утробные звуки, сидя в одиночестве всего в нескольких шагах от зверя, он почувствовал, как под шапкой шевельнулись волосы. Еще сильнее застучало сердце.
Андрей крепче сжал ружье, но цель не видна. Роятся мысли: «Зачем стрелять – в кого стрелять? А если случится промах?.. Зверь бросится на огненный сноп, в два прыжка окажется возле охотника. Он вряд ли будет задавать наивные вопросы: „Эй, пацан, почто ружьишком балуешь?“ Да просто пришлепнет, как муху, да еще скальп снимет.»
Как бы не крутились мыслишки, но у егеря есть и храбрость, и сила воли. Охотник осторожно положил ружье на жердь изгородки, стал целиться. От напряжения глаза устали, слезились; казалось, все вокруг качается, даже вытянутая вперед рука.
Медведь увлеченно работал, шумно откидывая лапами землю, добираясь до своего ужина. Чтобы успокоиться, и дать отдых глазам, егерь на время сомкнул веки и, отдохнувши, крепко прижав приклад к плечу, нажал на курок. Ночную мглу вспороло пламя пороха, сразу же раздался болезненный рык зверя.
Глава 6
Утром следующего дня на поляне собрались молодые мужики из числа охотников искать подранка. Подошли к месту захоронения. Один из братьев Пимановых встал сапогом в медвежий след, воскликнул: «Ого, мой размерчик, сорок шестой! Видать, здоровый Мишка!» Другой брат рекомендует:
– Надо найти след, в какую сторону он пошел?
– Где ж в опавших листьях след увидишь, надо рассредоточиться друг от друга шагов по тридцать и прочесывать округу.
Прибежал парень, торопливо заговорил:
– Тут рядом лужа взбаламучена, трава примята, а на ней кровь.
– Парни, – предложил Соколов, – идите старой дорогой в сторону озера, возможно зверь туда пошел.
Охотники, вглядываясь в траву и мох, присыпанные опавшей листвой, шли к озеру, уськая собак. А егерь свернул в сторону мохового болота, поглядывая по сторонам в поисках своих собак. Он остановился, огляделся и, вдруг, к великому удивлению увидел, как посреди поляны из мха поднялась лохматая башка медведя. Зверь готовился к нападению. Андрей, сорвав с плеча ружье, выстрелил. Медведь все же успел выскочить из засады, но получив пулю в лоб, растянулся на животе. Подойдя, егерь увидел откопанную яму, видимо для успокоения раны. Вечерняя пуля угодила зверю в живот, выбила кишку. В яме извивались глисты скотника.
Сходили за гусеничным трактором, накинули зверю на шею трос, затащили на щит: башка на лебедке, туловище на щите, а подошвы задних ног волочатся по земле.
У дома егеря, куда привезли тушу зверя и опустили на настил, столпотворение. Пришли даже школьники всех классов, воспитатели детского сада привели детей в качестве наглядного пособия посмотреть на плохого медведя. Гаражные рабочие, оставив работу, тоже прибежали сюда. Смельчаки пытались поднять его правую лапу, но не могли этого сделать. Хозяева загубленных буренок, азартно пинали зверюгу в жирный зад. Народ гудел, как улей: все от мала до велика смотрели на Андрея, дивясь его смелости, поздравляли с победой над двадцатидвухпудовым лесным разбойником.
Этот памятный день оказался для многих праздником торжества победы человека над природой, ее не предсказуемым, беснующимся катаклизмом. А поскольку все разрешилось благополучно, русский человек такие события отмечает, не обходя гастронома, в котором дверь в этот день не закрывалась даже на обеденный перерыв. Продавец весел и уступчив, выдает «энергоноситель» под запись, он тоже – поклонник торжества, потому как медведь не побрезговал и его коровой.
