Шамиль Идиатуллин - Rucciя
Во вторник сорвались с цепи бумажные издания. «Известия» поставили в подвал первой полосы статью «Казанское хамство» с подзаголовком «Нас пугают, а нам не страшно». «Комсомолка» заняла первую полосу коллажом, на котором неустановленный азиат в угловатой узбекской тюбетейке – видимо, я – сыпал из горсти украшенные американским флагом бомбы на московский Кремль. Называлось это дело, как положено, в рифму: «Казанская истерика: татары ждут Америку».
«Советская Россия» отнеслась к статье с понятной благосклонностью, обоснование которой называлось «Сказка – ложь, да в ней намек». Сочувственно настроенным оказались почему-то и «АиФ», которые рассказали про «Большую войну маленькой газеты».
Потом настал черед телевидения и глянцевых еженедельников. Потом – европейских и американских СМИ, которые никак не могли сойтись во мнении, имеют ли они дело с бредом квасного патриота-одиночки, или с выражением мнения большинства россиян – и не пора ли в последнем случае цивилизованному миру, превратившемуся в жупел для бывшей империи страха, подумать об изменении своего имиджа. Особняком стояла заметка в «Жэминь жибао», автор которой пространно рассуждал об общности судеб и пути Китая и России, а затем в абсолютно китайском стиле, нехарактерном, по-моему, для партийной прессы, делал вывод: «Правители великих стран несут ответственность не только перед своим народом, но и перед всем человечеством. Великие помнят об этом, слабые узнают слишком поздно».
Шеф сиял: такого рейтинга цитируемости, какой мы заработали легким движением хвоста, не было, возможно, ни у одного регионального издания в истории упомянутого человечества. И кого волнует, что причиной этого стали не столько объективные достоинства опубликованного материала, сколько – я это прекрасно понимал – временное малотемье, поразившее СМИ. Апрель выдался на удивление спокойным, горячие точки остыли, самолеты не падали, думцы не дрались, ньюсмейкеры помалкивали, – а газетные полосы и эфирные минуты надо ведь было чем-то забивать. Забивали, получается, мною – и меня.
Коллеги называли меня исключительно поджигателем войны – им, балбесам, было смешно. Жена нервничала и страшными словами хаяла моих ругателей. Сын поставленным истошным голосом звал меня к телевизору, когда там вновь начинали склонять нашу несчастную фамилию, и торжествующе озирал всех ее носителей, закусив щеки изнутри – чтобы сдержать ликующую улыбку. Дочь болтала ногами и пыталась засунуть кулак в рот примерно до локтя. А я ни на что не реагировал и почти ничему не удивлялся. Потому что впал в ступор еще в понедельник, после знакомства с рецензией Newspaper. Меня сразила фамилия бабы, давшей мне отлуп от имени НАТО – Элленбоген. Именно так в прошлом году я назвал представителя НАТО, упоминавшегося в насквозь придуманной для первоапрельского номера статьи о том, что Татарстан не сегодня-завтра вступит в Североатлантический альянс в статусе наблюдателя-партнера. И статус, и все фигуранты заметки были рождены моим воспаленным воображением. Гильфанов потом специально забежал в редакцию, чтобы выразить свое восхищение и рассказать, какая паника царила в соответствующем департаменте конторы сразу после прочтения первоапрельского номера «Нашего всего» (там еще много чего было: нормативы отжимания и подтягивания для чиновников Кабмина, репортаж из хранилища Нацбанка, в котором ждет своего часа валюта республики, сообщение о том, что все иномарки, якобы ввезенные автосалонами республики, на самом деле собираются в спеццеху КамАЗа, и так далее).
В жизни фамилии Элленбоген я никогда не встречал, поэтому и назвал так придуманного парня. А слово, по-немецки означающее локоть, я узнал и запомнил только по собственной дури – это стало едва ли не единственным результатом упорной работы над переводом мюнхенского руководства по айкидо, которой я занимался на третьем, кажется, курсе, когда пытался стать теоретиком кунфу и прочей боевой науки (вру, были еще результаты: я узнал слова катана и хакама, благодаря чему воспринял появление на политической сцене Ирины Хакамады как визит симпатичной родственницы).
Объявление настоящей Ханна-Лоры Элленбоген, представляющей именно НАТО, из меня словно жилы вынуло.
Вот я, дурак, и сообщил Джейсону, что ощущаю себя без малого Демиургом, который нечувствительно придумывает совершенно нереальную вселенную, а потом сталкивается с ее вещественными – и довольно твердыми – проявлениями, смело против меня, Демиурга, и выступающими. Джейсон прилежно записал эту мудрость и даже переспросил, кто такой Демиург. Я объяснил как мог.
Джейсон Крюгер был корреспондентом газеты Washington Times. Он примчался в Казань через неделю после публикации моего треклятого шедевра и напросился на встречу. Вообще-то я давно зарекся давать интервью – просто исходя из того, что по жизни должен решать прямо противоположную задачу. А после того, как насладился винегретом из себя по различным телеканалам (сдуру согласился объяснить причину и смысл появления «В ожидании интервенции» Алсушке, любимой воспитаннице и лицу ГТРК «Татарстан», а та, раз использовав, очевидно, поставила продажу пятнадцатиминутной беседы на поток, и даже авторские мне, гада такая, не заплатила), понял, что в глупом ящике для идиота я смотрюсь соответственно и аутентично.
Но из уважения к проделанному господином Крюгером пути я согласился принять американского коллегу в своем кабинете. Коллега оказался щупленьким белесым парнишкой лет 25, в тертых джинсах, сильно ношеном пуловере и изуродованных нашими лужами желтых замшевых ботинках, зато с могучим цифровым рекордером. Беседа с вашингтонцем была вполне цирковой: он толком не знал русского, и, наверное, только врожденная интеллигентность и меланхоличность удерживала господина Крюгера от истерического хохота над моим пиджин-инглиш. Но в итоге мы друг друга поняли. Так я думал.
Через неделю в Washington Times вышла статья «Враг, придуманный в мусульманском сердце России», после прочтения которой мне поплохело. Джейсон с грехом пополам, но без особых передергиваний, пересказал суть моей статьи и привел пару моих аргументов. Правда, я был отрекомендован как «помощник главного редактора казанского журнала «Все для нас», но это было божией росой по сравнению с пургой, которую намел Джейсон, вырвавшись за тесные рамки основной темы. Он написал, что господин Летфуллин, молодой интеллектуал с нехарактерными для азиатов зелеными глазами (во дальтоник-то, подумал я, оторвался от чтения и пошел искать зеркало, которое, впрочем, никакого утешения мне не принесло), в беседе с ним сослался на древнюю легенду о Демми-урге, которого татары, ведущие свой род от Чингис-хана, называют создателем Вселенной для их избранного народа. Дальше Джейсон уже от себя сообщил, что именно эта избранность заставляет Татарстан противостоять имперскому нажиму, и борьба сия будет вечной.
Уже на следующий день Washington Post, видимо, ревниво следящая за успехами младшего товарища, ехидно принялась рассуждать о новых мифологиях, зарождающихся на просторах бывшего СССР: сотрудник научного журнала в азиатской мусульманской республике уже приписал себе авторство древнейшей легенды, восходящей к библейским источникам. То ли еще будет, ой-ей-ей.
Стыдиться положено было не мне – но объяснять эту тонкость каждому встречному я не собирался, и мучился молча. И даже не стал ничего писать балбесу Крюгеру – все равно изменить ничего невозможно, так что пусть уж парень гордится своей взрослой поездкой в страшную Россию, а не стыдится ее плачевных результатов.
К счастью, к тому времени отечественные СМИ уже закончили пережевывание «казанской паранойи» и на вашингтонские запоздалые залпы не отреагировали. Этим все и закончилось. Я ж говорю, так я думал.
Глава вторая
Вашингтон.
5 мая
1
Зато мы делаем ракеты.
Юрий ВизборДжереми Майер, помощник президента по национальной безопасности, традиционно выступал перед шефом с получасовым докладом в понедельник после обеда. Традиция эта за все время нарушилась лишь дважды, когда резко обострялся очередной конфликт в зоне действия американских миротворцев – тогда Майер на полторы-две недели переводил общение с президентом в ежедневный режим. На сей раз арабы, персы, южные славяне и прочие варвары, по всем признакам, от привычки к запредельному зверству и нарушению железных договоренностей отдыхали – однако уже в среду утром Майер запросил у президента аудиенции, на которой, по его словам, должны были присутствовать руководители министерств обороны и безопасности, а также ЦРУ. «Что, русские готовы высадиться на Аляске?», – пошутил президент. Майер, не улыбнувшись, ответил: «Вы знаете, господин президент, когда выстрел, сделанный наугад, поражает сердце мишени – это вмешивается рука Господня».
