Андрей Геласимов - Год обмана
– Меня вырвет, – предупредил призывник.
– Накати, говорю. Учись слушать старших.
– Понял.
Ему налили почти стакан, и он в невероятных конвульсиях выпил его до дна.
– Еще? – спросил кто-то из «ассистентов».
Дембель склонился над своим пациентом и, посмотрев ему в глаза, заявил:
– Хорош. Точно попали в дозу. Веди его в туалет.
– А что будем делать-то? – прозвучал недоуменный вопрос.
Дембель с усмешкой посмотрел на вопрошавшего.
– Руку его на унитаз положим, а ты на нее сверху прыгнешь.
– Я?!!
– Зассал? – сказал дембель. – Другану зассал помочь!
– Я прыгну, – предложил другой призывник.
– Тебе тоже ломать будем, – возразил дембель.
– Сначала ему, – ответил доброволец. – Надо посмотреть, как получится.
– Логично. – Дембель одобрительно хмыкнул. – Тащите первого в туалет.
Судя по его лицу, первый уже с трудом понимал, что с ним происходит.
Народ поднялся из-за стола. В комнате остались только мы с Сергеем и четвертый призывник, который спал на диване. Про него, очевидно, просто забыли.
Мы сидели, прислушиваясь к тому, что происходит в туалете. Я ждал, чем все это закончится, но, видимо, у них там не очень заладилось. До нас долетали звуки какой-то возни, негромкая матерщина и время от времени смех. Спящий на диване боец застонал и свалился на пол.
– А Марина-то знает? – сказал я.
– Насчет чего?
– Насчет итальянки.
Он посмотрел на меня с удивлением:
– Да она вообще ничего не знает.
– Как ничего? В каком смысле?
– Она думает, что я из Калуги. Учусь в педагогическом. Мама преподает в техникуме. Папа живет с другой семьей.
– Да ты что! – я не сумел скрыть своего изумления.
– Да. А что?
– Да так, – улыбнулся я. – А на фига тебе это надо?
Он помолчал секунду.
– Ну, мне не хотелось, чтобы она сразу узнала… – Он замялся.
– Какие бабки за тобой стоят? – закончил я за него.
– Не в этом дело. Я хотел, чтобы у нее осталось право выбора. Если она будет все знать, вряд ли сможет освободиться от мысли…
– Что твои бабки гораздо круче, чем ты сам, – снова продолжил я вместо него.
– Ну, в общем, что-то в этом роде, – усмехнулся он.
– Понятно, – сказал я.
Теперь мне и вправду было понятно. Во-первых, стало ясно, почему он врал ее папаше насчет метро. Во-вторых – зачем прятался от телохранителей.
– Ну что, еще по портвейну? – спросил я.
– Да, пожалуй, хватит.
– Определился, какой писатель за него отвечает?
– Мы же о поэтах говорили.
– Ну, о поэтах, – я махнул рукой. – Определился?
– Думаю, да. Это, скорее всего…
В этот момент в туалете раздался дикий крик.
«Получилось, – подумал я. – Надо вызывать „Скорую“.
* * *В следующее мгновение в комнату внесли корчащееся тело. Оно издавало жуткие стоны и отборную матерщину. Тело принадлежало дембелю.
– Он сам решил прыгнуть, – объяснил один из «ассистентов». – Валерка уснул, пока мы пробовали, и рука с унитаза упала. А он как раз в этот момент прыгнул. Сказал, что покажет нам всем, как надо Родину любить.
После осмотра, во время которого дембель страшно ругался, мы пришли к выводу, что он сломал себе ногу. Всякий раз, как мы к ней прикасались, он дико выл и обзывал нас ужасными словами.
– Надо снять с него брюки, – предложил кто-то из «ассистентов».
– Пошел ты! – закричал дембель. – Я что, в больницу в трусах поеду?!!
– Тогда придется их резать, – сказал кто-то еще. – Вдруг там открытый перелом.
– Хотя крови вроде не видно, – отозвался третий.
– А вдруг она просто от шока не бежит. Так бывает. Сосуды сужаются.
– Снимайте их, блядь, скорее! – испугался дембель. – Хули вы встали? Подохну тут с вами, придурками!
Никто не знал, как стянуть с него штаны, не потревожив ногу. Посовещавшись, решили держать его на весу и тихонько стягивать. Для этого пришлось вынести из комнаты спавшего на полу бойца. Потом – все стулья. Потом стол. Когда выносили стол, бутылки с него попадали. Он никак не проходил через дверной проем.
– Тут совсем чуть-чуть не хватает, – сказал тот призывник, который вызвался прыгать первым. – Сантиметра два. Может быть, снимем дверь?
– Я подохну, пока вы ее снимете! – в ужасе закричал с дивана дембель. – Вызывайте «Скорую»!
Мы оставили стол у двери и подняли дембеля с дивана. В горизонтальном положении стянуть с него штаны оказалось почти невозможно. К тому же здоровой ногой он очень ловко пинал нас в лицо. Кто-то предложил перевернуть его вверх ногами. Несмотря на то что где-то внизу он продолжал страшно ругаться, звенеть упавшими на пол бутылками и хватать нас за ноги, дело теперь пошло на лад. Вскоре он лежал на диване в сиреневых трусах и громко матерился. Нога у него распухла, как бревно, однако крови нигде не было видно.
– Слава богу, закрытый, – решили мы, но на всякий случай залили перелом водкой: кто-то сказал, что лучше продезинфицировать.
– Ну и как я буду теперь здесь лежать? – неожиданно тихо спросил дембель. – Диван, блин, насквозь мокрый.
Через полчаса приехала «Скорая», и его увезли. Хорошо, что у них оказались с собой носилки.
* * *Когда мы вышли на улицу, было уже почти утро. Солнце еще не появилось из-за домов, но птицы орали как угорелые. Ночью прошел дождь, и теперь асфальт блестел черными лужами. Сергей шумно втянул воздух и улыбнулся.
– Люблю, когда так пахнет. Свежестью. Москва утром – чистый кайф!
Я тоже вдохнул поглубже.
– Да уж. Особенно когда людей нет.
Он взглянул на меня и засмеялся:
– Ну и видок у тебя!
– Ты лучше на себя посмотри, – вяло огрызнулся я.
– Пойдем пешком, – предложил он. – Тут ведь недалеко.
– Кому как. Мне, например, еще через полгорода тащиться.
– Да пойдем. Останешься у меня ночевать. У нас две комнаты для гостей пустуют.
– Ну пошли. Все равно дома есть нечего.
– Я тебя накормлю.
– Пошли, пошли. Слушай, а что твоей матери скажем?
– Она живет в другой стране.
– Понятно.
– И приезжать не собирается.
– Я понял. Вопросов нет.
Утро действительно было чудесное. Воздух казался таким легким, что временами мне чудилось – вот-вот и я улечу. Впрочем, скорее всего это было из-за сумасшедшей ночи.
«Нельзя так много курить, – решил я. – Или надо перейти на легкие сигареты».
– Смотри, – сказал Сергей. – Листья на деревьях появились.
– Точно, – отозвался я. – Теперь везде попрут. Весна, блин.
Из-за поворота, позвякивая, выкатился трамвай.
– Ты смотри, как он рано. Ну и жизнь, должно быть, у этих трамвайщиков. Куда он едет в такую рань?
– А знаешь, как я познакомился с Мариной? – сказал Сергей.
– Как? – словно бы нехотя спросил я.
– В трамвае.
– Да ты что? – я разыграл притворное удивление.
Так иногда делаешь, чтобы ничего не сказать, но все-таки узнать, что будет дальше.
– Правда. Я убегал от своих охранников и прыгнул в трамвай. Он как раз трогался с остановки.
– Чего ты от них все время бегаешь?
Он запнулся и посмотрел на меня:
– А за тобой следили двадцать четыре часа в сутки, когда тебе было семнадцать лет?
Я на секунду задумался и вдруг очень ясно представил себе этот ужас.
– Наверное, ты прав. И что случилось в трамвае?
– Я не знал, как заплатить за проезд. Там были какие-то штучки на окнах, но я не понял, для чего они.
– Постой, ты что, не знал, для чего нужен компостер?
– Нет. Откуда мне было знать? Я в трамвай попал первый раз в жизни.
– Что, никогда не ездил на трамвае? – Я даже остановился.
– Нет, – сказал он. – До этого случая – никогда.
– А на троллейбусе?
– Нет. Раза три на метро в детстве, когда с пацанами убегали с уроков, и все. В доме всегда был специальный шофер, который возил меня всюду, начиная с детского сада. Отец так решил.
«Ни фига себе, поколеньице подрастает», – подумал я.
– Ну-ну, и что дальше?
– Пришел контролер.
– И это оказалась Марина!
– Нет. Это был небритый дядька с плохим запахом изо рта.
– А Марина?
– Она стояла сзади и сунула мне в руку свой проездной. А он ее тут же оштрафовал.
– «Есть женщины в русских селеньях…» Чего же она обратно свой проездной не взяла?
– Я не знал, как его передать.
– Застеснялся, – усмехнулся я. – Подставил девочку.
– Я потом ей деньги отдал, – сказал Сергей.
– Снова убежал от охраны и привез ей долг?
– Нет. – Он покачал головой. – После случая с трамваем от них уже трудно было убежать. Почти никогда не получалось. Только один раз, уже потом. А тогда меня привезли в Кузьминки, и я будто бы пошел в «Будапешт».
– Интересно, зачем?
– Мало ли. Им все знать не положено.
– И долго так продолжалось?
– Два месяца.
– Понятно… А потом вдруг я подвернулся. Так, что ли?
Он посмотрел мне в лицо и ничего не ответил.
«Ну и пошел ты! – подумал я, неожиданно разозлившись. – Тоже мне, крышу себе подыскал. Привык уже, что папа ему людей покупает».
