Ирина Щеглова - Йоха
– Я спать хочу! – взмолился Йоха.
– Спи, я не мешаю
– Да чешется все! – Йоха с раздражением вцепился в плавки. В паху действительно творилось что-то неприятное.
– Надо заснуть, завтра уеду, – обиженный отвергнутый любовник с трудом дождался утра.
Парочка, не выспавшаяся после веселой ночи, делала удивленные глаза. Коварная изменница – Эля и лучший друг – Денис вяло настаивали, чтобы Йоха остался, но тот был непреклонен. Он обиделся.
Всего неделю наслаждался Йоха обществом Эльки – зеленоглазой красавицы, дочери богатых родителей, манерной и холеной. Всего неделю, и вся она прошла в этом же сельском домике из двух комнат. Правда многообещающая Элька на деле оказалась странно зажатой, поэтому малоопытный Йоха стеснялся, и секс у них был раза два, не больше. Но ведь был же! Потом они вернулись в город, и Элька принялась творить что-то непонятное. Она явно предпочитала Дениса. И в один прекрасный вечер, явившись абсолютно пьяной, повисла на шее у Йохи, требуя подать ей Дениса, не медля ни секунды. Йоха с трудом оторвал от себя девчонку и отправил спать. А Денис очень прочно занял его место по неизвестной Йохе причине.
Зачем он поехал с ними в этот дачный домик? Насладиться собственным горем? Чего хотела эта девчонка? Неужели она настолько развратна? Чего он не смог ей дать, и что это такое есть у Дениса? Первые мужские сомнения терзали Йохину душу, и еще мучительнее чесалось в паху.
– Французский насморк, – констатировал друг-медик, посмеялся и дал таблетки, – больше ничего не пей, а то потом ничем не вылечишься.
Понурый Йоха осознал всю женскую подлость. Он пошел к Денису и злорадно спросил о здоровье. Лучистые глаза Дениса светились радостью, он влюбился, и знать ничего не знал об иностранных болезнях. Да и зачем? Ведь их отношения с Элей не зашли так далеко… Йоха совсем опечалился. Подлая Элька, узнав, что заразила Йоху, просто переключилась на Дениса, выдержала время, дабы здесь все было чинно – благородно. Йоха негодовал.
Правда, на общем мрачном фоне жуткой измены появилось светлое пятно – приехал Борис от родственников, живших где-то у моря. Узнав о случившемся, наглый Борька решил мстить беспощадно и разрушил идиллическую дачную жизнь Эльки с Денисом. Он без приглашения явился к счастливым любовникам и ухитрился отравить жизнь не только им, но и всем соседям. Только Борька так умел пакостить. Он устраивал охоту на «дикие помидоры» и картошку, на чужих огородах, разумеется. Он вынуждал Дениса участвовать во всех своих затеях, не давая ему возможности побыть с Элькой. По ночам Борька закатывал шумные концерты под гитару и магнитофон. Он жег костры, рискуя сжечь все вокруг. Он приводил каких-то темных личностей и обкуривался с ними травкой. Борька довел всю деревню до состояния тихого ужаса, а сам, при этом, оставался, здоров и весел. В конце концов,. кто-то из отчаявшихся соседей догадался позвонить, и Элькины родители силком вывезли в город всю троицу.
Элька устроила скандал, и Денис стал ее официальным любовником, они поселились вместе. Женщины прочно вошли в тесный мужской мирок магов и патриархов. Один Борька еще хранил девственность.
Фразы:
Сатана похож на Роденовского «Мыслителя».
Глава 12. Мысли
Бывало, так прижмет, спать не могу! Хожу, хожу… В квартире курить нельзя, крадусь, как вор, по темному коридору к двери на площадку, на лестницу. Сажусь на грязные ступеньки, курю, курю… Холодно! Иду обратно.
Заветная тетрадь – вот она, на столе. Написать бы что-то такое! Эх! Но не могу. Понимаешь? Сопли со слюнями, или звериный рев. А все от чего? Все от баб! Вот я, к примеру, соберусь думать о великом, и мысли все такие… Правильные, одним словом. Думаю… А напротив моего окна, наискосок от дома – общага института искусств. Ну, как тебе это нравиться? А? При чем здесь шум? Какой шум, ты ничего не понимаешь! Общага эта – такое место… Да ты же видел эту общагу: из красного кирпича, вся в пожарных лестницах и железных балконах вдоль стен. А на балконах – бабы! Господи! Мужика какого-нибудь вытащит, и давай целоваться, аж в перила его вдавит, грудью наваливается, прямо высасывает его всего! Да-а! А он уж мертвый, мертвый, у него, кроме вон – чего, в голове уже нет ничего: звон в ушах, и фиолетовые круги! А одна – особенная стерва! Выйдет, после душа, волосы ниже спины золотые, тяжелые… Голову опустит и чешет их, сушит, значит. Что, ну и что?! Под халатом и нет ничего! Вот и подумай, какие тут мысли о вечном, когда за окном – такое… Ночью! Ночью они, как птички, выпорхнут и в живописных позах на этих перилах металлических рассядутся и в небо смотрят, на луну… У, ведьмы! Все, до одной! Слушай, у тебя знакомых из общаги никого нет?
Глава 13. Армия, или Как туда не ходить
– Алле! Моя твоя слухает… Да, я… Могу, конечно! Полная консультация, – Йоха заржал в трубку, – приходи, знаешь, где я живу? Ну, давай! – он положил трубку и пошел в комнату, одевать штаны.
Предстояло знакомство с Андреем, братом Мишки – Князя, единственного из Йохиных знакомых по абитуре, поступившего в Воронежский Институт искусств.
Братья жили в маленьком городке, в области. С одним из них – Мишкой, Йоха познакомился при своем очередном неудавшемся поступлении. Об Андрее знал заочно. И вот тот сам позвонил, судя по всему от брата из общаги, той самой, что маячила перед Йохиным окном, похожая на пожарную каланчу, вожделенная общага с бесконечными девушками на бесконечных балконах.
Звонок в дверь, Йоха идет открывать. На пороге длинный, худой парень широко улыбается, показывая абсолютное добродушие и отсутствие некоторых зубов.
– Я – Андрей, – отрекомендовался он.
– Йоха! – протянул руку Йоха. Пришедший крепко пожал ее.
– Проходи! – Они прошли в Йохину комнату, Андрей опустился на диван и сразу приступил к делу:
– Мне братишка говорил, ты можешь от Армии помочь отмазаться?
– А какие проблемы? – спросил Йоха, который был известен в своих кругах как виртуоз, избегающий любых призывов.
– Да вот, повестка пришла, а мне что-то не хочется… – замялся Андрей.
– Все проще простого! Тебе нужно сделать справку, что ты – дурак, – многозначительно напутствовал Йоха.
– Как?
– Очень просто. Идешь проходить медкомиссию и говоришь там невропатологу: «Доктор! Мне очень плохо, доктор!» И перечисляешь ему симптомы своей душевной болезни. Главное тут – не расколоться! Тебя направят в диспансер, на обследование. Твоя задача – убедить врачей, положить тебя туда. Человеческая психика – дело темное… Месячишко отлежишь, выйдешь со статьей. А потом – перекомиссия, но только через три года! Вот и все.
Андрей согласно кивает головой:
– Вот и ладушки! Я все понял, спасибо.
– Ты у Князьки оттягиваешься? – спросил Йоха.
– У него, в общаге. Хорошо! Песни поем, девчонки, опять же… Приходи!
Йохе только того и надо было!
– Приду! – быстро ответил он.
– А пошли сейчас, – предложил Андрей, – песен попоем… Тебе ж тут рядом.
– Гитара есть?
– А как же! Мы ж люди музыкальные.
– Пошли! – рванулся Йоха. Наконец, желанная общага из мечты превращалась в реальность.
Тут надо заметить, Йохе никак не везло с высшим образованием. В то лето он снова поступал, но не дотянул даже до экзаменов. На предварительном собеседовании ему непедагогично намекнули: «Юноша, вас ждут заводы!» Йоха обиделся. Конечно, он успел бы перебросить документы в Университет, там экзамены начинались позже, но… Девушка с длинными волосами цвета золота, что так красиво расчесывала их на балконе общаги, напротив Йохиного окна; девушка, учившаяся уже на втором курсе… Она уехала в Крым. Ах, Крым, Крым! Ну, какие могут быть экзамены?
Девушку Йоха не нашел, зато прибился к археологической партии, где и проработал до самой осени. Денег археологи не платили, сами работали из чистого энтузиазма. Но деньги Йохе и не нужны были. В лагере его кормили, давали сигареты и столько всего рассказывали! Йохина партия копала Херсонес, и это так увлекло Йоху, что он собрался, было стать историком. Договорился с руководителем партии, что его пригласят на следующий год. «Если будет куда приглашать, – грустно улыбнулся тот, – нет финансирования, а своими силами мы не потянем. Опять же, Украина… Но мы будем вас иметь в виду, молодой человек, – обнадежил он Йоху напоследок».
Так Йоха чуть не стал археологом.
Глава 14. Избранное
На белом фоне мраморной стены, ветхой, как само время, отчетливо проступают письмена неизвестного мне языка. Я смотрю на них и думаю о сотнях лет ветра, дождя и соленого моря. Я вспоминаю о тысячах и тысячах рук, сначала строивших, потом пытавшихся разрушить то, что сейчас лежало передо мной в руинах. Безжалостное время все сделало за нас.
Что написал ты здесь, неизвестный мастер? Зачем понадобилось тебе брать в руки инструмент, и, напрягая мышцы, пробивать непослушный камень, навеки вбирающий твои неспокойные мысли? Для чего?
