Ирина Щеглова - Йоха
– Это кто? – спросил Иван, взяв в руки одну из фигурок.
– Это – собачка.
– А это?
– Дракон. Он маленький, – пояснил мальчик.
– А это?
– Это – мама.
– А где она, твоя мама?
– У реки. Там, – мальчик махнул рукой.
Действительно, должна быть река, родников много, – сам себе объяснил Иван.
– А знаешь что? – обратился он к мальчику, – давай вместе лепить?
– Давай, – согласился мальчик. И они вдвоем принялись за работу.
– Это у тебя что будет?
– Это будет дом.
– И я построю дом. Будет целый город!
– Целый город – это когда много домов.
И вырос город, с домами и улицами. И жили в нем маленькие драконы, добрые мамы и настоящие герои, и еще собаки и лошади, и крылатые львы, и много детей…
Ребенок и взрослый закончили свою работу. Они встали и пошли вдоль водной струйки, потом ручья, потом устья реки. А в точке начала начал остался их город.
– Смотри, смотри! Вода какая белая! – закричал мальчик, указывая на реку. Иван взглянул и удивился: вода в реке была не черной, не зеленой и даже не голубой. В ней отражались облака, и вся она была как перевернутое небо
– Беловодье, – прошептал Иван. И вдруг остро и радостно ощутил, что он, наконец, дома.
Глава 82. Взыскующий мудрости
Приглашение на пятый, юбилейный «Авось» начиналось именно этими словами. Сенька распечатал текст приглашений кириллицей, создал эдакие стилизованные грамоты.
У «Авося» появился свой пастырь. Мишка-Князь поступил в духовную семинарию, женился и готовился к принятию сана. Его медовый месяц пришелся как раз на «Авось».
Будущий отец Михаил любит рассказывать одну байку:
«Наш педагог на лекции по богословию говорил, что самый великий богослов – Винни-Пух: когда у него спрашивали, как он сочиняет свои вопилки, Винни-Пух ответил: «Я не сочиняю вопилку, я нахожу место, где вопилка сама приходит ко мне в голову».
Афоризмы от пастыря:
Человек не может стать мудрым; слишком много испытаний на слишком короткую жизнь.
Мы не знаем, что ждет нас в вечности.
Магия – это фокус, не более того. Фокус не более чем фикция, мираж.
Маги создают иллюзию.
Бог – вечность, всю остальную вселенную.
Глава 83. Воскресная литургия
Ноябрь. Ослепительное солнце, первый снег, морозец. Горят уши, но шапку надевать не хочется; как-то глупо чувствуешь себя в шапке.
Хорошо, когда рядом с домами-муравейниками есть большой парк. И дети бегают по первому снегу. Совсем крохотные: полутора, двух лет, пытаются что-то городить из набранного в пластиковые ведерки снега. Собаки всех мастей имеют охотничий вид, чей-то пудель гоняет ворону, ворона пронзительно кричит и заигрывает с пуделем.
Небо такое умытое, доброе…
Воздух наполнен колокольным перезвоном. Воскресная литургия.
– Есть в этом что-то, – сам себе говорит Йоха. – Сходил утром на литургию, и весь день потом проводишь в спокойном созерцании, в ладу с самим собой, с миром и Богом. Надо жить в деревне. Утром наколоть дров; нет, сначала подоить корову, покормить птицу, потом дрова… И много детей! Да, а весной выведешь лошадь, запряжешь и пашешь землю… Вкалывать и вкалывать! Тогда уж не будет времени думать о тщете всего сущего и бренности бытия…
Йоха представил себе все это в картинках, и ему стало жаль лошадь. Вкалывать как-то расхотелось.
– Я не самодостаточен, – сетует Йоха, – не могу без людей. Именно поэтому я до сих пор не на Алтае. Эх, не горная у нас страна!
Йоха спустился в метро, неожиданно для воскресного утра полное людей, и его понесло в общем потоке. Под землей не слышно колокольного звона.
Послесловие.
Я благодарен судьбе за то, что не закончил технический ВУЗ и не стал рядовым инженером. Я благодарен судьбе за то, что не поступил в Воронежский Институт Искусств и не стал актером, совершенно бездарным! И вообще: я благодарен судьбе! (Йоха Староверов. )
Эпилог
Свет! Резкий белый всплеск бьет прямо в меня, раскалывается в голове на тысячи вспышек…
Больно! Да что же это такое!? Уберите свет! Где я?
Ишь, как орет! Молодец! Хороший мужик, крепкий.
Это что? Кошмар? Галлюцинация? Что вы со мной делать собираетесь? Ну и рожи! Ма-ма-а!
Голосистый! – огромное белое пятно нависает надо мной, глазищи в складках кожи. Ничего не понимаю. Это у него что? Рот? Ужас какой!
Господи! Что со мной?!
Ну, вот мы и успокоились.
Я, оцепенев от страха, смотрю на шевелящиеся губы, даже крикнуть не могу, только постанываю. Странные сравнения всплывают в голове: маленький щенок… Маленький? Это что у меня? Родовая память?
Теплая жидкость льется на меня, и я понимаю – вода. Это меня успокаивает.
– Вот и хорошо! Хорошо.., – гудят голоса в моей голове.
– Что хорошо?
– Умненький мальчик.
– Кто мальчик? Я? Ну, знаете!
Стоп, если я только что родился, откуда им меня знать? Откуда им знать, что я – старый и мудрый. Хм, мудрый… Я беспокоюсь, как младенец! Да ведь я и есть – младенец!
– Гулит! Послушайте, он – гулит!
– Это что за голос?
– Конечно, гулит. А чего ему не гулить: ребенок здоровенький, травм нет, все хорошо.
– Можно мне на него посмотреть?
– Отдыхай, насмотришься еще.
– Нет, нет! Сейчас!
– Дайте же и мне посмотреть! – возмущаюсь я.
Опять свет. Огромные лапы тащат меня вверх. Опять лица, лица.… Нет, только ее лицо!
– Ма – ма – а!
– Я люблю тебя, мальчик мой!
– Куда вы меня тащите?!
– Опять раскричался. Тише, тише…
– Он, наверно, есть хочет?
– Я-то? Да уж не до еды мне!
– Ему сейчас не до еды. И тебе поспать надо.
– Отвезите роженицу в палату.
– Я уже все приготовила.
– Куда вы меня тащите?!
Положили в какой-то ящик. Лежу, как кокон. Рядом – кряхтение. Э, да я тут не один! Такой же бедолага, или – такая же… Закрываю глаза и пытаюсь вспомнить.
Помню, как шел куда-то, блуждал; иду, иду… То ли лес, то ли поле? Темно очень. Как я туда попал? Не помню… А, вспомнил! Провалился! Подземный ход, что ли.… Очень широкий; куда идти, не вижу, темно. Откуда упал, тоже не вижу. Встал и стою, как столб; мало ли, вдруг змеи тут…
Я однажды слышал, что один мужик провалился в старую могилу, а там – змеи! Клубки змей! Почему они его не ужалили, неизвестно… Он простоял в могиле до утра, а утром его дед какой-то, объездчик, вытащил. Он заметил человеческую голову над землей… Мужик белый весь стал, поседел, а потом все о змеях говорил: мол, они не хуже нас все понимают…
Все это вспоминаю, а у самого – холод по спине, мокрый весь от пота, озноб бьет. Вверх гляжу, с места не двигаюсь, боюсь дыру потерять, откуда я провалился. Должна быть дыра… Взойдет солнце, не может не взойти; и я смогу увидеть, где мне вылезти.
Долго стоял, пока меня с верху по башке что-то не шарахнуло. Кусок камня или почвы отвалился. Но я не выдержал, сорвался с места и побежал, очертя голову! Коридор, помню, широкий, стены скользкие. Бежал долго, задохнулся, на повороте каком-то в стену уперся, грудью на нее упал, да так и сполз вниз. Стою на коленях, воздух гоняю с хрипом через легкие. Продышался. Прислушался: вот, где-то вода каплет… Тук, тук, тук.… Или это сердце мое? Нет, шаги, похоже. Идет кто-то. Кто?
Поднимаюсь с колен, иду на звук. Слышу же, слышу отчетливо – шаги! И светлее стало. Луч по стенам пробежал, а коридор все уже…
– Э-эй! – Кричу заполошно.
– Э – э – эй! – И бегу, бегу туда. Свет все ближе, под ноги не гляжу, коридор сужается…
Ух!
Прыжок – ни во что. Резкая боль в затылке, ничего не помню…
Яркий свет бьет прямо в мозг и раскалывается там на тысячи взрывов!
– Больно! Уберите свет!
– С днем рождения, мальчик! С днем рождения, человек!
– Ма-ма-а!
