Валерий Гурков - Барчук
Барчук здесь, в Таллинне, жил уже третью неделю. Завтра надо вылететь в Москву. Бывшая супруга попросила оформить две дачи на детей, и он дал свое согласие. Вот теперь с нетерпением ждал отъезда, потому что две недели подряд, его сестра и племянница каждый день по очереди привозят на «смотрины» своих подруг. Он это понял уже на третий день «смотрин». Двух привезли даже замужних. Он с улыбкой смотрел на их «заботу о нём», но чтобы не обижать женщин, говорить ничего им не стал, а просто играл роль послушного мальчика.
Он подошёл к камину и, уложив поленья, облил жидкостью для розжига. После поднесения зажжённой спички, над дровами появилось танцующее пламя. Оно становилось всё больше и больше. Барчук закрыл стекло, и камин загудел и словно ожил. За этим занятием и застала его племянница с той, которую она привезла. За спиной послышались их шаги и весёлый голос произнёс:
– Привет! Познакомься, моя подруга. Вайми! А это брат моей мамы, – последние слова были адресованы уже подруге.
– Очень приятно! – услышал он, когда поворачивался к девушкам лицом.
– Мне тоже. Вайми! Удивительное имя! – произнёс Барчук, делая вид, что совершенно не знаком с хозяйкой имени.
Девушка, увидев его, смутилась, но, быстро справившись с волнением, произнесла:
– О вас столько мне Вероника рассказывала, что приехала посмотреть на столь неординарную личность.
– Думаю, она приукрасила, женщины, которые любят кого-то, всегда приукрашивают объект любви. Я хоть и не объект любви Вероники, но всё же её дядя. Поэтому думаю, что это распространилось и на меня. Чтобы создалась полная картинка, нужно найти женщину, ненавидящую меня. Сложить оба высказывания и вывести золотую серединку.
– Есть женщины, которые ненавидят Вас? – улыбнулась, после долгого напряжения девушка.
– Конечно, есть. Я ведь простой смертный с кучей смертных грехов. Что делать? Грешен, матушка, грешен! – улыбнулся Барчук, – кофе, чай? Что будете?
– Зелёный чай, если можно.
– А мне, дядюшка, кофе с молоком! – произнесла с кресла Вероника.
– Рекомендую со сливками. Молоко нужно пить отдельно, иначе оно провоцирует хронические заболевания.
– Вот бы никогда не подумала, но раз ты рекомендуешь, то я согласна на всё.
– Ну, и ладушки!
После чая с кофе Вероника попросила его сделать шашлыки, сказав, что всё необходимое она купила и всё это на кухне. Шашлыки можно было приготовить, пока матери её не было дома. Сестра Барчука уехала к друзьям в город. Приезд её ожидался не раньше вечера. Сестра не любила, когда на даче разводят костры, да и вообще сам дым её раздражал. Вероника наоборот, любила костры, а шашлыки, которыми раньше в детстве баловал её дядя, просто обожала. Вот и попросила его снова, как в детстве, приготовить шашлыки. Барчук сходил в подвал, взял там мешок с углём и пошёл во двор. Там он высыпал уголь в стационарный мангал и разжёг. Как уголь нормально разгорелся, Барчук пошёл на кухню в дом. Там он быстро нарезал порционные куски из филе осетра, заправил перцем и солью и, нанизав на шампуры, чередуя с кусочками болгарского перца, сложил их в ведро. Затем почистил несколько самых маленьких картофелин, помыл три кисти черри, зелень, достал баночку с кунжутом и початую бутыль белого вина и, прихватив, всё это вернулся к мангалу. Через полчаса все аппетитно поглощали общее творение Барчука и мангала, заедая помидорками и зеленью. Вскоре девушки уединились, а через пару часов в кабинет к Барчуку зашла Вероника и попросила, сославшись на свою усталость, отвезти Вайми домой.
– Я не виновата, я даже не знала, что ты её дядя! – первое, что произнесла Вайми, сев в машину.
– Привет ещё раз, как ты, всё хорошо? – внимательным взглядом окинул её Барчук.
– Да всё хорошо у меня, но я, правда, не виновна.
– Я же тебе ещё слова не сказал, а ты, словно девочка маленькая в детском садике, оправдываешься.
– Просто ты можешь подумать обо мне, чёрт знает что, а ведь не такая, я серьёзная женщина. У меня между прочим двое детей. Свой бизнес. Свой муж…
– Вайми, ты опять не о том. Ты хоть меня слышишь? Или только себя? Я ведь тебя ни о чём не спрашиваю, ни о чём том, что ты мне сейчас навязываешь. Я просто тебя спросил, у тебя всё хорошо? Для меня это важно. Понимаешь. Дети – это тоже важно. Хочешь, заедем, купим им подарки? А работа, бизнес, муж – это всё твоё. И что я о тебе должен думать? Ты для меня замечательная женщина, которая подарила мне замечательные минуты своего времени. Спасибо, Вайми! А всё остальное не важно. За подарками едем?
– Нет, у них всё есть, да и как я мужу объясню их появление без причины?
– Тоже верно, – улыбнулся Барчук.
– В какую сторону едем? Где твой дом?
– Нет, правда, ты не думай, что какая-то взбалмошная или распутная. Со мной это тогда в поезде впервые в жизни произошло. Я сама долго думала над этим и до сей поры не пойму, как это могло быть. Просто в тебе что-то есть такое, что притягивает, как огонёк мотылька. Я ведь никогда мужу не изменяла, а тогда просто, словно в меня бес вселился. Может, это с каждым так бывает? А?
– Забудь ты про всё. Было и прошло. Не терзай себе душу. Я завтра снова уеду. Когда приеду, не знаю. Ты хорошая. Очень хорошая женщина. Меня тоже тянет только к хорошим и тоже не знаю, что тогда на меня нашло. Но я рад, что это произошло, рад, что познакомился с такой замечательной девушкой. Спасибо тебе!
Он нагнулся и, аккуратно взяв её руку, с нежностью прикоснулся губами. Не доезжая одного квартала до её дома, по просьбе Вайми, Барчук высадил её. Через полчаса он был снова в доме отца. Вечером следующего дня Барчук был в Москве у сына, а наступившее вслед утро застало его по дороге к даче.
Часть X. Мужское ремесло
Он буквально на пару часов заскочил к себе на дачу. Нужно было составить завещание, а для этого не хватало документов на дачу. Они были на втором этаже в библиотеке, среди фотографий и остальных документов.
Поднявшись туда, он услышал звонок в дверь. Странно, к нему никто не должен был приехать, да и позвонили бы по телефону, а не в звонок. Барчук подошёл к окну и посмотрел вниз. Обычно все кто звонят, нажимают кнопку звонка и отходят от двери, чтобы посмотреть, не зажёгся ли свет где, не открылось окно или ещё что-то. В надежде, что звонящий отойдёт от калитки, Барчук и посмотрел в окно. У калитки перед въездными воротами стоял паренёк. Это был соседский сынишка, соседей через один дом. Они почти никогда не общались, только здоровались при встрече на улице и всё.
Барчук спустился вниз, подошёл к калитке и открыл её. Мальчишка, видимо, уже отчаявшись дождаться кого-то, понуро шёл к своему дому.
– Привет, ты чего-то хотел?
– Здравствуйте! – обрадованно подбежал к нему мальчик, – да тут такое дело, не знаю, как вам и сказать, – паренёк замялся, но продолжил, – у меня собака, кажется, умерла. Я не знаю, что теперь делать. Я увидел, что вы подъехали на машине, вот и зашёл к вам.
– А папка с мамкой на работе? Хотя вы же в Москве живёте!
– А вы не знаете? – он снова замялся, – отец в том году в гололёд разбился на машине насмерть, а мама в больнице уже почти месяц. Болеет. Двухстороннее воспаление лёгких у неё.
– Не понял? Так ты что? Один? А почему не в Москве?
– С котёнком и Шариком, да Шарик, кажется, умер. В Москве есть нечего, а тут в погребе картошка, морковь. Банки с компотом.
– Котёнок ведь картошку не ест, его, чем кормишь? А школа?
– Уже ест. Я топлёного масла ему добавляю, вот он и ест. А школу прогуливаю, – мальчишка снова потупил взгляд.
– Идём! Хотя стой, ко мне вначале идём, если не возражаешь.
– Да нет, не возражаю, а зачем?
– Я ещё не завтракал, и если твой Шарик умер, то похороны дело хлопотное. Зима! Когда я ещё поем? Чай будешь?
– Чай? Чай буду, а так я сыт, я уже поел, когда уходил.
– Вот видишь, ты, брат, поел, а ещё голодный с самой Москвы.
Они закрыли калитку и зашли в дом. Печь вовсю полыхала, но Барчук вытащил из-под стола электроплиту, а из шкафчика чайник. Продукты он ещё не успел убрать в холодильник, и они все лежали на столе и на одном из стульев. Увидев до боли знакомый голодный взгляд подростка, Барчук произнёс:
– Извини, тебя как величать?
– Игорь.
– Игорёк, бутерброды сможешь нарезать, я пока пойду лопату найду, землю-то надо чем-то выкопать. Хорошо? Только осторожно, нож очень острый, мне его мой друг выковал, им даже можно стекло резать. Пользуйся, пока я схожу, – Барчук вынул из чехла на поясе нож и рукоятью вперёд от себя положил на разделочную доску, – нарезай, да побольше. Надо будет хорошо заправиться.
– Ух ты, – восторженно произнёс Игорь, – красивый, и лезвие всё в узорах!
Барчук вышел и пошёл в кирпичный сарай, расположенный возле въезда на дачу. Лопата стояла на своём месте в углу. Лет десять назад он пару сезонов работал на одном из московских кладбищ. Рыл могилы. Другой работы тогда просто не нашлось. Это была не простая лопата, а по спецзаказу. Титановая и очень острая. Лёд, камни, асфальт. Эта лопата перерубала всё. Зима, сейчас она как ни кстати. Кроме лопаты, он взял канистру с соляркой и две старых шины, из которых хотел сделать кресла в огород. Затем подошёл к входной двери в дом и посмотрел на часы. Всё, пора. Даже если мальчишка и откажется с ним поесть, то, скорее всего, он поел сейчас, пока Барчука не было в доме. Но много тоже нельзя давать ему есть. Долго не употреблявший белка в пищу сейчас может получить белковое отравление. Лучше через часика четыре покормить его ещё. Постучав по ступеням лестницы погромче, словно обивает обувь от снега, Барчук зашёл в дом. Ну, слава богу, мальчик поел! От зоркого взгляда не ускользнуло уменьшение ветчины и недостача хлеба.
