Алексей Шепелёв - Москва-bad. Записки столичного дауншифтера
Именно такое отношение привело к тому, что обходными путями, сначала тонкими ручейками, при зажмуренных глазах и заткнутых ушах государства и общества, в столице России начались срытые процессы, небывалые ещё в новейшей истории… Воспользовавшись присущей нынешним русичам (типа западным всечеловекам, отдельным я-индивидуумам!) пассивностью, тотальной жаждой наживы, полнейшим наплевательством, разобщённостью, отчуждённостью людей в мегаполисе (впрочем, как и положительной исконно русской чертой простецкой приветливости к иноземцам, недавно по-киношному воспетой, например, в лирической комедии «Старухи»), Орда нахлынула… Только не золотая, а какая-то, как произносят в деревне, гонилая… А те, кто восседают в джипах (у коих одни колёсья – не как у той тачки – в метр высотой!), просто подзадраили тонированные стёкла; те, кто в метро, надвинули тёмные очки и заткнули слух наушничками. Авось пронесёт…
У них же, мне с возмущением передавали, в ихней столице (не припомню, в которой из четырёх, но может, и в любой) попробуй только примостись где-нибудь с пивом и сигаретой – сразу обратают как ту «польскую шваль», а то и в ментуру загремишь, без шуток. У нас же встретить «гостя» без баночки и сигареты, кажется, можно только если у него руки заняты телефоном и тачкой. Чем ближе к метро и к вечеру, тем больше «активно отдыхающих».
Тётка, кстати, в Павлодаре почитай всю жизнь жила – в военном госпитале работала, муж до полковника дослужился – всех вроде знали, всем помогали, и им вроде тоже, но в 90-е враз сделали так, чтоб без всякого пардону выставить. Отец, кстати, в Киргизии служил, на границе с Китаем: дикий, говорит он, народ – если б не советская власть их чуть-чуть не прищучила и не образила…
Бабушка рассказывала, что и в стародавние времена пытались было в колхозе использовать киргизов или узбеков каких-то, но через месяц выяснилось, что для нашего народного хозяйства (где даже арбузы с дынями на полях выращивались!) они совершенно бесполезны. Только народ смешить и смущать: женщины востока везде таскались с чайниками, чтобы где ни сесть посреди улицы, тут же подмыться, напрочь пренебрегая кустами, лопухами и прочей природой. Таковое и прочее проявление традиционного их формализма, чуждого нашему природному импровизаторству, привело к тому, что всю «бригаду» просто вышвырнули, ничего не заплатив.
Мы-то, кто ещё держал в руках учебники с пятнадцатью красными флагами на форзаце – и одним большим в центре – с самым большим серпом и молотом! – ещё воспринимаем их как почти наших, в сущности-то вместе жнущих одну жатву и кующих одну светлую в будущем жызнь. Но большинство приезжих раздолбаев (в отличие от большей части нанимающих их наших баев) родились уже году в 90-м, и всё это для них какая-то допотопная филькина грамота, и язык межнационального общения они не удосуживаются выучить даже живя целыми пятилетками в непомерно разросшемся многонациональном посаде вокруг Кремля.
Нынче же в столицах их, смотрел подробную передачу, житуха, в общем, налажена, своя культура колосится: на рынке – пожалуйста – всё тебе для плова: кизил, баранина и лук всех видов, уже очищенная морковь, распущенная, как у них принято, на столбики вроде картофеля фри.
Я тоже люблю плов, варю его и ем, и даже кизил покупаю и морковь особо не мельчу, но…
Вот, пожалуйста: сами вклиниваются в текст. Два каких-то залётных, одетых почти как рэперы, в ярких кепках, издали ведя беседу и пытаясь открыть бутылку пива на протяжении метров десяти оградочки, завернули на огонёк. Встали в аккурат под табличкой «Не надо по телефону», попытались откупорить принесённое о хлипкий подоконник, потом чем-то всё же сдюжили, и переминаясь под окном, теребя мобильники (видно, под табличкой орать совесть всё же не позволяет), покуривая и поедая батон, неспешно рассказали друг другу всю свою жизнь. Мне рассказали. Я их принял как дорогих гостей – почитай у себя на кухне, куда русичей не зазовёшь (наверно, действительно теснотища мешает!). Я всё понял. Несмотря на то, что по-русски было сказано с интервалом часа в два лишь два слова, сочетание которых в нашем новоязе мне не по душе – тут и голая конкретика вроде бы, и в то же время, как правило, и подростковая голословность какая-то: «короче» и «жопа». Это примерно как серп и молот были раньше. Вам смешно…
Как кусты сирени, ещё в мае благоухавшие, в июне уже обглоданы жуками-бронзовиками – треск стоит, хруст, вонь специфическая, даже от листьев уже одни черешки!..
Обошли в обход, взяли на фу-фу, обхитрили. Горячая кровь, голодный желудок, голодные глаза, голодное сердце, острые грязные когтистые ногти… Они вцепляются в жизнь, как в аппетитно дымящиеся потроха, ногтями и зубами, они ничем не брезгают… Преступность, видите ли, у нас по сравнению с крупнейшими мегаполисами мира «на уровне»! Конечно, есть на кого равняться: Тяньцзинь, Чунцин, Бомбей, Сан-Паулу, Пекин… Нью-Йорк, Лондон там какой-то – это так, по набитости сельди в бочку в треть Москвы не будет… Мало ли чего тут в трущобах и джунглях происходит. Тут порезали, здесь ограбили… Тут стреляют на свадьбе, там цыгане бесчинствуют… Там пугало огородное ожило и засветило ребёнку черенком от своей лопаты – мало ли… Мальчуган тоже, может быть, не Маугли благородный, а соответствующий своим безответственным человекородителям – а дворнику тому, рабу, когда его третируют, унижают и травят, не всегда же быть безответным… Там нашли в обычной съёмной квартирке с таджиками взрывчатки и оружия (прямо, говорят, калашниковых!) столько, что вооружить можно целую роту!.. Там на рынке, там…
С другой стороны этого «там» – само отношение русских. Поневоле начнёшь восхищаться витальной энергией варваров по сравнению с механистичностью, а также пресыщенностью и напыщенностью, как в эпоху упадка Рима, полноправных граждан полиса. Если они вооружатся хотя бы ножами, и какой-то лидер даст им команду, они перережут всех неверных, москалей (или как они их, нас, называют – думаю, что не братьями и не хозяевами) – ненавистных, никчёмных, зря коптящих небо – за одну ночь! Благо, что им этого делать не надо – их и так принимают как родных, даже мечети по всему городу шикарнейшие возводят…
Да, это, если угодно, набат. Или глас вопиющего в пустыне. Наверное, среди множества других голосов. Я далёк от национализма, призывов к топору, к дубинушке ухнуть и т. д. Но симптомы более чем тревожные. С 1997 по 2011 годы только численность официально учтённых трудовых мигрантов выросла на 614%! Уже сейчас они ведут себя по-другому: более раскованно, зачастую по-хамски. Все эти показные юродствования – «начальника», «моя твоя не понимать» – давно ушли в прошлое, в настоящем мы имеем настоящий, не на словах и шутках, Москвабад… На его улицах уже не какой-нибудь едва заметный таджик-гастер, тощий и прокопчённый, одинокий, тихий, забитый, неприметно копошащийся в своём углу или подвале, принося посильную и зачастую бесплатную пользу развитому человечеству, а совсем иное. Несуразнейшая разнузданнейшая вакханалия, феерия аулов и кишлаков, разгул восточных рынков, их получивших внезапную свободу безмозглых, озлобленных рабов, настоящее нашествие орды.
Может быть, я не настолько исторически дальновиден – конечно, гляжу из окна хрущёвки! – как сильные мира сего, решающие более глобальные и неочевидные обитателям первого этажа метазадачи (и тут я не только иронизирую), но такие бла-а-родные вещи, как увеличение населения страны за счёт перенаселения столицы, восполнение рынка труда дешёвой рабсилой, благоустройство столицы и обустройство частного быта, вытеснение русского населения более непритязательным нерусским, прививка к нашему застоявшемуся-застаревшему этносу более молодой и горячей крови, кажутся мне, и не только мне, неприемлемыми. Меня серьёзно занимает вопрос: а может и впрямь возможна сия мифическая переплавка абсолютно чуждого дикого азиатского генофонда? Но исходя из увиденного (отчасти здесь описанного), создаётся ощущение, что никак нет. И боюсь, что добавлять привычные полубессмысленные выражения – «в ближайшей исторической перспективе» – или не в ближайшей – здесь уже полностью бессмысленно: нынче все живут одним днём, будто минутками перед тем, как Везувий зев откроет. Впрочем, могу же и я ошибаться…
Как ошибся, наверное, и вообще с Москвой. Как будто ошибся дверью. Известно с детства, что слезам тут не верят, что надо завоевать, но в тоже время не верить этим сказкам (а тому, что хорошо живут – верить!), и т. д. Но я ехал, мы с женой приехали, по сути, не для этого – нам просто больше некуда.
Больше пяти лет прожив в Подмосковье, практически еженедельно наезжая в столицу, мы видели, что их в метро и на улицах изрядно, потом, что много, потом, что очень много… Но не настолько, чтобы ни о чём больше не оставалось возможности думать!..
