Михаил Веллер - Жестокий
Носилки и сундуки принесших дань мавров пусты.
– Ты хочешь, чтобы я сам прошел по городу? – спрашивает Харальд. – Но знай, моим воинам не нужны пленные. Слабый отдает сильному все, таков закон.
– Но что же останется нам? – в отчаяньи спрашивает бей.
– Жизнь, – отвечает Харальд.
Он достает из опустевшей чаши весов последнюю золотую монету, случайно прилипшую к чему-то на дне, и перед глазами бея сгибает ее двумя пальцами пополам – глаза того расширяются. Харальд кидает ему смятую монету:
– Это я оставляю тебе. На память о нашей встрече.
77. Караван ослов и верблюдов с узлами дани уходит по дороге от города, и колонна войск начинает тянуться за ним.
У новых, светлых, свежих ворот, окованных еще блестящими железными полосами (обгорелые обломки прежних еще валяются рядом), Харальд прощается с беем.
– Если я вернусь, ты знаешь, что делать, чтобы не чинить ворота, – говорит Харальд. Снимает с руки свой круглый деревянный щит и прикладывает к створке выше уровня роста. Один из стоящих рядом викингов подает ему большой кованый четырехгранный гвоздь, другой – боевой топор. Обухом топора Харальд прибивает щит к воротам Иерусалима.
78. Их корабли уже готовятся отплыть, когда по гребню холмов вырастает неблизкий частокол копий:
подоспело войско султана. Всадники показываются на фоне неба и устремляются к берегу – где уже ширится полоска воды за уходящим флотом Византии.
– На его месте я бы не стал торопить нашу встречу, – недобро усмехается Харальд.
Гребцы наваливаются на весла.
Бессильная стрела шлепается в воду, не долетев до корабля.
Переворот
79. – Мы скорбим о смерти нашего верного слуги, великого полководца Георгия Маниака, – говорит император Михаил (это молодой еще хиловатый человек с дегенеративными чертами).
Это торжественный прием во дворце. Харальд стоит у подножия трона.
Слуги вносят сундуки с сокровищами, привезенными из похода, и откидывают крышки. Жадные взгляды присутствующих.
– Это все? – интересуется император.
– Это лишь половина, – гордо говорит Харальд.
– Где же вторая половина?
– Вторая половина по нашему договору принадлежит мне. И моим людям.
Легкий шумок. Пауза. Недоброе выражение мелькает в глазах императора. Он находит среди придворных взглядом главного вербовщика. Тот испуганно втягивает голову в плечи и слегка разводит руками виновато.
– Большой воин стоит больших денег, – скупо вздыхает император. И дважды хлопает в ладоши.
Слуги вносят яства и питье и расставляют по коврам, разбрасывают подушки.
Начинается пир.
Императору подносят золотую чашу с вином.
– За победителя, взявшего у неверных Иерусалим! – возглашает он в сторону Харальда.
С ненавистью и завистью пьют за викинга придворные.
80. Танцуют танцовщицы, играют музыканты, шумит подвыпивший зал.
Огромными чашами пьют, огромными кусками едят викинги.
Слуга среди этой суеты ставит с поклоном чашу перед Харальдом:
– Император в знак милости послал тебе чашу своего вина.
Колеблются огни светильников, тени скачут по стенам.
Искоса сквозь суету бросает император горящий взор на Харальда.
Вдруг тонкая белая рука ложится на широкое запястье Харальда. Это служанки Зои, той самой зрелой красавицы, старшей родственницы императора Михаила.
– Не пей этого вина, – шепчет она.
– Я не понимаю тебя, – удивляется Харальд.
– Когда пир кончится, жди в саду у задней калитки дворца.
Сквозь дым и гвалт Харальд ловит устремленный на него взор Зои. Она отпивает вина и поверх края чаши смотрит, и медленно облизывает губы кончиком розового языка.
– Я понимаю тебя, – усмехается Харальд.
За его спиной, под стенкой в тени, собака грызет кость. Обернувшись с чашей, он берет левой рукой собаку за загривок и окунает ее мордой в чашу с вином императора; держит. Давясь и вырываясь, собака глотает. Отпущенная, фыркает, трясет головой, облизывается и трет мокрую морду об лапы. Обиженно уходит вон из зала – вдоль стены, в тени за спинами пирующих.
81. Харальд спускается полутемной лестницей, пробирается темным коридором, выходит из дворца на воздух. Пробираясь вдоль стены к саду, чуть не спотыкается на лунной прогалине об лежащую собаку – ту самую, она различима. Отравленная собака чуть повизгивает и дергает лапами.
– Добрый император, – тихо усмехается Харальд и проверяет меч в ножнах.
Из темноты возникает служанка в темной накидке, берет его за руку, подносит палец к губам и ведет в калитку.
82. Покои Зои. Харальд входит.
– Я очень боялась, что ты не вернешься, – говорит Зоя.
Движется навстречу и откровенно смотрит ему в глаза, встав вплотную.
– Я ждала тебя, – говорит она.
Скидывает тяжелый роскошный халат, падающий с плеч на ковер, и остается в прозрачном газе, не скрывающем наготу.
– И продолжаю ждать, – говорит она тихо и страстно.
83. Ночь в постели. Огромная кровать, шелковые смятые простыни, раздвинутый альков, колеблющийся полусвет ночников. Зоя смугла и тяжела красотой зрелой матроны – Харальд белокож, огромен, мощен и мускулист. Он силен и неутомим – она изощрена и ненасытна.
Откидываются на подушках в поту и изнеможении. Она отпивает из чаши и протягивает ему – он осушает и отбрасывает. Она вновь садится на него наездницей.
– Ты не переживешь этой ночи, – задыхаясь в убыстряющемся качании скачки говорит она.
– Ты убьешь меня любовью? – сжимая ее и напирая снизу, спрашивает он.
Она вскрикивает в судороге и лепечет:
– Он убьет тебя ненавистью. Сегодня… Поэтому я не могла больше ждать…
Он отбрасывает ее и садится на постели:
– Ты мне нравишься. Я проживу эту ночь и еще другие. – Вытягивает из-под из головных подушек обнаженный меч. – Пусть приходят.
– Ты не знаешь Византию. Это будет яд. Или стрела в спину. Или нож за углом коридора. Или упавший со стены камень. Или болезнь. Или несчастная случайность в казарме. Ты не должен был вернуться из похода. Маниак должен был убить тебя. Императору рассказали, как ты убил его, он все знает.
– Зачем Михаилу убивать меня?
– Он жаден до добычи. Он боится сильных и завидует им – сильного могут переманить враги. И он знает, что ты нравишься мне. Запомни: возвышают только тех, кто не опасен. А когда они становятся опасны – их убивают.
Харальд морщит лоб и напряженно думает.
– Убей его, – негромко и прямо говорит наконец Зоя. – У нас нет другого выхода. Он не верит никому, и мне тоже…
Харальд откидывается на постели и смотрит в потолок – нагой гигант с мечом в руке…
– Тогда я стану императрицей, – говорит Зоя. – И ты будешь первым во дворце и в войске. И ночей будет много.
Она отпирает ларец, достает крупный перстень – огромный рубин в окружении изумрудов – и надевает ему на палец.
– Это перстень моего отца, – поясняет она…
Возникает из тени входа та служанка, по службе не замечая их наготу:
– Я привела его людей, как ты приказала, госпожа.
84. Харальд во главе десятка вооруженных викингов тихо, быстро и решительно идет по длинным полутемным коридорам, редко освещенным коптящими факелами на каменных стенах. Семенящая впереди служанка указывает путь.
Редкие стражники снимаются бесшумно: из темноты вылетает нож в горло одному, руки из-за спины ломают шею другому…
Двое с алебардами у входа в спальню императора вскидываются было – и падают под ударами.
85. Входят в спальню. Император в ужасе забивается на край постели.
– Пришел поблагодарить тебя за вино, император, – говорит Харальд. И, после паузы, наблюдая за конвульсиями обреченного: – Но я не буду убивать тебя, как собаку. Как мужчине я дам умереть тебе. Дайте ему меч!
Император рефлекторно отталкивает рукоять протягиваемого ему меча. Потом берет, слезает на пол, встает в неловкую стойку – трясущийся, в ночном одеянии.
Харальд презрительно кидает свой меч в ножны. Легко отстраняется от неловкого выпада императора. Пинком в руку выбивает у него меч.
Берет большую золотую чашу с вином у изголовья постели.
– Оно тоже отравлено? – издевательски и гневно спрашивает он. – Выпей, император! – плещет издали длинной струей ему в лицо. – Ты хорошо отблагодарил меня за службу. Благодарю и я тебя за угощение!
С силой кидает чашу ему в голову. Император валится замертво.
86. Пышная византийская роскошь церковной службы в главном храме Константинополя. Низко гудит мужской хор. Тысячи свечей, сотни икон, золото алтаря, парчовое облачение священников.
Зоя коронуется на царство. Помазание мирром. Возложение тяжелой короны. Дымные струйки ладана из раскачивающихся кадил.
У алтаря, в центре первого ряда придворных, возвышается на голову над всеми Харальд – поза его проникнута собственной значимостью: так может стоять первый человек в империи.
Гордый любовный взгляд бросает на него неподвижная Зоя из-под тяжелой короны.
