Протоиерей Владимир Чугунов - Буря (сборник)
10
Вокруг центра Москвы четыре транспортных кольца, вокруг Пекина шесть, хотя эта «старая столица», как её в Китае называют, самая малонаселённая по сравнению, например, с Шанхаем, нынешней столицей, или другими крупными городами, а по-китайски центрами провинций. Действительно, по сравнению с Москвой, Пекин не очень крупный город – всего каких-то восемнадцать миллионов жителей, но по сравнению с пятимиллионным Питером это всё-таки громадина, которая, судя по торчащим тут и там стрелам кранов, продолжала интенсивно развиваться. Поэтому даже при отсутствии светофоров и железном порядке добраться с окраины до центра города было не так-то просто. Ровно с девяти утра мы ехали. И всё ехали и ехали, а дома, закрывая небо, по обе стороны дороги всё росли и росли. Ехали на комфортабельном туристическом автобусе с постоянно работающим кондиционером. И, как я успел заметить, исключительно все городские автобусы были оборудованы кондиционерами. По круговым развязкам виадуков, навстречу, над нами, под нами и параллельно текли нескончаемые потоки машин. Словно в насмешку нам дали гида, ни слова не говорящего по-русски, и если бы ни Эля, сами представляете, что бы это получилась за экскурсия. Переводя китайскую тарабарщину своего соотечественника, Эля сопровождала её своими комментариями, заметив, между прочим, что на площадь Тяньаньмэнь теперь просто так не попадёшь, а только через специализированную проходную, потому что, цитирую, «круппа фанатикаф атнашты аплила сипя пинсинам и паташкла. Талой прафительстфа. Хатим сфапота». «А почему нигде не писали?» – «Эта китайская тайна». И весь автобус взорвался смехом. Проехали мимо старинного протестантского храма, как сказала Эля, не действующего, но содержимого в прекрасном виде. Вообще все без исключения здания содержались в наилучшем виде. Не исключаю, что, как и в Москве, где-нибудь в глубине, были и трущобы, но мы их пока не видели. Улицы меж; тем становились всё уже, пробираться приходилось всё медленнее, часто останавливаясь, и тогда деревья со зрелыми плодами грецких орехов оказывались на расстоянии вытянутой руки. Кто-то заметил, что они у них тут по три раза в год плодоносят. Думаю, так же и всё остальное, иначе им нельзя.
Наконец прибыли. Долго выбирали место парковки и остановились напротив кафе на отходящей от площади параллельной магистральной узкой улочке, которая была, практически, вся заставлена такими же автобусами и легковым транспортом. Когда пробирались по городу, я заметил, что все нижние этажи жилых домов оборудованы витринами магазинов. Куда ни заверни, от начала и до конца улицы одни сплошные витрины. Магазины в основном были частные, но имелись и государственные, и отличить их друг от друга было проще простого – в частных магазинах, как и на рынках, не было ценников на товарах, и при покупке надо было непременно торговаться, поскольку неторгующегося покупателя в Китае не уважали. Понятно, нас с дочерью, как, впрочем, и всех остальных разбирало любопытство поскорее посмотреть, что же у них тут почём и сравнить с нашими ценами, но надо было идти на площадь Тяньанмэнь, которая из-за сорокаградусной жары издали казалась задымлённой, как, впрочем, и небо, и всё вокруг.
Стоило нам выйти из автобуса, к нам тут же привязалась торговка цветными пластмассовыми и деревянными веерами, морщинистая редкозубая старуха с бойкими глазами. Такие же торгаши сидели под деревом возле подземного перехода. Перед ними на плотной ткани были разложены те же самые вееры, брелки, статуэтки Мао. Уличная торговля, очевидно, относилась к разряду незаконных, поскольку при появлении полицейского торговцы, бросая всё, разбегались.
Желающих попасть на площадь было очень много, в основном китайцы. Как полчища Чингисхана когда-то, они шли, и шли, и шли… А поскольку пропускали через рамку, образовалась огромная плотная очередь. Однако наш гид протиснулся вдоль стены вперёд и, поговорив с полицейским, дал знак флажком, чтобы мы пробирались следом. Флажок он держал в руке для того, чтобы мы его не потеряли из виду. И это, на самом деле, было единственным его отличием от остальных китайцев, кажущихся нам, как и всякому иностранцу, одноликими. Как иностранных туристов нас пропустили без очереди помимо рамки.
Площадь оказалась огороженной метровой железной оградой, в окружении широких улиц, по которым, хотя и не так интенсивно, но всё-таки двигался транспорт. Парадный вход на площадь, теперь служивший выходом, знаменовало грандиозное сооружение, как сказала Эля, императорские ворота, очень напоминавшие часть высокой стенной башки, увенчанной своеобразной черепичной крышей с загнутыми на углах вверх карнизами. Если войти через эти ворота, а точнее через невысокий арочный проход, взору открывался вид на мавзолей, размером превосходящий наш раза в три и по высоте и по объёму, да и по архитектуре был несравненно оригинальнее, с такою же своеобразной крышей. Фасад украшали круглые колонны, напоминая заносчивую архитектуру сталинской поры. Из дверей мавзолея в несколько ручьёв вытекал народ. Вход был с левой стороны, а вот очередь, состоявшая из одних китайцев, хотя на самой площади было немало иностранцев, плотным кольцом окружавшая обрамлённое зелёными насаждениями здание мавзолея, начиналась прямо от фасада. Проход был обозначен передвижными ограждениями. В очереди стояли в основном простолюдины, некоторые были с детьми. И всё это под гнетущей жарой. Эля заметила мимоходом, что часа четыре надо стоять, чтобы попасть. Я спросил: «А ты была?» – «Та». И невозможно было понять, по влечению сердца она там была или по обязанности. Я уже успел заметить, что китайцы избегают говорить о Мао. Никогда и ничего. Вот мавзолей, в нём мумия Мао, а вот нескончаемая и притом в будний день очередь желающих на эту мумию посмотреть. Выводы делайте сами.
За мавзолеем огромное пространство площади было заполнено гуляющим народом. Стояло несколько автолавок – вода, мороженое, соки, сувениры. Собственно, кроме мавзолея да императорских ворот, тут и смотреть было нечего. Поэтому, обогнув мавзолей, мы подошли к арке, где велено было собраться рассеявшейся по всей территории группе.
Свету я потерял из виду ещё когда, оказавшись на площади, стал снимать. Куда-то они вчетвером сразу исчезли. И появились ровно к назначенному часу вместе с Элей как раз в тот момент, когда я с любопытством рассматривал одноногого нищего, сидевшего неподалёку от императорских ворот на раскладном стульчике. Рядом валялись костыли. Перед нищим стояла картонная коробка, в которой лежала горстка мелочи и кусок жареной кукурузы. По его запеченному морщинистому лицу трудно было определить возраст, а также невозможно поверить, что это именно нищий – всего лишь один единственный нищий на весь многомиллионный Пекин.
– Вы уже всё посмотрели? – Я обернулся. Весь квартет в полном составе вместе с Элей стоял за моей спиной. – А мы знаете, где были? В Императорском дворце! Там, в конце площади, переход. Вход платный. Такая красота!
– А мы и не знали, что там дворец. И даже никто не подсказал.
Валя с Ксенией ели мороженое. Таня продолжала описывать достопримечательности дворца. Эля в знак согласия кивала, а вот Света явно специально смотрела либо себе под ноги, либо по сторонам. Во время завтрака, сонные, мы вяло кивнули друг другу, в автобусе, оперативно орудуя камерой, я даже не поинтересовался, где сидела она (может быть, даже спала), при выходе на площадь мы сразу потерялись, и вдруг оказались лицом к лицу. Сказать, что всё во мне сразу взволновалось, нельзя. От трёх бессонных ночей, от угнетающей жары я едва стоял на ногах. И всё-таки приятно было отметить, что присутствия моего стесняются, а может быть, в очередной раз доказывают пристававшим по этому поводу подругам, что ничего между нами нет. Как бы то ни было, а подошли они всё-таки именно к нам, а не к другим.
Постепенно к нам присоединились все остальные. И когда выделил себя из толпы гид, мы через тот же подземный переход вернулись к автобусу. Уличные торговки нас осадили опять. И не было от них никакого спасения. Говоришь им: «Не надо! Ноу! Найн! Нон». А они: «Сикока? Тесят? Сикока? Сем? Сикока? Пят?» – «Ну, за пять-то уж можно купить, – заметил кто-то. – Человеку, может, есть нечего». «Да вы посмотрите сикока их тут».
Обедали в кафе. Кудрявый суп, клёклый рис, перчёные подливки из сои и пресмыкающихся. Так называемые узбеки вообще есть не стали и во всё время застолья только и делали, что расхваливали узбекскую кухню: «Каму жирний баран? Каму жирний баран?» И даже пронеслось по группе что-то вроде возмущения. Многие из принципа даже пошли и накупили довольно дорогих «уток по-пекински» продававшихся, практически, на каждом шагу – полуфабрикат доводился до ума в течение пятнадцати минут. Я съел несколько слипшихся кусков несолёного риса исключительно из медицинских соображений его полезности – для удаления предполагаемых солей из суставов. И, выйдя на улицу, ради любопытства побродил по пристроенным к дому ларькам. Водка, пиво, чай, отвратительнейшего, как нам сказали, качества сигареты – вот основной их ассортимент. На обратном пути, чтобы заехать на китайский рынок, а по-местному шопинг, водитель попросил взятку в тысячу юаней, и все отказались. И когда прибыли в гостиницу, организаторы ради реабилитации сводили нас в охраняемую Чингисханом оранжерею и до отвала накормили мантами.
