Наталья Корсакова - Виновата тайна
– Совсем? – едва слышно выдохнула она.
– Да нет, – он так жизнерадостно заулыбался, что ей стало неприятно. – Говорят, примерно месяц забыл. Но это же пустяк.
– Ну да, – она с трудом отодрала пальцы от подоконника. – Пустяк. Ладно, я пошла. Выздоравливай.
– Постой. Так я тебя знаю?
– Нет!
Она побрела в свою палату, но, благополучно потеряв Федину схему, запуталась в поворотах и заблудилась. Хотела уже забиться куда-нибудь в уголок, но на её плечо вдруг легла тяжёлая ладонь.
– Савина, почему бродим? – навис над ней суровый дядька в белом, делая грозное лицо. – Почему нарушаем постельный режим?
– Я заблудилась, – проскулила Ленка, едва сдерживая слёзы.
Профессор с интересом оглядел её, явно оценивая уровень интеллекта. А потом, запросто ухватив за руку, повёл за собой, участливо примеряясь к мелким Ленкиным шажкам.
– Скажите, – поинтересовалась Ленка, когда была водворена в одноместные хоромы и уложена в кровать. – А если у человека память после удара по голове пропала, она потом возвращается?
– В большинстве случаев – да.
– А в меньшинстве?
Сергей Петрович задумался.
– Были случаи, когда пациенты так и не вспоминали события, предшествовавшие травме. Но, как правило, это небольшой промежуток времени. Небольшой и несущественный.
– Понятно. Спасибо.
Профессор ушёл, и в хоромах стало совсем невыносимо.
Она закрыла глаза.
Тишина. До звона в ушах.
Значит, она стала этим несущественным воспоминанием. Вот так стёрлась из памяти, как будто её и не было.
– Привет.
Ленка вздрогнула от звука её голоса. В палату, неловко стукая костылём, зашла Сашка. Спортивный костюм и почему-то неровно остриженные волосы до плеч совершенно её преобразили, делая из неуклюжей дурнушки вполне интересную девчонку.
Сколова доковыляла до кровати, медленно осела на стул, осторожно пристроив загипсованную ногу.
– Чё припёрлась? Добить решила? – враждебно поинтересовалась Ленка.
– А у меня коса сгорела, – она сняла очки и, подслеповато моргая, уставилась на Ленку.
– Не надо было пожар устраивать, – Ленка кинула подушку в изголовье кровати и села. Хоть немного, но всё же подальше от неё.
– Я уеду. К бабушке. В другой город, – Сашка, опустив голову, складывала и раскладывала дужки очков, от чего они неприятно постукивали. – Мы больше не увидимся.
– Звучит оптимистично.
– Ты была моей единственной подругой.
– Слушай, Сколова, не говори ерунды. Ты меня за человека не считала.
– Зато ты меня считала, – пылко вскинулась она. – И это очень важно для меня.
– Да неужели?
Сашка стиснула очки в кулаке. Осторожно перевела дыхание, словно внутри неё сидело что-то острое и болезненное, что она боялась потревожить.
– Дашка была для меня больше чем сестра. Будто половинка. Знаешь, наверно, так у близнецов бывает. Мы любили одно и то же, думали одинаково. Я же до второго класса в Питере жила. И мы с Дашкой, как нитка с иголкой, друг за другом ходили. Всегда вместе. А когда мои родители переехали сюда, я жутко скучала. Тогда она и придумала таинственного старшего брата.
– Даша ничего о тебе не рассказывала. Я даже сейчас не уверена, что ты действительно её сестра. Может, ты и это придумала.
– Нет, это правда. Вот, – она вытащила из кармана и протянула Ленке помятую фотографию. – Это моя мама и её сестра. И мы с Дашкой.
Ленка взяла фото. Улыбающиеся, в коротких платьицах, совсем юные мамы стояли, тесно прижавшись друг другу, а перед ними так же, плечом к плечу, с серьёзными лицами стояли две девчушки. В той, что справа, Ленка узнала Дашу. А слева была Сашка. И они были очень похожи. Не как близняшки – один в один, а по-родственному, смягчённо и неуловимо.
– Ясно, – она вернула ей фотографию. – И зачем вы шифровались?
– Это я придумала. Обо мне никто не должен был знать. Такая шпионская игра, – она осторожно погладила снимок, словно живое существо. – Когда Дашка умерла, я сильно заболела. Все уже думали, что сойду с ума, а я вот оклемалась. Никто и не ожидал.
– Я правда ничего не могла сделать на том перекрёстке, – тихо сказала Ленка. – Каждый день думаю, а что, если бы позвала её, схватила за руку Она бы остановилась. Всего один шаг – и ничего бы не случилось.
– Ты ничего не могла сделать. Я знаю, – она медленно потянула ртом воздух, будто каждый вдох был болезненным. – Просто я злилась на тебя, что ты живёшь, а она нет.
– Сашенька, – худощавая женщина с измученным лицом заглянула в палату, – идём. Папа уже приехал.
– Мам, ещё пять минут. Хорошо?
Женщина, скользнув по Ленке тревожным взглядом, кивнула и так же бесшумно исчезла, закрыв дверь.
– Даже не удивляюсь воскрешению твоих родителей, – покачала головой Ленка.
Сашка понурилась, опять застучала дужками очков.
– Наговорила… Да, знаешь, когда ты в классе появилась, я тебя сразу узнала. И меня как кипятком ошпарило. Я тогда поняла, что ты должна умереть. Не знаю почему. Мне показалось, так будет справедливо.
– Тебе почти удалось.
– Лен, мне её так не хватает. Словно кусок сердца отрезали. И там теперь пусто.
– Мне тоже её не хватает, – порывисто вздохнула Ленка. – Ладно, Саш, иди. Тебя ждут.
– Лен, я не такая, – она подняла голову. – Запомни меня, пожалуйста, хорошей.
– Саш, я не знаю, какая ты, – тихо сказала Ленка.
– Ты права, – она нацепила залапанные очки и, хватаясь за костыль, встала. – Я пойду. Пока.
– Пока, – эхом отозвалась Ленка.
Сашка доковыляла до двери и остановилась, неловко примеряясь к дверной ручке.
– Погоди, я открою, – Ленка поднялась с кровати и рванула на себя дверь. – Мы обязательно ещё встретимся.
Сколова вдруг ткнулась ей лицом в плечо и расплакалась.
– Пожалуйста, запомни меня хорошей.
– Я запомню, – Ленка растерянно погладила её по руке. – Всё только хорошее.
– Спасибо, – она застенчиво отпрянула и заторопилась прочь.
Ленка вернулась в кровать, но ей ещё долго слышался одинокий стук костыля.
Потом позвонила мать:
– Как самочувствие?
– Забери меня отсюда, – шёпотом попросила Ленка. – Я больше не могу здесь оставаться.
– Потерпи, родная, – мать сочувственно вздохнула. – Я хочу быть уверена, что с тобой всё в порядке.
– Мам, – Ленка зажмурилась, представляя её лицо. – У Сашки будут неприятности?
– В полиции во всём разберутся. Не волнуйся.
– Я её ни в чём не обвиняю. Скажи это в полиции.
– Ты так считаешь? – Её голос был очень тихим, словно она боялась что-то вспугнуть в Ленке, что-то очень хрупкое.
– Ну да, – бодро закивала Ленка. – И ты сама меня учила: спасая других, спасаешь себя.
– Хорошо. Если ты так решила, значит, так и будет, – и уже говорила кому-то в сторону: – Да, да, уже иду. Елена, всё, я побежала.
– Пока, – прошептала Ленка, хотя знала, что её не услышат.
Надвинулось ощущение абсолютной ненужности. Благополучная и радостная жизнь текла где-то там, за больничными стенами. А здесь Ленка словно плыла в лодке по бесконечной реке, разглядывая потолочное небо и слушая шелест шагов в коридоре.
В дверь постучали. Ленка без интереса уставилась на возникшую фигуру в белом.
– Привет, – заулыбался Дубинин. – Можно к тебе?
– Можно, – изобразила приветливое гостеприимство Ленка.
– А я тебе апельсинов принёс, – он радостно продемонстрировал пакет. – И оладушки от мамы. Они ещё тёплые.
– Спасибо.
Он сгрузил всё на тумбочку и уселся на стул.
– Когда выписывают?
– Без понятия.
– Вчера Алина хотела организовать коллективное посещение больницы. Только Светлана Сергеевна запретила, сказала, что к тебе нельзя толпой ходить.
– А, то есть ты по поручению класса пришёл? – почему-то обрадовалась Ленка.
– Нет, я сам по себе пришёл, – он даже слегка обиделся.
Ленка постелила на колени полотенце, водрузила на него пакет с оладьями и приготовилась всё съесть.
– Тогда рассказывай. Что нового на воле?
– Да всё как обычно, – он пожал плечами.
– Ну а последние сплетни? – Она вгрызлась в ароматную оладушку. – Я же хочу быть в курсе всех событий.
– Лен, я не слушаю всякие там перешёптывания.
– Да неужели? И с каких пор?
– Всегда, – бодро сказал он и тут же сник, явно припомнив, как бездарно купился на шутку с прайсом.
– Ладно, Дубинин, твой диагноз ясен, – есть почему-то расхотелось, и она, отложив недоеденное, вытерла руки. – Спасибо, что навестил. Спасибо, что угостил. Было замечательно. И отдельное спасибо твоей маме.
– Я передам, – серьёзно кивнул он.
– Ну тогда на этой счастливой ноте и расстанемся, – Ленка умиротворённо сложила руки на животе. – До встречи.
Олег слегка завис, не зная, сразу уйти или ещё посидеть.
– Лен, ты на меня сердишься? Да?
– Неа. С чего ты взял?
– Мне кажется, ты не хочешь со мной общаться.
– Здрасте, а что мы сейчас делаем?
