Фазиль Искандер - Детство Чика
– Ничего, – жестко поправил его Чик, – в штиль можно…
– Чик, – взмолился Бочо, – но ведь он даже на ровной земле падает! Свалится за борт и пустит пузыри! Как пить дать, утонет!
Трудно отказать человеку, когда он о чем-нибудь просит таким сиплым голосом старого капитана. Но Чик был тверд.
– Ничего, – жестко отрезал он, – в мертвый штиль можно.
Бочо внимательно посмотрел на Чика, понял, что его не переупрямишь, и успокоился.
– А чего ты только на двух улицах узнал, где зарыты собаки? – спросил он. – Надо узнать на всех.
Чику сейчас, после сладостей, как-то поднадоели зарытые собаки, но уже нельзя было отступать.
– Заработаем на этих собаках, а потом пойдем дальше, – сказал Чик, – ты только приманивай богатых мальчиков.
– Я знаю двоих с моей улицы и одного с Карла Либкнехта, – сказал Бочо. – А где вторая улица с зарытыми собаками?
– Вот эта улица, где мы сидим, – сказал Чик.
– Аж зубы ноют от сладости, – заметил Бочо и отбросил оголенную леденцовую палочку. Дирижабль полностью переместился в живот Бочо.
Чик тоже отбросил свою палочку, хотя и не полностью дососал свой дирижабль.
– Выпьем лимонаду, – сказал Чик, вставая.
Они подошли к магазину и поднялись по деревянным ступенькам к прилавку.
– Бутылку лимонаду, – сказал Чик и положил деньги на прилавок. – Хочешь «Раковые шейки»?
Он обернулся на Бочо. Это были очень вкусные конфеты.
– Неохота, Чик, – мотнул головой Бочо и удивленно посмотрел на Чика. Чик в ответ слегка кивнул головой, давая знать, что он его понимает.
– Мне тоже неохота, – сказал Чик и солидно добавил любимую поговорку мухусчан: – Белый хлеб и то надоедает.
Они уже допивали лимонад, когда возле магазина какой-то мальчик остановил свой велосипед, лихо соскочил на землю и прислонил его к церковной ограде. Мальчик был в новенькой ковбойке и длинных черных брюках. Позвякивая сверкающими зажимами на брючинах, он поднялся к прилавку.
Ни разу не взглянув на Чика и Бочо, он попросил у продавца килограмм халвы и три пачки чая. Расплатился, вложил свои покупки в кошелку и спустился к своему велосипеду.
Как только мальчик подошел к прилавку, Бочо стал подталкивать Чика и делать ему страшные гримасы. Чик ничего не мог понять и даже стал злиться на Бочо. Но когда мальчик отошел со своими покупками, Бочо быстро шепнул ему:
– Чик, лафа! Это самый богатый мальчик в городе. Он сын главного мясника! Сыграй с ним! Сыграй, Чик!
– Хорошо, – сказал Чик, – подмани его.
Мальчик в ковбойке, повесив кошелку на руль, взгромоздился на свой велосипед и уже хотел одной ногой оттолкнуться от земли, но тут к нему подбежал Бочо. Они немного пошептались.
– Идет, – сказал мальчик и властно оглянулся на Чика.
Чик подошел.
– Подъезжай к колонке, – сказал Бочо, – там поиграете. И другие пацаны посмотрят, как ты играешь.
– Зачем мне другие, – ответил мальчик, – прямо здесь покидаем в «орла-решку».
Он все еще держал под собой велосипед, хотя стоял на земле. Видно, он долго играть не собирался.
– Нет, нет, – сказал Бочо взволнованно и даже слегка повернул велосипедный руль в сторону колонки, – наши пацаны хотят посмотреть, как ты играешь.
– Так зови их, – холодно заметил мальчик и, поправив руль, повернулся к Чику. – Кидаем?
– Конечно, – сказал Чик, удивляясь, что мальчик так и не слез со своего велопа.
– Но… Чик! – воскликнул Бочо, делая огромные глаза и напоминая, что надо двигаться к месту, где зарыта собака.
Чик уверенно кивнул, давая знать, что он обо всем помнит, и бросил таинственный взгляд на землю между мальчиком и собой.
Бочо так и остался с разинутым ртом. Он был поражен догадкой. Особенно его поразило то, что они как раз именно здесь сидели себе и ели сладости, а собака была зарыта на расстоянии вытянутой ноги.
– Как, и здесь? – все-таки переспросил он, не веря своей догадке.
– Будь спок, – кивнул Чик.
В это время богатый мальчик вынул из карманчика ковбойки новенькую сверкающую копейку и, придерживая велосипед левой рукой, положил ее на большой палец правой руки. Нет, он слезать со своего велопа не собирался.
– На сколько? – спросил он у Чика и посмотрел на него темными, бесстрашными к проигрышу глазами.
– По десять копеек, – сказал Чик, уверенный, что мальчик предложит играть по двадцать копеек и они сторгуются на пятнадцати.
– Полтинник или еду! – презрительно сказал мальчик и решительно взялся за руль.
– Ладно, – согласился Чик, – кидай!
Копейка взлетела, отскочив от большого пальца мальчика.
– Орел! – крикнул Чик.
Сверкнув золотой каплей, копейка упала на «орла». Мальчик на нее даже не взглянул и снова подбросил копейку.
Чик снова угадал. Мальчик все так же, не слезая с велосипеда, холодно взглянул на упавшую монетку. Пока Чик ее подымал, он вынул из кармана мятый рубль и сунул Чику, как грязную промокашку.
– На все! – сказал мальчик, имея в виду свой проигрыш, и снова кинул монетку.
Чик опять угадал. Беря второй рубль уже слегка дрожащей рукой, Чик чувствовал, что его опять затопляет знакомое мутное волнение. Но ведь тут только запоминай, как монетка лежит на пальце, больше ничего не надо!
– На все! – повторил мальчик, глянув на Чика холодными глазами.
Монетка метнулась в небо. Мальчик опять проиграл.
– На все! – сказал мальчик и снова метнул монету.
– Решка! – крикнул Чик, чувствуя, что душа его падает вместе с золотой каплей.
Монетка так и влепилась в землю на «решку». Молча повозившись рукой в кармане и как бы прислушиваясь к возне своей ладони, он вынул оттуда трешку и рубль.
Чик, потрясенный богатством, которое ему почти небрежно суют, все-таки мимоходом успел удивиться чуткости пальцев этого мальчика – точно выщупывает из кармана то, что надо.
Чик подал ему копейку.
– На все, – спокойно сказал мальчик.
– Как? – не выдержал Чик и стал терять слова от волнения. – А вдруг… а ваш свет?
Дальше был какой-то сон. Чик выиграл еще раз, одновременно испытывая и восторг, и ужас от понимания, что так вечно продолжаться не может. А вдруг может?
– Решка! – крикнул он в очередной раз. Монетка упала на землю. Она даже не отскочила.
– Орел! – холодно поправил мальчик.
Не веря своим глазам, Чик наклонился. Копейка лежала на «орле». Чик теперь смутно воспринимал происходящее. Он только вынимал из кармана мятые деньги, а мальчик в ковбоечке небрежно совал их в свой карман.
Вынимая последний рубль, Чик притронулся к собственному серебру, собрал все свои силы и тряхнул карман, издавший тяжелый звон.
– На все! – крикнул он и, подняв копейку с земли, положил на большой палец, поддел его под указательный и выпулил ее в небо.
– Орел! – крикнул мальчик, словно все понял.
Копейка упала на «орла». Чик выгреб из кармана весь свой сегодняшний урожай, и мальчик высыпал его в свой карман.
– Чик, играй на мои! – в отчаянии крикнул Бочо.
– Я играл с ним, а не с тобой, – сказал мальчик и уже сам, опять-таки продолжая держать свой велоп между ногами, но теперь накренив его почти до земли, дотянулся до своей копейки. Распрямился, сдунул с нее песчинки, поцеловал и сунул в кармашек ковбойки.
– Моя везучая копейка, – сказал он, застегивая кармашек.
Мальчик оттолкнулся одной рукой от стены, нажал на педаль, одновременно усаживаясь в седло, и, вильнув рулем, уехал не оглядываясь.
Чик и Бочо пошли в сторону дома.
– Чик, что случилось?! – орал Бочо оглохшему от горя Чику. – Может, собаку кто-нибудь отрыл?
– Не знаю, – бормотал Чик, плохо воспринимая происходящее.
И вдруг им вслед зазвенел церковный колокол: донн! донн! донн! Бочо, пораженный догадкой, остановился и ударил себя в лоб.
– Дураки мы! Дураки! – крикнул он сиплым голосом. – Собака-то зарыта, но рядом с церковной стеной колдовство не действует! Как же ты об этом забыл? Я что-то чуял, когда приманивал его к колонке! Но ничего, Чик, мы победим! Завтра отыграемся на мои!
К сожалению, Чику так и не удалось отыграться. Дело в том, что на следующий день начались дожди, а в Мухусе ребята играли только под открытым небом. А через неделю, когда дожди кончились, Великий Закон, открытый Чиком, почему-то перестал действовать.
Мы, как и Чик, не понимаем, в чем тут дело. Возможно, это был день великого везения. Бывают же такие дни у людей. Вот и Чику выпал такой день, хотя везение и не дотянуло до заката.
Будем надеяться, что современная наука даст исчерпывающее объяснение этому явлению. Не исключено, что магнетической силой своего желания выиграть Чик заставлял монету подчиняться своей воле. Но почему монета в самый решительный миг взбунтовалась, остается загадкой. То, что в самом Чике магнетическая сила желания выиграть к этому мгновению никак не исчерпалась, не вызывает сомнения. Остается предположить, что дождливая неделя смыла из атмосферы те вещества, которые служили проводниками сигналов от Чика до монеты. Одним словом, слово за наукой, а мы замолкаем, дабы оставаться в рамках свойственного нам реалистического повествования.
