Роман Медведев - Иллюзия вечности
На одном из операционных столов лежал окровавленный Олег. Над ним склонились девушка в белом халате и уже знакомый мне блондин. Громко переговариваясь, они колдовали над разверзнутой брюшиной Скворцова. Рядом с входом, у стены, на стульях сидели Сашка и Анатолий, спрятавший голову на собственных коленях. Второй парень, державший под прицелом моих друзей, подошёл к бородачу. Они о чём-то пошептались, и Дмитрий кивком указал мне на свободный стул рядом с Сашей. Я обнял своего друга и сел.
– Плохо дело, Филин, – Сашка угрюмо посмотрел на меня. – Похоже, Петровича уже не спасти. Они поставили зажимы. Влили раствор. Что-то там возятся, но из того, о чем болтают, выходит, что поздно уже.
– Вот дерьмо…
Бородатый перекинулся парой слов также с девушкой в халате и вернулся к нам: – Ваш друг умрёт. Говорю как есть. Ребята позаботятся о том, чтобы не принести ему дополнительных страданий. А сейчас пойдёмте со мной наверх. Здесь уже больше не на что смотреть, – он спокойно подождал, пока мы встали, направились к лестнице, а затем пошёл вслед за нами в дом.
Известие о неотвратимости смерти Олега глубоко потрясло и меня и Сашу. На примере Раисы я был уверен, что Петрович при условии восполнения крови, выкарабкается. Он был сильным мужиком. А вот ведь как выходило… Видимо, не только этот разрез оказался слишком глубоким. В брюшине были повреждены и внутренние органы.
Упершись взглядом в спину друга, я механически поднимался по ступенькам, а в голове звучал извиняющийся и добрый голос Скворцова, сующего мне деньги в пролёте моего старого дома. И его виноватая улыбка. Улыбка ставшего близким мне человека.
Хозяева отвели нас в другую комнату на первом этаже, гораздо более вместительную, чем та, в которой я беседовал с бородатым. На пороге к нам подскочила лайка и загавкала, норовя ухватить за ногу. Товарищ бородатого оттащил её за поводок и вывел из комнаты. «Вот, значит, как ты выглядишь, мой наводчик».
Мы огляделись. На полу комнаты лежал некогда яркий и дорогой ковёр. Теперь он весь был в чёрных полосах и уделан грязными отпечатками обуви. Изящная мебель была грубо сдвинута в угол комнаты, в то время как основное пространство было занято деревянными ящиками и мешками, накрытыми сверху полотнами брезента. Наши провожатые сели за стол и предложили расположиться напротив.
– Итак, меня зовут Дмитрий, – Бородач улыбнулся и кивнул мне. – Для тебя Джон.
Сашка недоверчиво взглянул на меня. Я махнул рукой: – Он шутит.
Это мой коллега Александр, – Дмитрий продолжил и кивнул на невысокого парня лет двадцати пяти, сидящего с ним рядом. – Внизу Валера и Лена. Больше здесь никого нет. Сейчас никого. Уж коли вы ворвались в наш дом, давайте знакомиться ближе. Наверное, вас интересует, кто мы и почему прячемся здесь? Что ж, попробую разъяснить этот неоднозначный вопрос без лишних подробностей. Как вам известно, волею случая после основной волны эпидемии уцелела лишь некоторая часть людей. Очевидно, что мы одни из тех. Семьям нашим не суждено было спастись. Но не только общее несчастье объединило нашу группу здесь. Тот коллектив, который сейчас в доме, сложился при стечении более чем десятка обстоятельств, каждое из которых важно, но не для вас. И, прежде всего, та ответственность, о которой, ты Андрей, говорил мне, продолжает являться нашим профессиональным долгом. Я поясню… Все мы, за исключением Саши, в прошлом врачи из одной и той же городской больницы, ныне пустующей и охраняемой вооружёнными людьми. Дав некогда обязательство пользоваться полученными навыками на благо здоровья человека, мы нашли своей целью не отступать от него в столь сложное время. Особенно в столь сложное. Однако, в противовес большинству коллег, я и мои друзья не согласились участвовать в государственных программах здравоохранения, существующих в том извращенном виде, что сейчас. По сути изолированных от основного населения, нуждающегося в помощи… Не буду тратить ни своё, ни ваше время и занимать внимание рассказом о том, как мы оказались среди оппозиционеров. Скажу лишь, что мы никакие не идейные борцы. Мы не их тех, кто стремятся к власти, и не те, кто ищут приключения себе на голову. А всего на всего врачи. И на этом поприще именно здесь обрели возможность продолжать работу. Востребованную, хоть и не частую. С огорчением констатирую – с риском для своей безопасности. Прячась в этой дыре за семью печатями… Таков мой ответ вам. Разочаровал? – он обежал глазами наши лица. – Никаких шпионских страстей, никаких вооружённых бригад здесь вы не найдете. Так что на это скажете?
– Вы всё же могли обратиться к властям с просьбой о работе. Вряд ли бы они отказались, – Анатолий невнятно пробубнил себе под нос.
– Мы много чего могли, – бородач подошёл к окну и, приоткрыв щель в жалюзи, выглянул наружу. Затем вернулся к столу. – А знаете что? Нам нравится и такое положение дел, если выбирать из имеющихся на сегодня вариантов. Я и мои коллеги работаем для обычных, попавших в беду, людей. Мы не ищем каких-то привилегий и выгод для себя особого характера. Вот вам мой краткий ответ… Отдельные личности взяли на себя труд организовать стремительно растущее движение к свободе от глупости и заносчивости известных людей, и мы им в определённой степени помогаем. Одни из многих. А ваше право, Анатолий, судить об этом как вам придет в голову. Я не собираюсь дискутировать ни с одним из вас. И добавлю, что вижу перспективы развития уже начатой работы по лечению крови, чем мы занимаемся в основное время по обмену с коллегами, работающими в схожих условиях. Если наши руководители добьются поставленных перед собой целей, мы получим все условия для успешного завершения такой работы.
– Уже не долго осталось, – тёзка моего друга напряжённо смотрел на свои руки. – Я имею ввиду, завоевание движением доверия среди большинства в разобщённой стране. Сегодня ещё мало кто себе представляет настоящий размах организации. Пройдёт совсем немного времени, и картина прояснится для всех. Хочет кто-нибудь этого или нет. И тогда каждому придётся определяться – с кем он. Компромисс с властью мне не представляется возможным. Все зашло слишком далеко… К слову, теперь и у вас троих выбора не осталось. – Александр усмехнулся.
– Мы мало, что знаем, – сказал я.
– Этого уже достаточно, – ответил Дмитрий.
– То есть, мы вынуждены быть с вами, или… нас в расход?
– Среди нас нет убийц. Будете помогать нам, или другим способом участвовать в работе не мне решать. Информацию получите позже. Но соблюдать нейтралитет, а тем более переметнуться к военщине, уже не получится.
Я задумался.
– Жаль, что для принятия решения мы мало осведомлены о вашей организации, – сказал я чуть погодя, – и всё же мы готовы на помощь, если даёте слово, что цели того стоят.
– Движение на правильном пути, – ответил Александр. – Если с кем-то и быть – то с нами.
– В таком случае две пары рук, мои и друга, в вашем распоряжении. А Толя, – я кивнул ему, – пусть решает сам.
Тот неуверенно пожал плечами. Его глаза забегали из стороны в сторону: – Я не знаю… Впрочем… Моя жена… мы хотели жить отдельно. Простите, но я не хочу воевать ни с кем. Оружие, тайны – это не для меня. Я не хочу даже ничего знать об этом. Вы должны понять, – почему-то Анатолий всё время смотрел на меня и мне адресовал ответ, – это лишнее. Я против, и нет никакой за мной вины, чтобы принуждать к обратному! – он поднялся на ноги. – Вы должны отпустить меня и всё. Вы не имеете права.
– Нет проблем, – неожиданно Дмитрий тоже встал из-за стола. Мне показалось, что Толю сейчас пристрелят.
Однако, Александр коротко взглянул на своего товарища: – Дима почему-то верит вам. Не могу сказать, что разделяю его уверенность… но он принимает решения.
Из этой реплики и по взгляду Александра угадывался некий конфликт в произнесённых словах и его собственного настроения. Показалось, что Сашкин тёзка не блещет искренностью и не так прост, как хотелось бы. А его амбиции не разделяют императив о главенстве Димы в принятии решений.
– Значит, я свободен? – протянул, сам не веря своему счастью, Толя.
– Ты свободен, – Александр подошёл и рукой сжал его плечо. – Только держи язык за зубами. Никто не должен знать, о нас. Скажешь жене, как, впрочем, и все вы… – он обратился и к нам с Сашкой. – Здесь живёт молодая пара полоумных отшельников. Друга вашего мы не спасли и похоронили в нашем подвале. С людьми не общаемся и завтра уезжаем в город. Насовсем уезжаем. Понятно?
– Конечно, конечно! – плечи Анатолия оставались в плену пальцев Александра, а ноги начали движение к двери. – Я могу идти?
– Иди, – неожиданно парень подтолкнул его к выходу, так что вертикаль Толи обрела равновесие. – И помни: уже через минуту о тебе и твоей жене будут знать все наши друзья в городе. Ляпнешь что-нибудь лишнее, и вам обоим свернут головы. Я сам позабочусь об этом.
