Сергей Каратов - Тайны тринадцатой жизни
Труд напрасный
Идя мимо кинотеатра, Дубравин увидел афишу кинофильма «А зори здесь тихие», на которой кто-то красным маркером написал отзыв об увиденной кинокартине:
«Хоть зори тихие у нас,
Но враг всегда получит в глаз!»
– Вот так и живём в мире подобных оценок наших умственных вложений, – не без горечи подумал историк. Какая пустая и бездарная жизнь, – продолжил свою мысль Михаил Михайлович Дубравин.
Историк Старой Качели! Что может быть глупее, чем писать историю, которая всё равно будет отметена, стоит только смениться одному или двум поколениям? Надо ли скрупулёзно выписывать все даты и события, собирать фактический материал, искать участников тех или иных войн, строек, космических прорывов, которые давно все говорят по заранее выученным текстам, к тому же приукрашивают немерено, выискивая и выпячивая только всё то, что касается их заслуг. Попробуй отсеять наносное, тут же начнут изобличать, обвинять в подлоге. А если придёт новый Председатель и вообще все прежние заслуги поколения сочтёт за одну политическую чёрную дыру, в которую было втянуто всё большое, трудолюбивое и доверчивое старокачельское общество.
«Id facere laus est, quod decet, non quod licet – Похвально делать то, что подобает, а не то, что дозволяется», – вспомнилось латинское изречение.
Летний вечер на веранде
На огороде жена Пихенько садится на складной стул и поливает из шланга. Аня не любит поливать стоя. Смычкин смотрит на неё с веранды и говорит Осе:
– Когда-нибудь на мои стихи снизойдет Божья благодать, и они, научившись многим языкам, отправятся по всему миру прославлять Господа и меня.
– А кого больше?
– Думаю, Господа.
– Я сомневаюсь, что твои стихи вообще способны кого-то прославлять, кроме женщин.
– Может быть, ты и прав. Я подумаю над этим. То, что заставляет делать женщина, то и подсказывает жизнь.
А ты обратил внимание на то, что в последние годы одни уходят и не приходят, а другие приходят и не уходят.
– Не уходят, пока их не унесут вперёд ногами.
Тут на веранде появились Гарик с Пихенько, и разговор пошёл оживленнее.
Смычкин:
– Комары заели.
Пихенько:
– А какая у тебя группа крови?
– Первая.
– Ну, милый, это самая почитаемая кровь у комариного народа.
Пихенько обращается к Гарику:
– Вот какой группы твоя кровь?
– Редкой, четвёртой.
– Поэтому и комары тебя редко кусают, не то, что Смычкина.
– Он злой, вот они и мстят ему.
– Скоро стану я добрее, только бороду добрею, – каламбурит Смычкин.
– Пихенько, что такое сиеста? – спрашивает Гарик.
– Это когда хозяин сидит и ест, а собака японской породы чихуахуа рядом сидит и думает:
«Сиеста всё сам или хоть что-то для меня оставита?»
– Да ну тебя с твоими толкованиями! – возмутился Гарик.
– Не нравится, не спрашивай, – обиделся Пихенько и, нервно поддёрнув штаны, прошёл к берегу пруда.
А Гарик запел:
– Вышла чучундра на берег Дуная.
Ося с Владленом захохотали.
После этого вконец обиженный Жорж отправился к жене и спрашивает:
– Нюра, где лекарство?
– Какое тебе надо?
– Три глаза.
– Триглазан, наверное.
– Ну, триглазан, – согласился Пихенько.
– Зачем тебе?
– Хочу полечиться. А то, как говорится, Сидору – в ухо, Якову – в ноги!
На берегу пруда
– Пошли на рыбалку с Пихенько, да погода подвела, – сказал по телефону своей Вике Владлен. – Полдня сидим в палатке и прячемся от дождя в надежде, что к вечеру распогодится.
Смычкин поймал на матерчатой стенке рыжую гусеницу большого размера. Та испугалась и свернулась у него на ладони калачиком, отчего стала похожей на очищенный мандарин. По палатке барабанит мелкий дождь. По походному телевизору идёт эстрадный концерт. Когда зазвучала знакомая песня, оба сразу же обратили свои взоры на небольшой экран.
– Интересно, – размышляет вслух Пихенько, покачивая в воздухе ногой, – кто композитор этой музыки?
– Митурич, наверное, – предположил Смычкин. – Обычно он много песен сочиняет.
– А мне кажется, это композитор Дражич.
– Дражич не композитор, а поэт.
– Тогда это Вучетич.
– Ты запутал меня. По-моему Вучетич, это скульптор. Помнишь его монумент «Перекуём мечи на орала».
– На кого орала?
– Ни на кого. Просто так орала. Всё тебе объясни.
– Ну, хорошо. Почти последний вопрос: – А кто исполняет песню?
– Тереза.
– Какая Тереза? Мать Тереза?
– Просто Тереза.
– Фамилию назови.
– Хер её знает, Тереза да и всё. Тебе-то зачем?
– У меня тоже есть одна Тереза – соседка, выйдет полуголая и кур кормит. Ветер напахнёт, поднимет подол, а там и трусов нет…
– Ты, конечно, рад.
Пихенько пропустил подначку мимо ушей:
– Тоже Тереза и тоже поёт, не хуже кур.
Смычкин рассердился:
– Не хуже, не хуже! Во дворе тебе поёт или по телевизору – разницу не чувствуешь?
– Разница – один жуёт, другой дразнится. Ты вот, Пихенько, так достаёшь меня, что из-за тебя ни музыку не послушаешь, не помечтаешь.
– Мечтательность вредна, она лишает воли и размягчает мозги.
– Пихенько, ты хуже гадюки: у тебя из каждого зуба яд сочится.
– Иногда и яд может сделаться лекарством.
Драка
К Пихенько заходила соседка с другой стороны улицы, поговорила с Аней в доме. А когда стала выходить, сказала, что у их дочери свадьба состоится через неделю.
– Приходите на свадьбу, – позвала она с поклоном мужчин, сидящих на веранде.
– Всенепременнейше придём, – вежливо ответил Смычкин.
– Какая орнаментовка пышная в этом выражении, – говорит Пихенько.
Гарик и Владлен потягивают вино и молчат. Вечереет, свежий ветерок, напитанный ароматом цветов, овевает их лица, отгоняет струи сигаретного дыма. Смычкин делится своим соображением:
– У искусства есть два вечных врага: идеология и коммерция, где первая искажает произведения излишним пафосом, а вторая вульгаризирует и опошляет его.
– Ты прав, – соглашается Гарик, – нынче в обиход вошли книги, которые в руки брать стыдно, настолько в них пышно расцвели пошлость и бульварщина.
– А театр возьми, – Смычкин вспомнил последний спектакль и скривил лицо от негодования.
– Да мы уж в один сходили с тухлыми яйцами.
– И как?
– Не помогло, всё то же дурновкусие господствует.
– Видимо, невозможно вернуть миру красоту и гармонию.
Гарик соглашается кивком головы и вдруг обращается к Жоржу:
– Пихенько, ты что-то весь вечер как воды в рот набрал?
– Когда не слушают, достойнее молчать.
– Не нравится мне твоё настроение. Скажи Жора, чем ты озабочен? Словно бы тебя что-то гнетёт.
– Жизнь уходит, а радостей как не было, так нет.
– Да будет тебе! Грех жаловаться. Всё у тебя чин-чинарем: дом, жена, работа.
– А для души – кукиш с маслом. Вон у Смычкина книги пишутся, ты вот-вот заветный клад откопаешь, а повезёт, так и свою девицу под венец поведёшь. А у меня Нюра всё стервенеет и стервенеет. Вчера принёс зарплату, подаю портмоне с деньгами, она всё полностью вытряхнула, какие-то гроши кинула обратно и говорит: «Это тебе на развод». Я психанул: «А ты знаешь, сколько сейчас за развод берут?» Ну, и поссорились. А ты говоришь: «у тебя всё тип-топ». Смотри, я уже лысеть начал, молодость, можно сказать, кукукнулась. И вообще, брат, всё миновало, всё ушло безразвратно.
– Ладно тебе ныть, Жорж, – успокаивает его Смычкин. Как разбогатеем, так мы тебе таких девушек обеспечим, что ты будешь, как сыр в масле кататься.
– Слышь, Владлен, а тут на днях Жорж такую байку выдал про блиндаж. – Расскажи, – бьёт ладонью по колену Жоржа Гарик Закирьянович.
Пихенько поёрзал, собираясь с мыслью, и только открыл рот, чтобы поведать про блиндаж, как из соседнего двора послышался истошный женский крик. Все сразу подскочили в надежде увидеть, что происходит за деревянным забором. А там мужик схватил жену за волосы и стал её таскать по двору и приговаривать:
– Будешь знать, будешь знать, стерва!
А женщина только орёт и пытается вырваться из рук своего обидчика.
– И вечный вой, покой нам только снится, – цитирует Смычкин, обычно равнодушно относящийся ко всем семейным ссорам. Он точно знает, что соваться в эти дела человеку со стороны незачем, потом его же и обвинят.
Но не терпящий жестокости со стороны мужчин по отношению к слабому полу Гарик перескакивает через забор и в следующую секунду делает мужику болевой приём, вследствие чего муж с рёвом отпускает пучок женских волос. Но вот он уже лежит посреди двора, поверженный мощным ударом кулака. И в тот же момент вырвавшаяся жена с криком бросается на Гарика и наотмашь ударяет его по лицу:
– Мужа моего бить вздумал, да кто ты такой, чтобы моего родненького, да кулаком в рыло!..
Гарик опешил от такого поворота событий. Он рассчитывал на её понимание, а тут – на тебе!
Пихенько и Смычкин свесились с забора, наблюдая за дракой. Смычкин не выдержал и дал совет Гарику быстро ретироваться назад, иначе мужик за ружьё схватится. На худой конец за топором в сарай кинется.
