Эммануил Тафель - Звезда без любви не рождается
– Доктор Красавкина, я прошу вас подготовить материалы по раннему выявлению вирусных заболеваний у детей, – профессор Овсянников был строг, но к Татьяне относился с должным пиететом. – Насколько мне известно, вас интересуют детские болезни.
– Скорее их излечение, – бодро отозвалась Татьяна. Она чувствовала, что нравится пожилому профессору и чисто по-женски поддерживала лёгкий флирт, а то, что профессор называл студентку мединститута доктором, ей особенно льстило.
Педиатрия располагалась на втором этаже главного корпуса и, уже подходя к больнице, можно было увидеть в окнах детские лица. Что особенно поражало Красавкину в больных, так это их заметно повзрослевшие, серьёзные лица, но к счастью дети, которые выздоравливали, снова начинали улыбаться и всё чаще в отделении звучал детский смех.
Особым событием для студентов-практикантов был обход больных в детском отделении. Татьяна зашла в ординаторскую, быстро одела белый халат, шапочку, взяла фонендоскоп и вышла в коридор. Профессор в сопровождении стайки студентов направился в первую палату и доктор Красавкина проскользнула вслед.
Палата считалась тяжёлой. Здесь на четырёх кроватях под капельницами лежали девочки с воспалением лёгких. Овсянников бодро поздоровался и присел на ближайшую койку.
– Как дела, красавица?
– Немного лучше, – запекшимися губами пролепетала девочка и попыталась улыбнуться, но у неё это плохо получилось.
Профессор вопросительно взглянул на старшую сестру и она тихо, но чётко отрапортовала:
– Температура тридцать восемь и девять, кашель с мокротой, хрипы в лёгких.
– Рентген?
– Затемнение верхушки правого лёгкого.
– Повысить дозу антибиотиков, чередовать банки и горчичники, активный массаж спины. И, пожалуйста, не вздумай вставать с постели, – обратился он к девочке.
– Я постараюсь, – ей, наконец-то, удалось улыбнуться.
Профессор поговорил с остальными больными, сделал назначения и проследовал в другую палату. Стайка студентов неотрывно шла по пятам. Вторая палата имела статус послеоперационной. Здесь было только две кровати, но обе были окружены таким количеством приборов, что подойти было сложно.
Дети спали после наркоза, поэтому профессор задерживаться не стал, но, повернувшись к студентам, сказал:
– Послеоперационный период столь же важен для больного, как и сама операция. Осложнения могут возникнуть на любом этапе лечения, поэтому надо действовать аккуратно, выполняя все предписанные процедуры. Обход продолжался ещё минут тридцать и поэтому Татьяна припозднилась к своей больной в шестую палату. По странному совпадению с Чеховской историей в этой палате лежали дети с психосоматическими заболеваниями.
Дверь в палату была постоянно закрыта, а на прогулку, если состояние позволяло, больные выходили в сопровождении санитарок. Доктор Красавкина уже две недели вела депрессивную больную, состояние которой усугублялось синдромом страха. Возраст в семнадцать лет предполагал, что причиной заболевания является неразделённая любовь, но на все попытки врача психологически сблизится и откровенно поговорить, больная замыкалась и молча глядела в одну точку.
– Здравствуй, Светлана, – Красавкина присела на стул рядом с кроватью, на которой лежала, свернувшись калачиком, худенькая девушка. – Как ты себя чувствуешь?
– Плохо, мне очень плохо, – больная села на кровати и поправила спутавшиеся волосы. – Ночью опять не спала, всё время какие-то кошмары и настолько страшно, что жить не хочется.
– Я назначила снотворное, ты вечером принимала?
– Не буду я пить эти таблетки, у меня от них голова тяжёлая и руки дрожат.
– Если ты не будешь принимать лекарства, мне придётся назначить инъекции, но ты сама говорила, что боишься уколов. Так что давай лечиться без эксцессов, а побочные явления от лекарств скоро пройдут.
Татьяна записала назначения и передала их сестре, но, перед тем как выйти, ещё раз подошла к больной.
– Светлана, ты можешь выходить на прогулки с сестрой. Будешь много двигаться, дышать свежим воздухом и спать будешь лучше.
Доктор Красавкина приветливо улыбнулась и вышла из палаты.
«Если бы её можно было вывести на голод, то депрессия прошла бы уже на пятый день, – озабоченно подумала она, – но уговорить депрессивную больную, озабоченную постоянным страхом, начать лечебное голодание почти невозможно»
Заключительный разбор утреннего обхода профессор Овсянников проводил в аудитории. При этом он не садился за стол, а прохаживался по кафедре вдоль доски слева направо и обратно.
– Вам, как будущим врачам, необходимо запомнить, что главным в лечебном процессе является больной. Без него нет необходимости ни во врачах, ни в сёстрах, ни в консультации профессоров. Поэтому надо делать всё необходимое, чтобы больной чувствовал себя в отделении комфортно. Особенно это касается детей. Если взрослый пациент может пожаловаться на боль и неудобства, то ребёнок не всегда может это сделать.
Профессор, наконец-то, сел за стол, быстро перелистал истории болезней и, выхватив одну из них, громко прочел:
– Павел Смеянов, девять лет. Перелом тазобедренной кости, ожоги лица второй степени в результате несчастного случая. Лицо перебинтовано, говорит с трудом, передвигается на костылях. Сегодня он шёпотом сказал мне, что уже два дня не обедал. Я спрашиваю почему? Он говорит, что сестра не может ему помочь, у неё, видите ли, времени не хватает. Ну нельзя же так!
Профессор вытер платком вспотевшую лысину и уже спокойно перешёл к обсуждению чисто медицинских вопросов. А Таня, покручивая в задумчивости локон волос, подумала, – «Не только времени у сестры не хватает, но и денег.
Вот платили бы ей в два раза больше, она бы за рабочее место держалась и каждого больного как своего бы обхаживала».
Домой она возвращалась после обеда, по пути заскочила в продовольственный магазин, купила огурцы, помидоры, зелёный лук и кефир. Татьяна знала, что обед у мамы уже готов, но приготовление салата оставалось её прерогативой. Валентина Михайловна встретила её в прихожей, вытирая мокрые руки полотенцем.
– Привет, Танюшка. Как хорошо, что ты сегодня рано. Иди мой руки, обед я уже приготовила.
– Спасибо, мам. Я сейчас нарежу салат, есть очень хочется.
– Дочь, ты поешь сегодня одна, я уже перекусила.
Валентина Михайловна прошла на кухню и загремела тарелками. Таня, почувствовав неладное, подалась следом.
– Мама, что с тобой? Обычно мы едим вместе.
– Не хочется, – Валентина Михайловна украдкой вытерла слезу.
Таня взяла её за руку и усадила рядом с собой на стул. Посмотрела в расстроенное лицо и твёрдо сказала: – Рассказывай.
– Как-то всё сразу навалилось, дочь. У отца плохо с сердцем, а я сегодня была в клинике и диагноз мне поставили неутешительный.
– Сколько врачей, столько и мнений, – Татьяна попыталась поддержать мать.
– Надо будет повторить анализы и проконсультироваться у нашего профессора. Часто диагноз бывает ошибочным.
– Правда? – в голосе пожилой женщины прозвучала надежда.
– Всё будет хорошо. Не сомневайся!
Наскоро поев, Таня вымыла посуду, усадила мать у телевизора, а сама, прихватив трубку, проскользнула к себе в комнату. В спешке нашла телефон лаборатории и, волнуясь, набрала номер.
– Здравствуйте, моя фамилия Красавкина. Я бы хотела узнать результаты анализов моей матери. Да Валентина Михайловна. Нет, я понимаю, что только по запросу врача, но в порядке исключения. Как вы сказали? Диагноз подтвердился? Вы не ошиблись?
Татьяна, дрожа от ужаса, положила трубку.
«Надо что-то делать! – путаясь в мыслях, подумала она. – Маме ничего не говорить. Тянуть время нельзя. Попытаться организовать консультацию в онкоцентре. Позвонить папе».
И замелькали тревожные дни. Таня везде сопровождала маму. Многочисленные анализы, консультации специалистов, назначение операции, двухместная палата. Таня за неделю похудела на пять килограмм, так как на еду просто не хватало времени. Она категорически запретила отцу приезжать в Москву, так как если бы он свалился с приступом, то вытянуть обоих родителей у неё не хватило бы сил.
Когда маму прооперировали и профессор сказал, что ей с каждым днём становится лучше, она чуть отдышалась и наконец-то смогла отоспаться. Спустя две недели Татьяна появилась в институте и с удивлением заметила, что в деканате лечебного факультета уже подготовили список дипломников. До защиты оставалось всего-то два месяца.
***Игорь прилетел во Внуково в восемь тридцать утра. Студийного автобуса почему-то не было и, прихватив тяжёлый яуф с плёнкой, он прошёл на стоянку такси. Более двадцати машин ожидали пассажиров. Торг был неуместен. У водителей была круговая порука и стабильно высокие цены. Загрузив яуф в багажник, Игорь сел рядом с водителем.
– Что нового в Москве?
