Александр Смирнов - Раб и Царь
Заключённый взял бельё и вышел за сержантом, который уже ждал у дверей.
Михаил Александрович уже достаточно хорошо знал тюремные порядки, поэтому, войдя в камеру, он сразу спросил:
– Кто у вас смотрящий?
В камере находилось пять человек. Заключённые не обратили никакого внимания на вошедшего. Только один парень лениво повернул голову и осмотрел новенького.
– К Царю подойди, – ответил он и указал на человека, читавшего книгу, лица которого не было видно.
Полковник подошёл к смотрящему, и тот поднял голову.
Одного мгновения хватило Михаилу Александровичу, чтобы понять, перед кем он стоит. В глазах тут же потемнело и, выронив бельё, полковник схватился за сердце.
– Скрипач! Воды, быстро! – скомандовал Царь.
Заключённые быстро уложили новенького на нары. Скрипач расстегнул одежду и стал поливать полковнику грудь водой. Наконец глаза новенького медленно открылись.
– Может быть, позвать врача? – спросил у него Царь.
Полковник отрицательно покачал головой
– Ты хоть можешь сказать, кто ты такой?
Новенький отвёл глаза и еле слышно проговорил:
– Я – убийца твоего отца.
Только после этих слов Царь узнал собеседника. Из бодрого и жизнерадостного, он превратился в разбитого горем старика, узнать в котором своего без пяти минут тестя было невозможно. На этот раз Царь не мог отойти от шока. Теперь он смотрел на новенького и не мог произнести ни слова. И только минут через пять эта немая сцена закончилась. Губы Царя ожили и еле слышно произнесли:
– Как это случилось?
– Все наши неприятности начались с твоей свадьбы, которая так и не состоялась, – начал полковник.
Царь слушал рассказ, а в его сознании возникали образы давно минувших дней. Его мозг с одинаковым успехом рисовал картины как из прошлого, участником которых он был, так и из историй, услышанных от рассказчика. Более того, внутреннее чутьё, или, вернее сказать, дар, открывшийся в последнее время, дополняли картины, и он уже видел то, что не мог знать ни Дима, ни Михаил Александрович. Царь сидел с закрытыми глазами, и порой казалось, что он не слушает собеседника, а думает о чём-то о своём. Но стоило полковнику замолчать хоть на мгновение, как он понимал, что это не так.
– Значит, вы поверили этой долговой расписке? – не открывая глаз, спросил Царь, когда полковник сделал паузу. – Она действительно была. Только рассчитаться иным образом означало совсем другое. Я просто должен был пригласить Серого и его друзей на свадьбу. А деньги я у них занял на кольца. Вы же знаете, что кольца должен покупать жених, а не родители.
– Скорее всего, я бы не поверил одному клочку бумажки. Был и ещё один сильный аргумент.
Полковник замялся и тихо произнёс:
– Катя своими глазами видела тебя там.
– И это истинная правда. Меня, так же как и Катю, затащили в этот бордель обманным путём.
– А тебя зачем?
– Для того, чтобы я увидел Катю.
– Но для чего это надо?! И кому?!
– Как, кому? Рабу. Вам разве дочь не рассказывала, что он перед всей группой пообещал жениться на Кате?
– Да, действительно, припоминаю. Но ведь это была шутка. На это даже внимание никто не обратил.
– Вот здесь собака и зарыта. Гордыня всему виной. Действительно, над Рабом тогда все посмеялись. Можете себе представить, как было задето его самолюбие! Раб не тот человек, кто это оставит без ответа. Вот он перед свадьбой и познакомил меня с Серым.
– Он познакомил тебя с Серым?!
– Да, он.
– Господи, какой я дурак! Я же вместе с ним занимался расследованием этого случая с Катей. Выходит, что всё моё расследование было ничем иным, как хорошо разыгранным спектаклем?
– Что-что, а просчитать поступки и мысли человека он умеет.
– Умел, – поправил Царя Михаил Александрович.
– Значит, и на него управа нашлась?
– Да. Я не знаю, как это произошло. Знаю только, что он убит в перестрелке с бандитами.
– Монстр сжирает себя только тогда, когда жрать ему больше нечего.
– Именно – монстр. Катя так в письме и написала о нём.
– Что с Катей? – вдруг забеспокоился Царь.
– Она погибла, – грустно ответил полковник.
Царь закрыл лицо руками и замолчал. Он сидел неподвижно. Не было даже заметно, как он дышит. Сокамерники уже забеспокоились, но слабое движение губ Царя снова оживило его лицо.
– Значит, он сожрал и её?
– Катя перед смертью тоже так думала. Но в данном случае его вины нет. Она просто оступилась и упала в обрыв.
– Разве есть вина пистолета в том, что человека убивают? Виноват тот, кто управляет этим пистолетом.
– Ты считаешь, что это не случайность?
– Может быть, и случайность. Только это не простая, а неизбежная случайность.
– Что значит, неизбежная?
– Как бы человек ни старался обезопасить себя и свой автомобиль, автокатастрофы были, есть и будут – это неизбежно. Но, если рассматривать каждую катастрофу в отдельности, то нет сомнений, что она произошла по случайности. Всё дело в том, что человек, едущий в автомобиле, находится в зоне риска и, что бы он не предпринимал, всё равно случайность произойдёт. Она становится неизбежной. Единственный способ избежать её – это не садиться вообще в автомобиль, не входить в зону риска.
– Однако есть много людей, которые управляли автомобилем всю жизнь и не попадали в катастрофу.
– Вы же любите математику, Михаил Александрович. Подсчитайте вероятность негативного события, и вы убедитесь, что это происходит потому, что им не хватает жизни, чтобы использовать все возможные варианты. Они попросту не доживают до того события, которое должно произойти. Представьте, что человек живёт не 80–90 лет, а, скажем, 200–300. В этом случае человек никогда бы не сел за руль автомобиля, потому что шансов бы у него не было.
– Одно дело – автомобиль и теория вероятности, а другое дело – Катя.
– Абсолютно никакой разницы. Она оказалась в зоне риска, она соприкоснулась со злом, поэтому случайность стала неизбежностью. А мы, самые близкие её люди, вместо того, чтобы не пускать в эту зону, сами её туда подталкивали. Разве вы, когда узнали о Катиной беде, попытались отвести её от зла? Нет, вы стали искать виноватого. А я? Разве я вёл себя как-то иначе? Нет, я тоже обвинил её. Вот вам и закономерный результат: Кати больше нет, а мы оба сидим в тюрьме.
– Но кто же мог знать, что…
– Это математику можно знать, – перебил полковника Царь, – а, что касается таких понятий, как добро и зло, так здесь не знать надо, а верить. Поверил бы я Кате, и была бы она сейчас жива и здорова, поверили бы вы мне, никакой дуэли с моим отцом не было бы.
– Да, эта дуэль, – задумчиво произнёс полковник. – Кто бы мог подумать, что всё так закончится. Виной всему проклятая перчатка. Я пытался снять её с руки, а она вырвалась и угодила прямо в лицо твоему отцу. Дальше всё произошло, как в тумане: твой отец расценил это, как вызов, и набросился на меня. Мне ничего не оставалось, как защищаться. Я сам не понимаю, когда я сделал этот удар. Как-то автоматически всё произошло, случайно.
– И опять неизбежная случайность.
В это время что-то скрипнуло у дверей. Внимание всех моментально переключилось на источник звука. Тихие шаги удалялись от камеры с другой стороны двери, а задвижка глазка, в который надсмотрщики подсматривают за заключёнными, еле заметно покачивалась, издавая характерный скрип.
– Подслушивали, суки! – выругался один заключённый.
– Скорее, подсматривали, – поправил его другой.
Собеседников в камере, действительно, не только подслушивали, но и подсматривали. И как бы тихо ни пытался прапорщик отходить от камеры, его шаги всё равно были услышаны заключёнными.
Никита Сергеевич опять уходил в расстроенных чувствах. Вроде бы всё вышло, как он хотел. Ему удалось столкнуть лбами Царя и убийцу его отца. Но не было самого главного. Ему не удалось сломать Царя. Заключённый не удостоил его кровавой разборкой со своим обидчиком. Прапорщик и на этот раз был побеждён. Однако сегодня произошло нечто другое. Сегодня он злился не на Царя, а на себя. Сегодня он впервые понял то, что говорил Царь полковнику. «Неужели я такой глупый? – спрашивал он сам себя. – Ведь это так просто, а я ничего раньше не понимал. Зона риска. Вот в чём весь секрет, вот где собака зарыта. Действительно, все наши неприятности происходят именно из-за этого. А я, старый козёл, в самом эпицентре этой зоны и нахожусь».
Никита Сергеевич решительно прошёл в приёмную начальника, попросил у секретаря лист бумаги, быстро написал на нём что-то, и зашёл в кабинет.
Начальник сидел за столом и внимательно читал какие-то документы. По его лицу было видно, что случилось нечто необычное. Увидев прапорщика, он ничего ему не сказал, а только показал рукой на стул.
– Здравия желаю… – начал, было, прапорщик.
– Да уж, какое тут, к чёрту, здравие, – оборвал его начальник, не отрывая глаз от бумаг.
Вдруг он внезапно оторвался от документов и удивлённо посмотрел на вошедшего.
