Наталия Баринова - Гость из прошлого
– Сколько раз говорила тебе: от нее хорошего не дождешься, – упрекала его мать. – Почему вы, дети, никогда не слушаете своих родителей? Скольких проблем можно было бы избежать…
Саша переживала не самые простые времена. Ее раздражало нежелание Владимира и Галины Михайловны идти на диалог. Позабыв все принципы поведения в критической ситуации, позволила эмоциям взять верх, однажды выплеснув из себя все то, что накопилось. К тому времени Александра собрала вещи и переехала к матери. Общение с Риммой Григорьевной предполагало обычную напряженность, но все же это было лучше нападок ненавистной свекрови. Вспоминая о ней, Саша мысленно добавляла «бывшая». Это успокаивало.
Никольский не приходил на заседания, а в это время Саша уже жила у мамы и пыталась отвлечься от происходящего суетой перехода на новую работу. Разница в деньгах была небольшая, но Лескова была уверена, что для ее профессионального роста переход – как раз то, что нужно. Скисла она в своей районной больнице, в которую попала по протекции родителей Муромова. Теперь эта страница перевернута окончательно, и Саша больше не чувствовала себя обязанной. Такое облегчение, правда, очень эфемерное, потому что все эти годы она пользовалась плодами своего первого брака. Трудно сказать, каким он был. Ерунда какая-то, если начать вспоминать. Пожалуй, только в юности можно так безоглядно бросаться обещаниями, использовать других людей, обманывать, не ощущая угрызений совести. Особенно, зная, что рано или поздно придется возвращаться к себе правдивой, искренней. Накануне расторжения второго брака Саша вспоминала Романа Муромова. Сейчас она не могла однозначно ответить, любил ли он ее? Зачем согласился на эту идиотскую свадьбу? Как, должно быть, переживали его родители…
Благо на этот раз никаких драм. Только Владимир пытается растянуть «удовольствие» и просит ее еще раз обо всем подумать.
– Саша, мы столько лет провели вместе. Разве можно вот так, в один день все разрушать? – он искренне не понимал логики происходящего.
Лескова объясняла, Никольский ничего не желал слышать. Тогда Александра была вынуждена применить «тяжелую артиллерию». В день, когда Владимир не явился на очередное заседание суда, Саша вечером позвонила ему домой.
– Володенька отдыхает, – холодно сообщила Галина Михайловна, не пожелав звать его к телефону.
– Я ведь не мешки предлагаю ему грузить. Мне нужно с ним поговорить, – Александра едва сдерживала раздражение. – Я позвоню снова, а мне бы не хотелось вас беспокоить. Просто позовите сейчас.
– Я попробую…
– Объясните ему, что будет лучше, если он от меня сейчас услышит то, что я хочу сказать на суде. Вы же не хотите, чтобы я опозорила вашего сына?
– Подождите минутку…
Когда Никольский все-таки подошел к телефону, Саша почувствовала, как неистово бьется сердце. Его биение ощущалось в горле, ушах – везде.
– Слушаю, – недовольно буркнул Владимир.
– Здравствуй, Володя. Ты снова не пришел на заседание. Знаешь, нас разведут и без твоего присутствия. Трехкратная неявка на заседание дает судьям такое право.
– Может, ты передумаешь? Мы начнем сначала. Я не буду давить на тебя с ребенком, – тихо начал Никольский. – Я был жесток с тобой. Ты права, что взбунтовалась. Только если у тебя какие-то проблемы по женской части – скажи, не бойся. Мы все решим.
– У меня нет проблем по женской части, Володя.
– Тогда у нас все получится, Саня! Ты вспомни, как все было хорошо…
– Было.
– Скоро мама будет жить отдельно от нас. Все наладится. Ты будешь единственной хозяйкой. Ты же всегда этого хотела. Я работал, я старался, – Владимир перешел на повышенные тона, не замечая этого.
Он не думал о том, что мама слышит его. Он устал от ее обвинений в том, что она всем мешает, что ее единственный сын под каблуком у расчетливой стервы. Пусть мама думает и говорит что угодно. Важно убедить Сашу забрать заявление.
– Остановись, Володя, – разговор тяготил Сашу, но она сама была его инициатором.
– Что я должен сделать, чтобы ты вернулась?
– Я не могу.
– Почему?
– Потому что я изменила тебе, Никольский. В мыслях – не раз, а фактически – не так давно. Но страшно даже не это… – она сделала паузу, но Владимир не пытался вставить и слово. – Я забеременела и избавилась от ребенка. Избавилась, не будучи уверенной в том, что ты его отец. Вот такие дела. Я хочу, чтобы ты подписал документы поскорее. Иначе всю эту историю я расскажу в суде. Ты вынуждаешь меня. Имущественных претензий у нас нет, так что…
– Я все подпишу. Считай себя свободной, Саша, – глухо произнес Никольский, а после небольшой паузы спросил: – Как же ты теперь будешь жить?
– Что ты знаешь о моей жизни, чтобы так обреченно говорить о ней? – усмехнулась Лескова. – Ты же ничего обо мне не знаешь. Я говорила, что так нельзя, но ты твердил, что придет время и мы поймем, что созданы друг для друга. Неправда. Время никогда не приходит, оно уходит, ускользает безвозвратно.
– Прощай. Жаль, что придется еще раз встретиться с тобой.
Никольский выполнил свое обещание. Став снова свободной, Саша по-детски обрадовалась тому, что ее не ждет волокита со сменой документов. Она очень предусмотрительно, как в первом, так и во втором браке, оставила свою фамилию. Фамилию отца, которого она никогда не видела, о котором мать не желала вспоминать. Значит, не было ничего хорошего, а о плохом кто ж захочет рассказывать.
Лескова вызвонила Симону. Они отпраздновали день обретения свободы в кафе на Пятницкой, где всегда так чудесно готовили вырезку. Саша не удивлялась тому, что совершенно не переживает по поводу случившегося. Оглянувшись назад, в прошлое, она решила, что у нее были ситуации и похуже. Тогда она не сдалась и сегодня не собирается. На Сашу нахлынуло ощущение облегчения, как после окончания долгой и важной работы. Лескова была уверена, что теперь только и начинает жить.
Симоне она об этом не стала говорить, а про себя подумала: «Хорошо, что не оставила ребенка. Сколько хлопот, сколько проблем могло свалиться на мою голову…» Ощущение свободы сторицей компенсировало все, что натворила Александра. Она так часто говорила о максимализме и беспощадности молодости, но сама, находясь уже не в юном возрасте, все так же страдала отсутствием инстинкта самосохранения. Она уничтожала себя, не задумываясь, легко. Саша называла это – начать другую жизнь.
Глава 18
Ризотто получилось на славу. С грибами, морковью и луком, как любила Симона. Саша бы ограничилась луком, но подруга обожала морковь в любом виде, так что ради дорогой гостьи этот знатный овощ был отправлен в блюдо. Клубника со сливками на десерт и кофе должны были довершить этот прекрасный ужин. Саша думала, что подруга приедет к обеду, но на часах было уже половина шестого вечера. Наконец раздался звонок в дверь.
– Заждалась я тебя, – улыбнулась Александра, но Симона сняла очки, и Лескова увидела зареванное лицо. – Приехали.
Скуратова молча сняла мокасины, поплелась в ванную. Долго мыла руки, пока Саша, опершись о дверь, наблюдала за ней. Подала подруге чистое полотенце и посторонилась, пропуская Симону в кухню.
– Рассказывай, милая, – осторожно попросила Саша, накладывая в тарелки ризотто.
– Есть не хочется… – Симона закрыла лицо руками.
– Сейчас выпьем по пять капель, аппетит и появится. – На столе появилась бутылка бордо. Саша достала бокалы, налила вино. – За что выпьем?
– За измену.
– Вообще или конкретно? – Лескова села напротив, положила себе в тарелку салат.
– Как таковую! – Симона подняла бокал, сделала пару глотков. Саша допила до дна.
Скуратова попробовала ризотто, подняла большой палец вверх. Есть по-прежнему не хотелось, но Симона знала правила хорошего тона. Даже в такой критической ситуации она не растеряла манеры.
– Ну, хватит тебе. – Лескова подлила вина в бокалы. – Я оценила твое уважение ко мне, к моим кулинарным способностям. Почему моя всегда такая спокойная, уравновешенная, улыбчивая подруга не похожа на себя?
– На кого я, интересно, похожа? – Симона взяла с подоконника пачку сигарет. Сделала многозначительную паузу, ожидая разрешения закурить. Саша кивнула и жестом попросила сигарету для себя. Открыв пошире окно, Лескова с наслаждением курила. Сейчас она делала это за компанию и получала удовольствие.
– О том, что у тебя проблема, я уже догадалась, – выпуская дым в открытое окно, заметила Саша.
Ощупывая подругу взглядом, она уже знала причину. Только нелады с Валерой могли до такой степени взвинтить Скуратову. Оставалось немного подождать. Симона докурила, но рассказ так и не начинала. Она выглядела очень расстроенной. Казалось, она уже сожалела о том, что напросилась на встречу.
– Вчера вечером к нам в гости приехала одна моя подруга, – ковыряя вилкой в тарелке, наконец начала Скуратова. – Таня – одна из тех, с кем я познакомилась, когда делала эпиляции.
