Ольга Крючкова - Старовер
Вишневский задумался над словами пленного. Прежде всего, над тем, как обезопасить спрятанное золото и село староверов.
– Я предлагаю вам, – после некоторой паузы продолжил Вишневский, – перейти на нашу сторону.
– Нет… – не задумываясь, ответил Михаил.
На рассвете его расстреляли…
Осень 1920 года
Омск был серьёзно озадачен уничтожением «белой банды», действовавшей в окрестностях сёл Спасское, Старый и Малый Тартас. «Бандиты» фактически держали власть в своих руках. Все красные отряды, отправленные властями на их уничтожение, бесследно исчезали в лесах. Небольшой кусок земли, расположенной вдоль реки Тартас, сохранял независимость от большевиков. Но, увы, долго это продолжаться не могло.
Хлыщёв, как в воду смотрел – по личному распоряжению Троцкого в Спасское новая власть прислала комиссара Голикова с отрядом. К тому времени на его счету уже было несколько уничтоженных банд.
Голиков в каждой деревне взял заложников и объявил: если селяне окажут сопротивление, и будут помогать бандитам – заложников расстреляют, в том числе и детей.
От верных людей Вишневский узнал о заложниках. Он прекрасно понимал: комиссар предпримет поход на болота, возьмёт их в окружение. И, если офицеры попытаются прорваться – Голиков расстреляет ни в чём не повинных людей. Значит, его подчинённые обречены на голодную смерть.
К тому же староверам угрожала явная опасность.
Капитан встретился с отцом Тихоном и поведал ему о сложившейся ситуации. Умудрённый жизненным опытом духовный лидер староверов задумался и, наконец, сказал:
– Исчезнуть вам надобно… Мы же, коли что, в леса уйдём… Заново отстроимся. А без проводника комиссар на болота не сунется.
– Прошу вас, позаботьтесь о моей жене… Она вот-вот должна родить…
Староверы дали приют Кристине, жене капитана Вишневского, ибо она была в тяжести и не могла жить на болотах.
– Господь всемогущ, – ответил Тихон, осенил себя двуперстием и продолжил перебирать лестовку пальцами. – Коли будет его воля – он нас убережёт от красной чумы. И жена твоя разродится благополучно…
Алексей отправился в дом, где нашла приют его жена. В последние дни Кристину терзали дурные предчувствия. Увидев мужа, она бросилась к нему на шею.
– Алёша! Свет мой!
Вишневский обнял изрядно располневшую жену и поцеловал в губы.
– Боюсь я… Страшно мне… – призналась женщина. – Сердце так и щемит.
– Всё будет хорошо… – попытался Алексей успокоить жену. – Отец Тихон выставит дозорных. Как появятся красные – тотчас уйдёте в лес. Мне же придётся покинуть здешние места…
– Как? – Кристина смотрела на мужа расширенными от страха и отчаянья глазами.
– Если мои люди останутся на болотах, то подвергнут опасности староверов и жителей окрестных сёл.
– Неужели это конец?.. – Кристина припала к мужниной груди и разрыдалась в голос.
На глазах Алексей навернулись слёзы.
– Будь мужественной… Прошу тебя… Ради ребёнка… Я непременно вернусь за тобой…
Но Кристина горько рыдала, и все утешения были напрасны.
Наконец она смолкла. Оторвалась от орошённой слезами мужниной груди, в последний раз всхлипнула и сказала:
– Даже если ты не вернёшься – я буду тебя ждать и любить. Вот возьми… – Она сняли с шеи образок. – Пусть он напоминает обо мне и … ребёнке…
Сердце Алексея разрывалось на части. Он принял образок из рук жены и надел его на шею.
– Твой подарок всегда будет со мной… Обещаю…
…Когда отряд Голикова вошёл в деревню староверов, она была пуста. На болотах по приказу комиссара были расставлены посты. Но вскоре комиссар понял: белая банда покинула здешние места. И он ринулся в погоню.
Вишневский принял решение пробираться в Манчжурию, где обосновался кровавый барон Унгерн.
* * *Отряд Голикова шёл по пятам за Вишневским и его людьми. Измученные офицеры старались, как можно, реже заходить в населённые пункты, питались в основном за счёт охоты. Лошади были истощены, ибо добыть овса и сена удавалось не всегда.
Доведённые до отчаянья офицеры, оборванные, голодные и замёрзшие, фактически без патронов, однажды добрели до одинокого хутора и решили расположиться в нём на ночлег и отдых.
Вишневский отправил в разведку двух офицеров – штабс-ротмистра Пахомова и его друга штабс-капитана Арсеньева.
Смеркалось… Офицеры приблизились к хутору, в окне едва теплился свет.
– Лучину жгут… – шёпотом произнёс Пахомов. – Обойдём хозяйственные постройки, проверим что и как…
Арсеньев кивнул. Офицеры осторожно обследовали постройки, разбросанные вокруг дома – ничего подозрительного не заметили. Затем Пахомов осторожно заглянул в низкое оконце.
Его взору открылась картина: женщина средних лет сидела за столом и латала одежду. Вдруг на печке кто-то зашевелился – появились едва различимые при свече лучины босые ноги. С печи слез всклокоченный мужик и сел за стол… Женщина оторвалась от шитья и подала ему ужин: отварную картошку и крынку молока.
Пахомов и Артемьев вернулись к отряду.
– В доме муж и жена, больше никого не видел, – доложил Пахомов. – При виде отварной картошки у меня слюни потекли… – сообщил он Вишневскому.
– Занимаем хутор, пара дней в нашем распоряжении есть, не более, – распорядился капитан.
Капитан Вишневский вошёл в дом, когда хозяин заканчивал вечернюю трапезу. При виде незнакомца он растерялся, захлопал глазами. Женщина, побледнев, замерла с шитьём в руках.
– Мил человек, ты кто? – наконец, вымолвил хуторянин.
– Неважно… – ответил капитан. – Я и мои люди нуждаемся в отдыхе. Пара дней – не более… Затем – провизия в дорогу, патроны, если есть. Овса лошадям…
Хозяин откашлялся.
– Много тут вас, салазганов, по лесам-то шастает. На всех харчей не напасёшься.
Вишневский красноречивым жестом расстегнул кобуру. Хозяин встрепенулся.
– Дык, я чё?! Я ничё! Располагайтеся, господин хороший! И людям вашим места найдём. Вона сеновал пустой… Спитя на здоровья…
Офицеры сытно отужинали, точнее – уничтожили недельные запасы хуторян за один вечер. Затем расположились на сеновале на ночлег. Вишневский приказал хозяев на всякий случай связать – так спокойнее.
Ему приснился сон…
Будто он – в деревне староверов. К нему подходит жена, облачённая в длинную белую холщёвую рубаху, стройная такая, как прежде… Обнимает его, целует и говорит:
– Видать не судьба, нам свидеться Алёша… Ох, не судьба… При этой жизни точно не свидимся… А у тебя дочь родилась, я её Софьей назвала… Красивое имя… Но я тебя всё равно ждать буду, пока не воссоединимся на небесах…
Внезапно рубаха женщины покраснела от крови…
Алексей проснулся посреди ночи в холодном поту.
– Господи… К чему это сон? Неужто с Кристиной что-то случилось?
Алексей быстро оделся и разбудил штабс-ротмистра Пахомова.
– А? Что? – проснулся тот и машинально схватился за пистолет.
– Тс-с… – капитан приложил палец к губам. – Ребят разбудишь…
Алексей увлёк штабс-ротмистра на свежий ночной воздух.
– Я решил вернуться… – признался Вишневский.
Пахомов понимающе кивнул.
– Из-за жены…
– Да… Не могу я её оставить… Поселюсь на болотах, авось проживу как-нибудь. Да и золото под моим надзором будет… Тебя назначаю командиром отряда. До границы с Манчжурией немного осталось. Неделя пути, не более… Будь осторожен, за жизнь людей отвечаешь…
– Не беспокойтесь, господин капитан!
Вишневский и Пахомов обнялись на прощанье. Капитан зашёл в дом, собрал съестное в седельную сумку.
Во дворе стоял Пахомов.
– Вот, – протянул он капитану пухлую тетрадку в кожаном переплёте и часы. – Если сможете, моей зазнобе отдайте… Хоть что-нибудь от меня останется…
– Передам… – пообещал Алексей и отправился в обратный путь.
– Надеюсь, в дневнике ничего нет про золото?
Пахомов отрицательно покачал головой.
– Только личное… Пусть Катерина почитает. Я её грамоте успел обучить…
Вишневский обнял товарища, ибо сердце его тоже было разбито.
Алексей с предосторожностями пробирался обратно к Тартасу. Лошадь его пала… Вишневский, не долго думая, охотничьим ножом отрезал от бедного животного кусок мяса и зажарил на костре. Ещё несколько крупных кусков он обжарил и положил в седельную сумку, которую теперь пришлось нести самому. Остальное стало добычей диких зверей.
…Алексей брёл по лесу, не надеясь застать староверов на прежнем месте жительства, как учуял дымок, перемежающийся с ароматом свежей выпечки. Обессиленный, он ускорил шаг.
После долгих мытарств – измождённый, голодный и простуженный Алексей Вишневский достиг деревни староверов. В Спасское заглядывать к родичам жены он не отважился. Однако дневник и часы, доверенные штабс-ротмистром Пахомовым, занёс в Малый Тартас, положил на крыльцо перед дверью его возлюбленной.
