Владислав Картавцев - Пристально всматриваясь в бесконечность
Области и нюансы жизни, на которые люди обычно тратят основную массу своего внимания, перестают играть определяющую роль и генерировать нескончаемый поток значимости – они становятся неинтересными. Поэтому нет необходимости вовлекаться в них с полной эмоциональной отдачей. Что, конечно, не означает их игнорирования. Просто они занимают положенное им небольшое место в безбрежном океане жизни – только и всего. При этом высвобождая обширные зоны внимания для изучения нового – как при чистке чердака от старого ненужного хлама.
Постепенно формируется новая жизнь – с виду такая же, как и раньше, но по сути, совсем другая – наполненная другим внутренним содержанием. Она – не хорошая и не плохая, она – такая, как есть. И кому-то от такой жизни хорошо.
Обучение каждого, вступившего на путь получения знаний, заключается в нахождении пути взаимодействия с Намерением и закрепления его, как некоего канала связи с ним. Насколько прочной будет эта связь, зависит только от ученика – и только от него самого. Задача любого учителя заключается в доказательстве ученику существования Намерения, он должен показать способы взаимодействия с ним и отпустить ученика в свободное плавание – чтобы учился выгребать самостоятельно.
Наши способности являются только нашими, и наши возможности в обучении зависят только от нас. Учитель, конечно, нам помогает, поддерживает и ведет – но только до момента накопления нами достаточного количества собственной личной силы, чтобы продолжать обучение самостоятельно. И тогда мы остаемся в одиночестве, но зато нам предоставлена возможность воспитать самих себя и начать уважать самих себя. И найти свой собственный путь – отличный от других.
Кто-то уходит в монастырь и там ищет просветления, кто-то «закапывает» себя от внешнего раздражающего мира и живет, пытаясь в мирской суете отгородиться от всего мирского, кто-то ищет учеников, чтобы «дарить им мудрость веков», а кто-то по-другому – например, пишет стихи в поисках вдохновения. А почему – нет? У каждого – свой путь, но конечная цель всегда одна – возвращение к Абстрактному – в свой дом, к своему учителю и властелину.
Ну, вот и конец
Моему злоключению.
Я выполз на берег,
Лежу недвижим.
Подарок фортуны?
Судьбы избавленье?
Мне трудно поверить —
Я все еще жив!
Округлая галька,
Пустое пространство,
Морская стихия,
Покой и песок.
Угрюмая поступь
Теней предзакатных,
Кровавое солнце,
Седой горизонт.
Чудовищной силы
Был гнев Посейдона.
Корабль, как щепку,
Несло по волнам.
Четырнадцать маленьких
Искорок жизни,
Вцепившись в канаты,
Молились богам.
Был шторм первозданный,
Свирепый, могучий,
Такой, что бывает
Один раз в сто лет.
Четырнадцать маленьких
Искорок жизни
Смирились с судьбою —
Спасения нет.
И нас становилось
Все меньше и меньше.
Двоих смыло за борт,
Один прыгнул вслед,
Стихия стонала,
Кружилась, ревела.
И волны смеялись —
Спасения нет!
Бездонное чрево
Звало и манило,
Бездонное чрево
Сулило покой,
Бездонное чрево
Терпеть не умело,
И каждому слышался голос:
«Ты – мой!»
«К чему эти жертвы?
Страданья и муки?
Приди ко мне, милый!
Ответь же, ответь!
Я дам тебе отдых,
Я дам тебе силы,
Я дам тебе все, что желаешь!
Поверь!»
Навязчивый шепот,
Бессвязные крики,
Вой ветра в снастях,
Ледяная вода.
И кто-то, не выдержав
Медленной пытки,
Желал поскорее
Уйти в никуда.
Хулы и проклятья,
Стенанья, молитвы.
И вдруг капитан,
Обнаживши клинок,
Решил – пробил час
Искупительной битвы.
Пронзил свое тело
И кровью истек.
Застыв на мгновение,
Чудовище бури
Лишь смыло
Кровавую пену во мрак.
И каждый, кто был еще жив,
Сразу понял,
Что скоро и сам он
Погибнет вот так.
Почувствовав это,
Чудовище бури
Спешило прибрать
Свои жертвы скорей —
И вот из глубин
Появился тот самый —
Древнейший, мифический
Ужас морей!
Заметив его,
Все мы в удивлении
Серьезно решили,
Что это лишь сон.
Не может же статься
Таким невезенье!
Что вдруг повстречался нам
Именно он!
Слуга Посейдона,
Чудовищный кракен
Предстал перед нами
Громадной стеной.
На нашу погибель
В кошмарном дурмане
Его к нам послал
Повелитель морской.
Огромная туша,
Затмившая звезды,
Живая скала
На пути корабля.
Последний удар
Разрушительной мощи,
Застывшие лица,
Потом – темнота.
Что было в пучине,
И что было после,
Не помню сейчас —
Мои чувства во мгле.
Но я все же выжил,
И вот он – мой остров,
По воле судьбы
Предназначенный мне.
Вот – новая жизнь,
Не такая, как прежде.
Боюсь пустоты,
Слышу лишь тишину,
Но буду бороться,
Доверяясь надежде,
И выберусь точно,
И к дому дорогу найду!
Фильм ужасов
– Ужас, ужас! – кричали одни. И призывали богов защитить их.
– Кошмар, кошмар! – вторили им другие, – это просто нелюди какие-то!
– Да, беспредел, – хмуро бубнили третьи.
– Да, ладно, нам-то какое дело? – пожимали плечами четвертые.
– В общем, ничего особенного, – лениво отвечали пятые.
– Хотелось бы и получше, – философски относились шестые, – но главное, дело сделано.
– Ну, что ж, пойдет! – утверждали седьмые.
– Почти что хорошо, – удовлетворенно вскидывали головы восьмые.
– Еще чуть-чуть, и все было бы так, как надо, – комментировали девятые.
– Чуть-чуть не дотянули до отлично, – рассуждали десятые.
– Молодцы, справились! – хвалили одиннадцатые.
– Отлично сработано, медали – за нами! – восторгались двенадцатые.
– Превосходно, весь цивилизованный мир вам аплодирует! – визжали самые главные.
О чем это? Да все о том же, об отношении. В частности, о какой-нибудь войне, например. Так сказать, виды с разных колоколен и в зависимости от угла зрения. Кого-то ужасают жертвы, а кто-то цинично рассуждает, что погибли только аборигены, а настоящие человеки, все как один, целехоньки и благоденствуют.
Всё мы это проходили сотни и тысячи раз, как, например, утверждение, что у индейцев нет души, поэтому можно им смело подбрасывать в деревни зараженные оспой одеяла. Или сделать имя вандалов нарицательным, только потому, что Рим с ними был не согласен в вопросах географии. Или объявить войну соседнему государству, потому что, видите ли, так хочет бог. А теперь даже бога не надо, можно ограничиться незамысловатым «I believe», и это всех устроит. Да, «ты виноват лишь в том…», что у меня есть пушка и снаряд.
Никогда не понимал фильмов ужасов. Одна моя хорошая знакомая их просто обожала и находила в их просмотре большое удовольствие. Я же нет. Наверное, уже тогда чувствовал, что можно так настроиться на силы, которые стоят позади этих телевизионных картинок, что мало не покажется. Да и так кругом хватает мрака и безысходности. К чему еще усугублять?
Много ужасов есть на свете белом, но есть один – особенный. Маскирующийся под нормальную жизнь. Он с виду не так ужасен и повсеместно распространен, и почему-то никто не воспринимает его именно, как ужас. Чем он и страшен, и непобедим.
Он скрыт в нас и очень нам знаком. И называется ужас безысходности среднего благополучия.
Его питательная среда неистощима. И с каждым годом становится все распространеннее и шире. Она захватывает все больше людей и приобщает их к своей серости. Она реализовывает их материальные мечты и ввергает в усталость. Она заражает скукой и однообразием. И единственное спасение – улететь куда-нибудь к солнцу и свету. Но почему же и там – на свету – нет покоя? Почему же хочется вернуться и поискать где-нибудь еще?
