Ольга Погодина-Кузмина - Адамово Яблоко
– Такси? – переспросил он, исчезая за дверью кабинета и через мгновение возвращаясь, как фокусник, с двумя бокалами коньяка в руках. – Хорошо, только давай сначала выпьем.
Она поставила сумку на пол и взяла бокал.
– Тост? – спросил он и сам ответил: – За нас с тобой.
Набравшись смелости, Марьяна проговорила, прямо глядя ему в глаза:
– А может быть, нам выпить за Будапешт? Ты там бывал? Говорят, красивый город.
По его лицу скользнула тень, тут же сменившаяся насмешливо-покаянным, нарочито-виноватым выражением.
– Ну конечно, я был в Будапеште. Но мне больше нравится Париж. Как ты смотришь на то, чтобы провести медовый месяц в Париже? Хорошо, не месяц – медовую неделю.
– Париж стоит мессы? – вспомнила она.
– Ты меня спрашиваешь или себя? – поинтересовался он, продолжая улыбаться, и Марьяна вдруг ощутила, как заботливо выстроенные ее душевные плотины затопляет половодье незнакомого прежде, пугающего и почти невыносимого чувства, с которым она не может и не хочет бороться.
Глава седьмая. Валентинов день
Сама ты рассуди. Князья не вольны,
Как девицы – не по´ сердцу они
Себе подруг берут, а по расчетам
Иных людей, для выгоды чужой.
Твою печаль утешит бог и время.
В последнее время Игорь много думал о будущем и приходил к выводу, что должен смириться с новыми обстоятельствами в жизни Георгия и нынешним скупым распорядком их любви, хотя ему было по-настоящему больно сознавать, что посторонняя женщина почему-то получила право делать все то, что мечтал делать он сам. У нее были деньги, она могла купить себе в мужья любого, но почему-то захотела Георгия. Несколько раз Игорь почти всерьез собирался пойти к ней и сказать, что нельзя строить свое счастье на несчастье другого, отбирая хлеб у голодного. Но доводы рассудка все же возобладали над чувствами. Вернее, победил страх, который Игорь испытывал перед ней и перед Георгием Максимовичем, которого такая выходка могла бы очень разозлить.
Им было по-прежнему хорошо вместе, особенно когда Георгий оставался на ночь, но это случалось все реже. Чаще он приезжал днем в середине недели или в субботу, по дороге в Озерное. Он также совсем перестал бывать с Игорем на людях.
Дядя Витя больше не звонил и не появлялся. От тетки Игорь знал, что тот сильно пил в последнее время, привел в дом женщину, вскоре выгнал ее, снова вернулся на службу и тут же вызвался лететь в район какого-то землетрясения. В агентстве начались сокращения, Дениса и еще человек десять парней и девчонок вывели за штат без постоянной зарплаты, у Игоря же только прибавилось работы. Фотографы и заказчики часто звали его в Москву, где и в самом деле можно было сделать карьеру, засветиться, попасть в поле зрения авторитетных международных агентов. В такие минуты он думал о странном устройстве жизни: Денис и другие ребята бегали по кастингам, платили за портфолио и за размещение анкет на профильных сайтах, но самые заманчивые предложения получал он, попавший в модельный бизнес случайно, занимавшийся этим без всякой охоты и совсем не стремившийся чего-то в этой области достичь.
Утром в День святого Валентина Игорь едва заставил себя выбраться из постели. За окном в серых утренних сумерках валила с неба жидкая каша из снега пополам с дождем. В освещенной кухне дома напротив женщина наливала в бутылочку молоко для ребенка. Электронные часы на стене показывали восемь двадцать.
Игорь сварил себе кофе, сделал бутерброд. Нашел в шкафу свежую футболку и носки. Вспомнил, что вечером не почистил и не поставил сушиться ботинки – пришлось надевать кроссовки, которые, конечно, тоже должны были сразу промокнуть в такую погоду.
Приехал он рано, в павильоне еще только начали выставлять свет, но менеджер Наташа уже ждала его.
– Хорошо, что не опоздал! Тебя Федор Евгеньевич вызывает, иди срочно.
Игорь кинул куртку на вешалку и прошел через курилку к кабинетам администрации.
Лика, секретарша Дорошевского, кивнула на дверь; он постучал и вошел. Скользнув по нему взглядом, Федор Евгеньевич указал на стул и снова повернулся к монитору.
В агентстве ходил упорный слух, что много лет назад Дорошевский был любовником Измайлова. Игорь вспомнил об этом, украдкой вглядываясь в худое утомленное лицо Фреда и думая о том, был ли тот когда-то молодым и красивым – или только молодым.
– Вы уже в курсе, Воеводин, что у нас есть возможность отправить вас в Венгрию? – проговорил наконец тот. – Престижная программа, диплом котируется на международном рынке. Обучение на русском и английском – вы ведь учили в школе английский? Заодно сможете подтянуть уровень, пригодится в дальнейшем. Вот, возьмите буклеты, там вся необходимая информация.
Игорь уже слышал про Будапешт от Дениса – тот очень хотел участвовать в этой программе, которая давала возможность после окончания поступить на бесплатное обучение в школу дизайна в одной из западных стран. Но выбрали не его, а Женьку Стельмака, уже работавшего за границей, и Вову Рябова, известного своей неразборчивостью в связях.
– От вас мне нужно заявление и загранпаспорт для визы, – продолжал Федор Евгеньевич. – Вот анкеты, заполните их и принесите. Лучше сегодня в течение дня или завтра в первой половине. Если есть вопросы, можете задать их сейчас.
У Игоря был вопрос: кто придумал послать его в Будапешт – Марьяна Козырева или сам Фред, чтобы выслужиться перед ней? Все знали, что сокращения в агентстве Федор Евгеньевич начал по указанию руководства холдинга. Игорю не хотелось думать, что это идея Измайлова, что близкий человек мог поступить так, даже не предупредив его.
– Спасибо. – Он взял анкеты и поднялся. – Я подумаю.
– Тут не о чем раздумывать, – проговорил Дорошевский, глядя на Игоря своими рыбьими глазами. – Это хороший шанс, другого может не представиться. У нас сокращается число заказов, скоро работы для вас в нашей компании не будет.
Игорь хотел ответить, что как-нибудь это переживет, но промолчал.
Он вышел от Фреда с тяжелым чувством. Потерять работу он не боялся, но по размышлении понял, что Дорошевский мог предлагать ему поехать в Будапешт только с ведома Георгия. Думая об этом, он выкурил сигарету и открыл дверь в раздевалку, как раз когда Василий объявлял:
– Сегодня вечером в одном закрытом заведении корпоративная вечеринка по случаю Дня влюбленных. Надо шесть человек. Сто баксов, жратва и выпивка халявные, домой добираетесь своим ходом.
– Ох, и нас, бедненьких, вспомнили, не только девкам масленица! – всплеснул руками Стас Кривцов, один из «стареньких». – Что ж там за публика такая?
– Вот и узнаешь. Записать?
– Запишите, Василий Николаевич, запишите, родной вы наш… Может, найду там себе какого ни на есть Валентина, устрою личную жизнь. И Ренатика со мной.
– И меня, и меня!
Они обступили Василия, толкаясь бедрами и локтями.
Игорь пошел в уборную, вымыл руки, ставшие неприятно липкими после разговора с Дорошевским, ополоснул холодной водой лицо, а когда вернулся, застал обычную ссору, которые с некоторых пор повторялись в раздевалке почти каждый день. На этот раз качал права узкоплечий, жилистый как боксер Кривцов.
– Да что ты говоришь? – с издевкой отвечал он на чью-то реплику. – Принципы отбора! Будто мы не знаем этих принципов. Соси начальству спереди и подлизывай сзади – вот и весь отбор!
– Ой, будто ты не сосал, – возразил ему в том же тоне Вова Рябов, доносчик Василия. – Только без результата.
– Заткни хайло, вонючка крашеная, – Стас плюнул в сторону Вовы. – Я не с тобой говорю!
Самый молодой среди них, белокурый и по-девичьи миловидный Сережа Велешко, попытался вмешаться:
– Да ладно вам, ребята… Чего нам делить-то? Все в одном месте.
Кривцов повернулся к нему.
– С тобой-то я точно ничего делить не буду, Велешко, даже унитаз! Еще нахватаешься всякой заразы!
Ренат со смехом потянул Стаса за свитер.
– Не связывайся с крысами, Крева! Еще покусают…
– Сами вы крысы! – заявил Велешко, покрываясь пятнами.
Женька Стельмак, по-настоящему красивый и компанейский парень (единственный в агентстве, с кем Игорь хотел бы дружить, но по разным причинам никогда даже не разговаривал), вдруг вспылил:
– Да ты уже достал всех, Кривцов! Не нравится тут – иди на стройку сварщиком. Что ты к людям цепляешься?
– Ты что, Стельмак, за эту крысу впрягаешься? За стукача? – Кривцов резко повернулся к Женьке. – А ты уже знаешь, что его вместо тебя в Будапешт берут?
Женька переменился в лице.
– Кто это сказал?
Кривцов ответил:
– Я тебе говорю! Я сам списки видел – там Велешко, Рябов и Воеводин. Три главных соски «Фэшн-Хауса».
Ренат толкнул Кривцова, показывая глазами в тот угол, где стоял Игорь.
Вова Рябов надменно улыбнулся.
– Ну да, мы главные. Но ты не расстраивайся, Крева. Вы с Ренатиком количеством наверстаете. По эскортам за сто баксов…
