Виктор Дьяков - Поле битвы (сборник)
Елена Николаевна внимательно слушала отца Фатимы, и когда тот после многословных и сбивчивых тирад замолкал, осведомлялась:
– Вы все сказали?
Но Гусманов вновь возмущенно взмахивал руками и высказывал претензии ко всем и вся, начиная от районной управы и администрации рынка, которые не дают им, честным торговцам, нормально жить и, кончая, конечно, школой где третируют его дочь. Наконец, он выплеснул все окончательно, и слово взяла Елена Николаевна:
– Вот что я вам скажу, Магерам Муслимович, то что случилось сегодня, конечно безобразное явление, но вы вините исключительно одну сторону, и совершенно не желаете обратить внимание на весьма вызывающее поведении вашей дочери.
– Какой такой поведение, о чем вы? – искренне не понимал завуча Гусманов.
– Ну, как же, ведь ей эти обидные слова мальчик сказал лишь после того, как она не менее грязно оскорбила двух русских девочек, да и татарку тоже. Так что, как я думаю, вина здесь поровну, и наказание, если уж на таковом настаивать, тоже должно быть поровну.
– Ай… какой девочки, что она им такой сказал, ничего не сказал, пошутил просто. А татарка… она просто поучить ее хотел, как должна себя вести хорошая мусульманская девочка, – по-прежнему ни чуть не сомневался в правоте Фатимы Гусманов-старший.
– Ну, вот опять вы только свою правду видите, а чужой для вас нет. Ваша дочь публично, при свидетелях фактически обозвала проститутками двух хороших девочек, из уважаемых семей. У одной из них, кстати, отец довольно высокопоставленный чиновник в районной управе, – как бы между прочем, выдала информацию к размышлению Елена Николаевна.
– Хорошие девочки не позволят хлопать себя по заду, – возразил Гусманов, уже не так агрессивно, видимо информация о чиновнике из управы дошла-таки до его «возмущенного разума».
Елена Николаевна чуть усмехнулась и заговорила назидательным «лекционным» тоном:
– Знаете, у вас, у восточных людей есть очень эффективная форма защиты от посягательств на вашу внутреннюю жизнь. Словами это можно выразить так: где бы мы ни были, мы будем жить так как хотим и не смейте нам указывать. Очень действенная форма защиты. Но почему-то вы считаете, что вправе навязывать ваше понимание, что хорошо и что плохо, людям с другой ментальностью. Да, фамильярность, что возникла в последние годы в отношениях между нашими мальчиками и девочками, это не хорошо. Но наши дети хотят общаться так, как они общаются, и только их родители или их учителя имеют право их учить и делать замечания, а не ваша дочь, которая, судя по ее личному делу, сменила три школы в Подмосковье, а наша у нее уже четвертая.
– Мы переезжали из города в город, с квартиры на квартиру, вот только в Москву прошлый год попали, – объяснил причину частой смены школ у дочери Гусманов.
– Но сами посудите, новый человек попадает в сложившийся коллектив и уже через год учебы такое себе позволяет. Извините, может ей в нашей школе что-то не нравится, тогда найдите другую, где четвертая там и пятая. Только не подумайте, что я вам даю какие-то советы или пугаю, нет, тут дело в другом, как бы это вам… Вот вы запрещаете дочери одеваться так как одеваются другие девочки, опускать юбки на бедра, носить короткие кофточки, джинсы. Ну и пожалуйста, мы же не заставляем ее идти против вашей воли, отступать от ваших моральных норм…
Гусманов несколько раз порывался что-то сказать, но завуч спокойно и привычно не давала себя перебить.
– Никто над вашей Фатимой не смеется, не третирует, не осуждает. Ну, а то что никто с ней не хочет дружить… Извините, вам не кажется, что тут есть определенная и ваша вина, вы ведь совсем не хотите интегрироваться в общество той страны в которую приехали. Знаете, существует знаменитое поэтическое изречение: Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с места они не сойдут. Так вот вы почему-то непоколебимо уверены, что именно мы должны сойти со своего места …
Конечно завуч ни в чем не убедила отца Фатимы, но так его «забила» своими аргументами, пугнула отцом-чиновником, и крупными связями отца обидчика Фатимы в высших кругах Московской патриархии, и возможной нежелательностью пребывания её в данной школе… К такому прессингу Гусманов-старший оказался не готов: и с «сильными» родителями связываться не хотелось, да и для дочери новую школу искать. Потому, когда он уже как бы на излете вновь упомянул, что этот скинхед-фашист и одновременно поповский сын кроме его дочери оскорбил и весь азербайджанский народ, назвав «честных рыночных торговцев кормящих всю Россию» обсосами… Елена Михайловна невозмутимо парировала и этот выпад:
– А ваша дочь в лице тех девочек оскорбила всех русских женщин, да и татарских попутно, – и тут же добавила. – Надеюсь, что не из ваших внутрисемейных разговоров у нее выработалось мнение, что русские женщины готовы с кем угодно, а потом отряхнутся и дальше пойдут?
– Нет, это не правд… не мог она такой сказать! – Гусманов перепугался по настоящему, видимо думая уже не столько о мести, сколько о том, как наказать дочь, за то, что так несдержанно, на людях, озвучила часто употребляемые в их семье высказывания.На следующий день Алексей пришел в школу снедаемый беспокойством – удалось замять вчерашнее или нет. Отсутствие звонка родителям позволяло надеяться на положительный исход. Тем не менее, он был крайне удивлен, что его встречали… ну почти как героя, особенно девчонки. А тут еще, после того как кто-то пустил слух: «черные» требуют, исключения Алексея из школы, непосредственные участницы действа Аня, Настя и Ляля пошли к завучу просить за него. Елена Николаевна их отругала, ведь это они своим безобразным поведением спровоцировали весь сыр-бор. А потом она уже без педагогического «металла» в голосе просто попросила: – Девочки, вы только Фатиме обструкцию не устраивайте. Поймите, она не станет такой как вы, даже если очень захочет, ей этого не позволят. Она ведь не просто так вчера сорвалась, она одна, а одной в чужой среде всегда тяжело…
На этот раз Алексей был вовсе не рад свой запредельной популярности. Напротив, он хотел, чтобы случившееся как можно скорей забылось. Но, увы, окружающие, казалось, только и делали, что обсуждали его поступок, особенно на переменах, когда к нему подходили ребята из других классов. Из-за этого на переменах он даже в коридор старался без лишней надобности не выходить. И вот после очередного урока, когда он «прятался» в классе, к нему подсел одноклассник Сергей Копылов, исполняющей функцию классного разносчика и хранителя сплетней. Он зашептал ему на ухо: – Слышь, Лех, тебя там Оксанка Михалева вызывает, что-то перетереть хочет…
Оксана училась в параллельном 10-м «Б» и считалась едва ли не самой крутой девчонкой в школе. Ее крутость основывалась на том, что она и от природы была бой-бабой, да к тому же еще занималась боевыми единоборствами. С пацанами не дралась, а вот девчонкам от нее доставалось. Оксана тоже симпатизировала Алексею и в прошлом году не раз и не два давала понять, что непроч иметь с ним что-то вроде общепринятых отношений – прошвырнуться по бульвару, съездить на каток, сходить в бассейн. Алексей всякий раз под благовидным предлогом отказывался. Оксана удивлялась, обижалась… Но не мог же он ей в глаза признаться, что ему совсем не импонирует такая бойцовая деваха. Да и внешне, худая, длиннорукая, голенастая и большеногая Оксана, ходившая враскачку в спортивных куртке, брюках и кроссовках, ему совсем не нравилась. Правда, потакая моде, она пробовала одеваться в топ, но ее поджарый мальчишеский живот с хорошо проявленными «кубиками» брюшного пресса, тем более не восхитил Алексея. У него у самого был такой же, а у девчонки по его непоколебимому мнению должен быть совсем другой, женский живот. И сейчас ему не хотелось идти, но это было неудобно и Алексей, не желая в очередной раз обидеть Оксану, пошел. Топ-период у Оксаны, видимо, прошел, и она была в своем обычном спортивном одеянии. Поменять его на платье и туфли – этого от нее так и не могли добиться учителя, хотя и пытались до тех пор, пока Елена Николаевна не вынесла окончательный вердикт: да пускай ходит как хочет. Через родителей в данном случае действовать тоже было бессмысленно – Оксана росла без отца, с пьющей и гулящей матерью.
– Здорово Алеша. Ну ты молодец, здорово эту азерку приложил, – восхитилась Оксана. – Я слышала вчера после обеда ее родня в школу приезжала права качать. Ты эт… если они на тебя наезжать будут, я могу ребят из нашей секции организовать, кикбоксеров, поможем.
– Спасибо Оксан, не надо, я и сам с ними разберусь, если что, – поспешил отказаться от помощи Алексей.
– Ну, как знаешь… Я еще что спросить хотела. Слушай Алеш, может сходим сегодня в парк, на роликах покатаемся, – выложила, наконец, и основную цель ради которой вызывала Алексея Оксана.
И так и эдак, на ходу придумывая причину, Алексей противился совместной «роликовой» прогулке. Он не хотел ее обижать, но и перебороть определенное отвращение, тоже не мог. Потому и не смотрел ей в глаза, ведь там стояли самые настоящие слезы – она все-таки была хоть и мужиковатой, но девчонкой.
