Каринэ Фолиянц - Серафима прекрасная
Ира и Ваня сидели за столиком в пустом кафе.
Вот уже год как оно не работало. Тут явно нужен был ремонт. Обстановку бы сменить надо, да и многое другое…
– Вот так, Ванечка, все это кафе твоим будет! Ремонт сделаешь, музыку живую – отбоя от посетителей не станет. Золотые горы тебе в руки плывут!
– Боязно как-то! – поежился он.
– Волков бояться – в лес не ходить, – хмыкнула Ира. – Знаешь, как говорят еще: глаза боятся, руки делают. Ты, главное, начни, и все получится!
– Да?
– Ну конечно! А я помогать буду! – Она ласково дотронулась до его плеча. Очень уж этот мальчик напоминал ей Витю в молодости!
– Ирина Александровна, вы извините, конечно, а почему вы так ну… обо мне печетесь? Только из-за Ларисы? – не выдержал Иван.
Ира стала серьезной, внимательно посмотрела на Ваню:
– Нет. Хочешь правду знать?
– Да. Очень.
– Проводишь мать. Встретимся. Все расскажу. Обещаю.
А поезд ехал в далекую столицу. Сима стояла у окна. Смотрела на картинки за окном и на свое отражение в стекле. Едва заметно Сима улыбнулась своему отражению. Помолодела! Ох как помолодела! Даже страшно самой…
Проходящий мимо мужчина с кипятком в стакане с подстаканником вдруг подошел к ней:
– Извините, простите, что беспокою! Можно вас на минутку?
И впервые увидела Сима в мужских глазах интерес.
Усмехнулась Сима:
– Ну и чего?
– Простите, извините, ради бога… Меня зовут Игорь Анатольевич. А вы…
– Серафима Ивановна, а что? – Сима насупилась, ожидая подвоха, только как прежде у нее не вышло – без суровых своих бровей она и смотрелась теперь по-другому, более мягко и женственно.
Мужчина же улыбнулся ей:
– Про вас репортаж был по телевизору. Я запомнил. У вас хозяйство свое коневодческое.
– Хорошая у вас память, однако! Я всех репортажей по телевизору и не помню, – усмехнулась Сима.
– Так я только вас и запомнил… Просто хотел выразить свое восхищение! Такое дело нелегкое. И такая женщина красивая… Просто хотел выразить… и… – мужчина замялся, – пригласить на рюмку… чаю…
– То есть на чашку водки? – догадалась Серафима.
– Нет, нет, я от волнения оговорился… Что вы, у нас шампанское! И фрукты есть. И пирожные… Так пойдете?
Мужчина как-то испуганно поглядел на Серафиму, испуганно, но с надеждой.
И она – вопреки ожиданиям и вопреки себе самой! – вдруг улыбнулась.
– А пойду! – и зашла за ним в купе.
Мужчина ехал не один. Там сидел его друг, лет под пятьдесят, определила Сима безошибочно. Интеллигентный, мягкий – это сразу видно, в тоненьких очках. Но под очками очень живые карие, все понимающие глаза. Вот эти глаза Сима и увидела в первую очередь. А не фрукты на столе и не шампанское.
Игорь представил друга:
– Это – Серафима Ивановна, знатный конезаводчик. А это мой старинный друг – Андрей Николаевич Короленко.
Андрей Николаевич вроде ничем не был примечателен. Улыбнулся, кивнул. Но Симе почему-то сразу понравился, без выпендрежа человек. И, видно, что не сволочь, – это она сразу могла разглядеть!
– Очень приятно. А кто по профессии будете? – спросила Сима новых знакомых.
– Мы здесь у вас отдыхали, оба москвичи. Я, знаете ли, скульптор, – ответил Игорь. – А Андрей…
– Я в издательстве работаю, – перебил его Короленко.
– Ладно, Андрюш, не прибедняйся, можно подумать, что ты рядовой там корректор. Нет, нет, Серафима Ивановна, Андрей Николаевич возглавляет издательство! Да не самое малое!
– Детективы издаете? Или романы для теток моего возраста, такие слезливо-сопливые да сладенькие, как пряники с начинкой смородиновой? – спросила Сима иронично.
– Не угадали. Детскую литературу, – вдруг улыбнулся он. – Сказки, раскраски, развивающие книги, ну…
– Вот, значит, как? – удивилась Сима. – Ну извините!
– Андрюша у нас и сам писатель! – стал нахваливать друга Игорь.
– Брось, Игорь! – разозлился Андрей. – Один писатель Короленко уже был. Замечательный. Помните, «Дети подземелья» написал. Я ему в подметки не гожусь. Так что второго Короленко быть, наверное, не должно, – честно заметил он.
– Вот опять стесняется, стесняется! А я читал его рассказы, Серафима Ивановна, они необыкновенные! Просто, наверное, сегодняшний день полон другой литературой… Но, как говорится, времена не выбирают, в них живут и умирают! Он в молодости писал замечательную прозу. Мы его так и называли – Король, – засмеялся Игорь.
А Сима чуть чаем не подавилась. Король! Вот те и совпадение!
– Только я в короли не выбился, это вас не смущает, Серафима Ивановна? – спросил Андрей.
– Нет, не смущает. Не всем королями быть. А вы меня называйте Сима, – предложила она.
Ей нравилась простота этого человека, и его приятный голос, и глаза умные, все понимающие.
– Сима… Красиво. А можно так, да? Сима, – заулыбался он.
– Не можно, а нужно, – засмеялась она.
Они встретились взглядами. Сима впервые в своей жизни глаз не опустила. А Игорь восхищался ею.
– Если бы я был Вучетичем, Сима, я слепил бы с вас родину-мать. Вы такая вот – ух! Вот настоящая русская женщина…
– Вы хотели сказать – баба, – без обиды поправила она скульптора.
– А что плохого в слове «баба»? Вся Россия на бабах одних и держится! Что скажете, не так? Бабы и работают, и рожают, и…
Сима, вдруг непонятно почему, совсем перестала слушать Игоря. Она смотрела на его друга.
– А дети у вас есть, Сима? – вдруг тихо спросил Андрей.
– Двое. Сын и дочка. Замечательные.
– А муж?
– Я вдова. Мужа семь лет назад похоронила. Любила его очень и сейчас люблю.
– Уважаю! Уважаю вот таких однолюбов, – включился Игорь в их разговор. – Я-то пять раз был женат, Серафима Ивановна. Детей по всему свету и не счесть. Я только с тремя знаком. Ну, так уж вышло…
– Да помолчи ты, балабол! – перебил его Короленко. – Извините за бестактный вопрос, Сима: а муж вас любил?
Сима залпом выпила налитый Игорем бокал шампанского.
– Терпел. Много лет терпел. Я его у другой невесты увела. А когда помирал, сказал, что любит. Перед смертью-то не врут. Мне главное, что я его любила. И детей наших люблю больше жизни. И я счастлива очень, что это все было и есть в моей жизни. Ну что, ответила я на ваш вопрос, господин Короленко?
– Ой, женщина! Ну, женщина! Глыба! – восхитился Игорь.
– Глыба. Я отродясь худющей не была, – честно заметила Сима.
– Ой, вы не так поняли! Я в моральном смысле, в духовном. Глыба! – сказал скульптор.
Сима повернулась к Андрею:
– Спасибо. Ну а вы женаты, господин Короленко?
Андрей замялся.
– Что ж не отвечаете? Женаты вы? Дети есть?
– Я… Нет… Ну вот так получилось…
– Вы тут посидите, а! А я еще за шампанским схожу! Или еще за чем… – вскочил Игорь и быстро испарился из купе.
– Это еще с какой радости за шампанским, когда тут бутыль целая! Нам вторая не нужна! – возмутилась Сима ему вслед. – Не пьющая я!
– Минералки, минералки принесу! Ей-богу, Серафима Ивановна, минералки и только, – закричал из коридора Игорь.
Они остались вдвоем в купе. Минуту помолчали. Потом Андрей поднял на Симу глаза.
– Мне сорок восемь лет. В этом как-то неловко признаваться, но женат я не был ни разу. Почти всю жизнь прожил с мамой, она очень властная женщина была, ни одна невеста ей не нравилась.
– Наверное, и книжки издаете детские, потому что детей у вас нет.
– Вы точно угадали, – кивнул он.
– И женщину ищете всю жизнь, похожую на вашу маму.
– Ну… Подсознательно, наверное, да, – согласился Короленко.
– И друга своего подослали познакомиться, потому что сами знакомиться с женщинами не умеете, – закончила свою мысль Серафима.
– А как вы догадались? – удивился он.
– А я догадливая. Только я не по знакомственной части. Померло во мне все давно. Я для детей живу и для дела. Так и знайте. Я пойду, – встала Сима.
Ей вдруг стало неприятно, что ее, взрослую женщину, вдову и мать двоих детей, можно вот так взять и пригласить в купе выпить. Нехорошо это как-то. Ох нехорошо!
– Серафима Ивановна, очень вас прошу, посидите еще! – остановил ее Короленко. – Не обижайтесь! Клянусь, что про любовь мы больше говорить не будем!
– Про лошадей будем. Вот это я люблю! – согласилась Сима. И снова села на место. – Ну, чего вы про лошадей знаете?
Валя и Димка скакали верхом.
– Дим! А давай наперегонки! Спорим, не догонишь!
Валя пришпорила лошадь. Та заржала и понеслась во весь опор. Дима дернулся за ней, почуяв неладное. Валина кобыла понесла так, что всадница вылетела из седла. Дима соскочил с коня. Бросился к ней, поднял на руки.
– Сумасшедшая! Ты чего?
– Нога! Больно!
– Где больно?
Валя заплакала:
– Вот здесь!
– Хорошо, что не убилась!
– Маме только ни слова! – испуганно попросила девочка. – Она ругается, если я без спроса на лошадь сажусь! А эта едва объезжена! Мама не велела… Так что молчи…
