Дарья Кузнецова - Увидеть Париж – и жить
– Да, она предлагала ему выгодную сделку, чтобы его маленькая, разваливающаяся фирма вошла в состав крупной компании. Он ставил сиюминутные амбиции выше конечного результата.
– Как вы думаете, он способен на убийство?
– Да, наверно, мы все способны на преступление при определенных обстоятельствах. В душе каждого человека удивительным образом уживаются вместе Господь и сатана.
– А вы когда-нибудь убивали?
– Да. Это не относится к данному делу, – спокойно сказала Шанталь.
– И все же поделитесь.
– Мы убили Марселя, когда Селин разбогатела, мы наняли наемного убийцу, который перед смертью передал насильнику привет от нее. Это было громкое дело, подозревали его делового партнера, нас к ответственности не привлекли. Марселю тогда было уже около семидесяти лет. Селин плакала и говорила, что лучше было бы его простить, но она так и не смогла. Она вспоминала каждый день, как он издевался над ней, а после убийства она представляла его с простреленной головой. Не знаю, было ли ей от этого легче.
Допрос был окончен.
– Мне кажется, расследование зашло в тупик, – сказала я, когда Шанталь вышла, – у нас много подозреваемых, дело какое-то мутное. Нам всем придется остаться в этом особняке?
– До завершения расследования – да, – мрачно сказал Адольфо тоном, не терпящим возражений. – Синьора, идите, отдыхайте, сегодняшний день был утомительным. Я думаю, вам не следует больше присутствовать на допросах.
– Но ведь у нас с вами была договоренность.
– Только на один день.
Я тяжело вздохнула:
– Вам жаль эту старушку?
– Когда-то мне было жаль всех жертв, убитых, застреленных, изнасилованных, расчлененных, я даже плакал над фотографиями трупов, когда никто не видел. Но потом я стал относиться к этому как к рутине, не более того. Я очень хочу хорошо делать свою работу, чтобы продвинуться по карьерной лестнице, такая же мотивация может быть у какого-нибудь наркодилера. Лариса, вы хотели бы встретиться со мной, когда закончится процесс? Во время расследования это запрещено, – неожиданно спросил Адольфо и посмотрел на меня. В его глазах были страх, нежность и надежда.
– Я пока не знаю. Адольфо, сколько вам лет?
– Тридцать два, я не женат и у меня есть небольшой домик на берегу моря, – его взгляд снова стал спокойным. Он говорил тем же бесстрастным тоном, каким вел допрос.
– Хорошо, подумаем об этом, когда найдем убийцу. Несколько слов о себе: я не замужем, страдаю бесплодием и депрессией, недавно бандиты разбили мне коленную чашечку, за последнее время стала много пить. Мое хобби – путешествия. Боюсь, у нас не слишком много общего.
– Ну что вы, Лариса, противоположности притягиваются, мы ищем в другом человеке того, чего нет в нас самих. Мне кажется, вы так печальны от того, что не можете понять, почему мир так жесток, но это так же нелепо, как расстраиваться из-за того, что за днем приходит ночь, подумайте об этом.
– Почему вы не допрашивали Антуана?
– Допрошу чуть позже, идите отдыхать.
Я подумала, что, возможно, Адольфо ревнует меня к обаятельному гиду. Странно, что я, совершенно разбитая жизнью, в буквальном и переносном смысле, дамочка чуть за тридцать, еще могу кому-то нравиться.
Этот кошмарный день пролетел быстро, и скоро должна была наступить жаркая сицилийская ночь. Охранники принесли нам скромный ужин – несколько видов пиццы на выбор. У Герарда совсем не было аппетита, он не притронулся к трапезе и сидел с видом медитирующего тибетского монаха. Давид и Бернар ели с аппетитом. Кристофер с гипертоническим кризом не вставал с постели, рядом с ним дежурил врач. Анни пила неумеренное количество алкоголя. Шанталь нервно набирал что-то на своем тачпаде и прихлебывал крепчайший кофе. У Стефани начался острый психоз, и ее увезли в больницу под охраной полицейского. Я без особого удовольствия съела маленький кусочек пиццы «Маргарита», однако отметила про себя, что в Италии ее готовят лучше, чем в России.
После ужина все разошлись по своим комнатам. Я выпила стакан вина, спать не хотелось совершенно. Я подошла к окну, особняк был расположен на обрыве, и за пальмами и эвкалиптами виднелось бескрайнее море и огни маяков – настолько далеко, что кружилась голова. Я представила себе, что совершила преступление и пытаюсь бежать из захваченного полицией замка. Мне остается только пытаться спастись вплавь, и я гребу, гребу, пока хватает энергии. Силы уже на исходе, леденящий холод проникает во все клеточки моего тела, вся жизнь проносится перед глазами. Скоро я почувствую раздирающую боль в груди, вода заполнит легкие. И когда я последний раз поднимусь над поверхностью, то увижу далекие, манящие, спасительные огни, которые еще совсем недавно казались такими близкими. Все-таки хорошо, что я пока жива, могу выпить вина и лечь в теплую постель. Вот оно, простое человеческое счастье.
Я легла, мне не спалось, я представляла себе мертвую итальянскую девушку, которая разбилась об острые камни под обрывом. Наверно, она пережила нечеловеческий ужас и адскую боль. Куда потом отправилась ее душа? Погрузилась в нирвану, или улетела в рай, или просто к клеткам мозга за минуту перестал поступать кислород, и сознание исчезло? Все герои драмы в особняке мафиози устроили в моей голове карнавал призраков. Почти у всех из них в жизни было столько несчастий. Можно забыть, можно смириться, можно простить, но все равно остается грусть. И что делать с этой грустью? Почему она не может раствориться в океане или улететь в бескрайнее синее небо? Может быть, когда-нибудь она все же покинет нас и останется только детская, безудержная радость бытия, но это будет уже в какой-то другой жизни. Наконец я погрузилась в тяжелый сон.
С утра после завтрака я увидела Герарда, который заходил в кабинет Адольфо, у парня был обреченный вид приговоренного к смертной казни. Я зашла следом за ним. Следователь знаком разрешил мне остаться.
– Это я столкнул ту девушку, – признался Герард дрожащим голосом.
– Зачем вы это сделали?
– Я ревновал ее к Давиду.
– Как вы ее столкнули? – доброжелательно спросил Адольфо.
– Просто подошел и столкнул.
– И она не сопротивлялась?
– Нет, я сделал это неожиданно.
– А какова была реакция Давида? – тем же добрым голосом задал вопрос следователь.
– Он удивился.
– И все?
– Он очень удивился, но ее было уже не спасти.
Я вспомнила из прочитанных детективов, что нужно всегда обращать внимание на поведение подозреваемых. Герард все время держал одну руку на кармане джинсов.
– Покажите, что у вас в кармане? – вдруг неожиданно сама для себя спросила я.
Адольфо бросил на меня испепеляющий взгляд.
– Да, действительно, месье Герард, предъявите содержимое ваших карманов, – добавил он, внимательно посмотрев на молодого человека.
Парень был бледен как полотно, под глазами у него были черные круги.
– У меня там ничего нет, только телефон, – тихо ответил он.
– Положите его на стол.
– Нет, не могу, это личная вещь, вы не имеете права, у вас нет санкции, – твердо произнес Герард.
– Имею, вы признались в убийстве, с этого момента вы арестованы.
Герард достал айфон и начал нажимать кнопки.
Адольфо неожиданно подскочил к нему через стол и вырвал чудо техники из рук молодого человека.
– Нет, нет, нет! – не своим голосом заорал подозреваемый. У него закатились глаза, он упал со стула, изо рта полилась пена, он забился в припадке.
Адольфо срочно позвал врача. Пока Герарду оказывали помощь, мы взяли телефон.
Следователь открыл папку видео. Мы посмотрели последнюю запись. На ней Давид и полураздетая девушка лежали у края обрыва и смеялись.
Давид показал рукой вниз:
– Милая, ты хочешь полетать? – спросил он по-английски.
– Да, конечно, я улечу как птица, начну махать крыльями и буду громко петь песню, – она говорила на итальянском языке, Адольфо переводил мне на английский. – А ты не хочешь? – и девушка толкнула Давида.
Тот с трудом удержал равновесие. Его лицо перекосило от гнева.
– Что за дурацкие шутки? – Давид выругался по-французски. – А если я тебя тоже толкну?
Он поднял девушку над собой и положил ее к краю обрыва. Она смеялась.
– Давай, давай, толкай меня. Ты хочешь бороться с женщиной? Настоящие мужчины так не поступают.
По лицу парня было видно, что он не успокоился. Он толкнул девушку, она повисла над обрывом и зацепилась одной рукой за камень. Давид рванулся, чтобы схватить ее за руку. Но тут большой камень, за который она держалась, полетел вниз.
Послышался громкий крик, Давид тоже с трудом удержал равновесие. После этого он начал громко ругаться по-французски.
– Да, – протянул Адольфо.
– Что-то здесь не сходится, – сказала я, – если Герард любил Давида и ревновал его к этой девушке, почему он не стер запись?
– Не знаю, Лариса, у этого эпилептика большие странности. В головах людей происходят необъяснимые вещи. Они сами не знают, зачем они проявляют бессмысленную жестокость, зачем приходят с повинной. Невозможно понять людей, руководствуясь только логикой. А как понять сердцем больные, измученные, порочные души других людей, не зная их опыта, не зная, что терзало их долгие годы и что давало силы?
