Галина Маркус - Сказка со счастливым началом
– Угу, – нетерпеливо кивнул Митя. – Мы прямо сейчас поедем. Сегодня. Нас повенчают сегодня?
– Ну, не знаю… – растерялся священник. – Вообще-то таинство осуществляется в определённые…
– Я вас очень прошу! Потом нам не дадут, помешают…
– Тут я ему не хозяин – упрашивайте сами. Езжайте сейчас – хотя бы договоритесь. Дорогу знаете?
– Конечно, – сказала Соня.
Митя глянул на неё с удивлением.
– Спасибо… – искренне поблагодарила она, прощаясь.
– Храни вас Господь… – задумчиво проговорил батюшка им вслед.
– Ну вот, и здесь блат, – усмехнулся Митя, пряча записку.
Но на душе у Сони серьёзно полегчало, она словно заручилась поддержкой – самой надежной на свете. В машине Митя достал карту.
– Что за Малая Сторожевка?
– А ты не знаешь? – удивилась Соня.
– Откуда же?
– Это же рядом с дачей – посёлок наш так называется. Не обратил внимание?
– Нет… Там другой указатель был.
– Это город, он дальше. А посёлок – Малая Сторожевка. Хорошее совпадение, правда?
– Угу…
– За Анькой заедем?
– Это по дороге?
– Нет, церковь раньше.
– Тогда не будем. Не хочу терять ни минуты.
* * *В храме их встретил усталый, погружённый в себя батюшка с седой бородой. Соня боялась, что он тут же их выставит – таким суровым был его вид, когда Митя отдал ему записку и изъявил желание венчаться немедленно.
Не отвечая ни «да», ни «нет» священник, прихрамывая, куда-то ушёл, потом вернулся, положил на стоечку необходимые для исповеди атрибуты и взглядом пригласил Митю к себе. Тот на секунду растерялся, а потом решительно подошёл. У них с отцом Арсением завязалась беседа – несколько раз Митя повышал голос, чувствовалось, что он взвинчен, но батюшка никак не реагировал. Он продолжал задавать вопросы, и Митя начал послушно ему отвечать. Вид у него стал серьёзным, местами он морщился и выдавливал из себя слова. Он исповедовался впервые в жизни. Теперь они говорили очень тихо, и Соня отвернулась, чтобы его не смущать. Она могла только предположить, хотя и с большой достоверностью, что перечисляет сейчас её жених.
Сама же она выложила всё отцу Арсению за одну минуту, потому что в душе давно была к этому готова. Укорять и читать проповедь тот не стал. Не задал и вопросов, словно сразу уяснил себе что-то на её счёт. Соне даже показалось, что в глазах его мелькнуло сочувствие – к ней он отнёсся, как ни странно, значительно снисходительней, хотя Соня была уверена – со знающего закон спросится больше. Но батюшка очень тепло погладил её по голове – впервые за все её исповеди. А потом просто отпустил ей грехи – и всё.
Словно камень упал у неё с души. Только теперь их с Димой намерение стало казаться ей честным и разумным. Если они станут единым целым, то всё перенесут – вместе. Митя тоже притих и весь светился – на него неожиданно сильно подействовало происходящее.
После недолгой подготовки батюшка приступил к венчанию. В пустом храме царил полумрак. Свидетелей взять было негде, и двое мальчишек – служек из хора держали над ними короны. В руках у Сони и Мити были огромные восковые свечи. Колец, разумеется, не оказалось – никто о них не подумал, но в церковной лавке нашлись серебряные с надписью «Спаси и сохрани». Батюшка сказал, что потом можно будет купить и освятить настоящие обручальные, но Соня знала, что всегда будет носить то, которое у неё сейчас.
Оба вначале нервничали, словно кто-то мог ворваться и помешать. Но потом успокоились, почти физически ощутив торжественность и мистическую глубину момента. Соня знала – это самое важное событие в её жизни, и не могла поверить, что всё происходит на самом деле. Нет, ни один человек не посмел бы сейчас нарушить высшую о них волю. Они забыли о времени, о том, что снаружи, за стенами деревянной церкви, о поджидающих там проблемах и неурядицах.
Когда священник произнёс главные слова «Венчаю рабу Божью Софью рабу Божьему Дмитрию…», и оба перед лицом Господа поклялись быть вместе «в болезни и здравии, в горе и радости, в богатстве и бедности», Соня почувствовала истинный страх перед значимостью этих слов. Они с Митей переглянулись, и она увидела в его глазах такую решимость, точно он бросался на амбразуру.
Через час батюшка закончил. Он поздравил новобрачных, подарил им венчальные свечи, иконы Спасителя и Божьей Матери. Всё ещё не осознавая до конца произошедшего, они вышли, как пьяные, на маленький церковный дворик, а оттуда – на сельскую улицу. Машину они припарковали довольно далеко – к церкви, стоящей на небольшой возвышенности, вела только узенькая тропинка. Закрапал мелкий холодный дождик, и Дима, сняв куртку, набросил её Соне на голову. Они добежали до автомобиля, сели и только тогда впервые посмотрели друг на друга.
– Митенька… Ты – мой муж… – Соня прижала ладони к его щекам и вглядывалась в него, словно впервые увидев. – Ты – мой муж! По закону, перед Богом… Господи, как я счастлива… Это сказка какая-то… не могу вместить… навсегда, Мить, навсегда, на всю жизнь! Ты хоть понимаешь?
– На всю жизнь! – вторил он, покрывая поцелуями её мокрое лицо. – Сонечка… родная моя… Сбылось, теперь не страшно, теперь всё закончилось! Это самое главное, что со мной было – я только сейчас понял! Мы теперь всегда, всегда будем вместе!
– Пока смерть не разлучит нас… – эхом повторила Соня слова священника.
– Глупости! Она нас не разлучит. Мы и тогда не расстанемся – подождём ТАМ друг друга, да?
– Да… – выдохнула она.
– Ау меня… ни подарка для тебя… ни цветов. Но потом… потом я всё нагоню, ладно, Сонечка?
– Дурачок… Ничего не надо! Всё это такая чушь.
Через десять минут они уже подъезжали к участку. Из трубы шёл слабый дымок. Они буквально ворвались в дом, натоптав на террасе. Никто не нужен был им для счастья, но при этом хотелось поделиться своей радостью со всем миром, и особенно с кем-то близким.
– Анечка! – Соня бросилась к сестре.
Та сидела за кухонным столом в вязаном свитере и разгадывала кроссворд. Рядом на полуразвалившемся диванчике примостился Костик.
– Ну – как? Отдали? – спросили они хором.
– Что – отдали? – даже не сразу поняла Соня, потом сообразила и торопливо закивала:
– Да, да, отдали, конечно, отдали. Всё хорошо… Аня, мы поженились! Только что. Мы обвенчались.
Анька с Костиком потрясённо уставились на них.
– Да ладно? – заморгал Костик. – Не, правда что ли?
Анька слов не нашла, её глаза выражали смесь восторга и ужаса. Она вдруг закрыла лицо руками и метнулась в Марину комнату. Соня рванула следом. Сестра лежала ничком на диване, но, услышав шаги, тотчас вскочила. Соня опасалась новой истерики, но Анька кинулась ей на шею.
– Сонька… я так рада! Нет, честно… Просто… Поверить не могу, что… что так – бывает…
Они в обнимку вернулись на кухню. Анька засуетилась, заглаживая свою реакцию.
– Надо приготовить праздничный обед! – заявила она. – Я – в магазин.
– Может, в городе лучше отметим, а? – с надеждой спросил Костик. – Мне эта печка уже – вот здесь.
Он красноречиво показал на горло.
– И мне на работу завтра, – вспомнила Соня.
– Как, разве завтра уже четверг? – испугался Митя. – Вот тебе и три дня!
– Сонь… – подумав, заявила Анька. – Отвезите нас на электричку. Правда, дача уже достала.
Она искоса глянула на Диму и добавила, старательно изображая воодушевление:
– Да и вам тоже… одним надо побыть. Первая брачная ночь всё-таки…
Соня попробовала возразить, но без особого энтузиазма. Анька с Костей довольно быстро собрались, и Митя с Соней подбросили их на станцию. Уже на обратном пути Митя начал проявлять признаки нетерпения. Вернувшись, сразу же запер калитку и входную дверь – чтобы уже не выходить.
Вид у него был изголодавшийся, и его зверский аппетит не заставил себя ждать. Обед – или, скорее, ужин, был ему ни к чему. До второго этажа они не дошли. Всё началось на диванчике в кухне, потом продолжилось в маминой комнате. Казалось, такого между ними ещё не происходило – они стали мужем и женой до конца, по-настоящему. Печка давно остыла, но им было так жарко, словно они находились в парилке. Пот стекал с Митиного лица – Соня чувствовала его губами. Потом – всё перевернулось, потолок стал полом, звёзды спустились с неба, последний стон – и оба затихли, всё так же вцепившись друг в друга, не размыкая объятий.
Следующие полчаса они провели, одевая друг друга в нежность прикосновений, смотрели друг другу в глаза, говорили при этом что-то невнятное. Всё тело у Сони горело от его поцелуев, казалось, на нём не осталось ни единого места, которое не обласкали бы его губы.
Потом – новый страстный порыв… особое касание губ, новое сплетение рук, ног, и всё началось сначала.
Привычное ощущение вины исчезло. Всё было правильно, всё – законно.
Такого счастья Соня не испытывала ещё никогда в своей жизни. На такое она никогда в своей жизни и не рассчитывала.
