Мария Метлицкая - Можно я побуду счастливой?
Сейчас он открыл свой бар – «Ле парфюм», и там всегда стоит очередь из страждущих.
Саша – один из двадцати лучших барменов мира.
Наш «поэт коктейлей» не любит алкоголь, и потому в его баре огромное количество коктейлей безалкогольных. Свои чудеса он придумывает сам – смешивает овощные и фруктовые соки, собирает съедобные цветы, делает кубики льда из натуральных фруктов, из хрустальной воды горных рек – называется это диаманты. Кубы льда обливаются тридцатилетним виски и поджигаются в темноте.
Яркое зрелище.
Все это – тоже от бабушки Клавы! Именно там, в ее доме, был задан нам вектор! В доме, где был вечный гастрономический праздник, вечный подарок, любовь к своим домочадцам.
Не чревоугодие, нет! Именно праздник, именно действо, именно постановка. Удовольствие, а не обыденность! Уважение к продуктам и большая любовь к тем, кого она кормит, – к семье.
Бабушка обращала наше внимание на разломанную буханку хрустящего свежего хлеба, давала нам понюхать его, почувствовать, как пахнет свежей землей пашня, как пахнет опара, русская печь. Как пахнет жизнь.
Она посыпала картошку репчатым луком, зеленым, только что нарезанным укропом, заливала все это ароматным подсолнечным маслом и присыпала крупной, сверкающей, словно осколки алмазов, солью – не просто картошка в плошке, а сказка, аромат, фантазия и красота.
– Нет, вы посмотрите! – призывала она.
Или клала ломтик розового сала на горбушку черного хлеба и рядом редиску – влажную, розовую, блестящую.
А бабушкин завтрак? Аромат какао, разносящийся по квартире, тонкие куски свежего батона за тринадцать копеек, с вологодским маслом, пахнувшим сливками, и с ломтем дырчатого, янтарного сыра? Или с докторской, со слезой, колбасой? А молочная рисовая каша с кусочком свежего масла, которое медленно, островком, тает в наших тарелках?
А еще свежий бублик, посыпанный поджаренным маком? Горячий, с растопленным маслом и стаканом свежего молока.
Мы научились ценить человеческий труд, уважать его плоды и получать от этого удовольствие.
Вот кратенькие приписки к ее рецептам, ее комментарии: «Вот из этого теста (на литр молока) получается пятьдесят пирожков. Гарантирую – пальчики оближете, мои дорогие!» или: «солянка охотничья – сыт будешь три дня!»
Я стараюсь вернуть людям ощущение детства, ностальгию по нашей жизни, по нашим привычкам.
Во Франции я удивлялась: через тридцать-сорок километров встретишь свою, самобытную кухню – на юге тебе подадут косуле – блюдо из фасоли и мяса. Шукрут попробуешь в Эльзасе. В Лионе гордятся блюдами из свинины, в Бургундии потрясающие улитки и блюда из них. В каждой провинции свое вино.
В России в советские времена было все просто – шашлык, борщ, лангет и салат оливье. Все! И это при огромном, богатом наследии!
Я счастлива, что русская кухня сейчас возрождается, нам есть чем гордиться.
Но вернемся к детям. Даниэль, мой младший, был со мной все эти годы, не разлучался со мной никогда – по сей день мы живем и работаем рядом. Даниэль жил в Меленках, в Иваново, в Плесе. Мотался с нами в машине, когда мы искали «наше» место, наш дом. Спал в палатках в спальном мешке. Сейчас мой сын – мой помощник, поддержка и – главный критик. Он счастливо женат на девочке из наших любимых Меленок. У них растет дочка Юнна – моя первая и пока, к сожалению, единственная и обожаемая внучка.
А мой Андре заскучал – по своей родине, по земле, по соотечественникам. И я его поняла – я тоже ведь испытала подобное. Сейчас он живет в городе Туре. Создал там литературное общество, собрал вокруг себя людей, близких по духу, преподает и, по-моему, счастлив.
Вокруг него ученики и соратники. Он снова в своей стихии, в любимом климате – там много солнца и много тепла, там – его земляки, и он говорит на своем языке. Пьет любимое красное вино и закусывает своим любимым сыром. Издает свои книги.
Он доволен и счастлив. Мы, конечно, общаемся, видимся, приезжаем друг к другу. Но жизни наши, увы, разделились – каждый выбрал свое.
Возможно, мы устали друг от друга – наша жизнь была слишком бурной, слишком наполненной событиями и переменами.
Когда-нибудь все кончается…
Но – я не грущу! И благодарна ему за многое – в том числе и за опыт, бесценней которого нет.
Кстати, Андре до сих пор поклонник России. По-прежнему любит ее, защищает и часто старается оправдать.
А мама так у меня и не побывала… Не погостила. Ни в Париже, ни здесь, в моем Плесе…
Так и не захотела она мной гордиться.
Разговор с Леной
Мне всегда очень хотелось взять интервью у необычного человека, получить ответы на многие волнующие меня вопросы.
Я нашла опросник Пруста. Великий французский писатель несколько раз в жизни отвечал на подробные анкеты, очень это любил – очевидно, таким образом лучше понимал себя. Я добавила к его анкетам пару вопросов, которые были мне любопытны. Надеюсь, что Пруст не обидится! Вот и поехали, Лена!
– Когда тебе было труднее всего?
– Во Франции! Я много работала, но не получала удовольствия, потому что не было того общения, которого мне хотелось. Тогда я «теряла» родную речь, свою языковую среду, мир был для меня словно смазан, не сфокусирован, вкус к жизни утерян. Словно ты в очках с чужими диоптриями.
– С чем тебе было бы легче смириться – с чувством обиды или чувством вины?
– С чувством вины мне было смириться бы тяжелее! Наверняка!
– Когда тебе было страшнее всего?
– Мне было страшно до моего сна очень часто. Я боялась разочаровать своих близких. Меня часто мучили сомнения.
– Ты боишься смерти?
– Нет! Я заранее за все благодарна! Чувства страха перед смертью у меня нет.
– Ты отличаешь любовь от страсти? И было ли у тебя второе?
– Любовь – это путь долгий и трудный. А страсть – ураган, тайфун. Но – с очень коротким сроком действия. Было, по счастью, и то и другое.
– Что для тебя патриотизм? Понятие родины?
– Для меня здесь все просто! Россию я воспринимаю как страну, которой должна. Эта земля меня вскормила, вырастила, выучила, и я хочу ей отдать долг. Отдать то, что имею, умею и люблю. Я хочу украсить свою страну! Не знаю, откуда взялась эта глубинная, внутренняя потребность, но я хочу вернуть ей свой долг, не обмануть возложенных надежд. Спасибо судьбе, что выкинула меня в эмиграцию и дала возможность мне это понять.
Ностальгия – это потребность, желание быть на своей земле.
– Как ты видишь себя в старости?
– Я очень хочу жить, как никогда в молодости! Я умею быть счастливой! И мне кажется, что в старости я могу быть полезной многим – своим детям, внукам, друзьям. Я молю бога быть на ногах, не быть обременительной, не потерять разум. Если господь отнимет у меня возможность ходить, пусть он оставит мне радость рассказывать детям сказки!
– Какая ты свекровь?
– Мне кажется, что хорошая! Я рада своей невестке! Есть вещи, которые мне не очень нравятся – точнее, я вижу, чего ей не хватает. Но я надеюсь пополнить ее багаж, дать то, что могу. Вернее – додать! Но самое главное у нее есть – она прекрасная мать, и ее любит мой сын! Она – точно лучше, чем я в ее возрасте!
– Какой ты была в пять лет?
– Веселой и задорной хулиганкой. Точнее – проказницей.
– А в десять?
– Маленькой женщиной! Это я точно ощущала тогда.
– В пятнадцать?
– Невероятной кокеткой!
– В двадцать?
– Хорошей матерью, но не самой хорошей дочерью. С большим чувством вины.
– Ты лучше мать или дочь?
– Точно – мать! Как к дочери у меня много претензий к себе.
– Ты лучше свекровь или невестка?
– Я лучше – свекровь! А в этом мне во многом помогла твоя книга! («Дневник свекрови». – М.М.) Я существенно скорректировала тогда свое отношение к невестке. Я очень благодарна твоей книге!
– Какой ты была в тридцать лет?
– Я была полна надежд и готова к перелому, к переменам в моей жизни. Я жила в ожидании чудес.
– Какой ты была в сорок?
– В сорок я увидела свой сон, который дал мне возможность начать все заново и перевернул мою жизнь.
– Какая ты сейчас?
– Сейчас я самый счастливый человек на свете!
– Когда у тебя был самый тяжелый возраст? Возраст разочарований?
– В двадцать три – двадцать четыре. Мне казалось, что я плохая мать, плохая жена и плохая дочь. Я очень страдала.
– Был ли у тебя момент в жизни, когда тебе показалось, что жизнь твоя зряшная, пустяшная? Прожита зря?
– Лет в тридцать шесть! В то время я много читала автобиографий и восхищалась другими людьми – вот на фоне их жизни мне это и казалось!
– Что тебя сейчас может удивить больше всего?
– Люди.
– А что расстроить?
– Они же, люди.
– Кто тебе ближе всех?
– Мои друзья – Наташа, Лена, Танечка. Разумеется, мои дети.
– Какие добродетели ты ценишь больше всего?
– Великодушие – во всем.
– Что самое ценное в мужчине?
– Ум и смелость.
