Александра Окатова - Дом на границе миров
Он лежал с закрытыми глазами и наслаждался, ведьма прошлась по светлой дорожке от солнечного сплетения до пупка и по тёмной: от пупка до густой заросли курчавых волос. Капли крови выступали по следам её поцелуев. Юноша впал в забытье, спи мой милый. спи мой мальчик, – тихо приговаривала она, спускаясь всё ниже. Она подбирается к бедренной артерии, понял звездочёт за шторами. Ведьма тихо и спокойно поглощала жизнь итальянца. Он казалось, крепко спал, она закончила свою трапезу, когда крови почти не осталось и восково-бледное тело бездвижно застыло на простынях. Королева Ночи встала и молодому звездочёту показалось, что он ослеп. Не было на всём белом, да, согласился он с молвой, и на белом, и на тёмном свете никого, кто мог бы сравниться с ней. Она была невозможно, нестерпимо, невообразимо прекрасна. Светящаяся нежным, дрожащим при каждом вздохе светом, она струилась как стебель подводного растения по течению реки, мерцала, пульсировала. Это была она, Королева Ночи! Плавно двигались тонкие руки, кисти, белые, как цветы черёмухи, скользили, оглаживая бёдра, талию, она медленно и легко очертила длинными пальцами свои груди с такой тоской и печалью, что наш соглядатай понял: высокая цена, которую заплатил итальянец – жизнь, стоит её наслаждения и той тоски, которую платит она за то, что ей приходится каждый день убивать нового юношу, чтобы купить два часа молодости и невообразимой красоты для себя.
– Через два часа я опять буду отвратительной старухой, но сейчас я счастлива, – произнесла королева. Она подошла к двери и постучала три раза, вошли два стражника с завязанными глазами. Она сказала:
– Он потерял сознание от моей красоты, унесите его!
Она взяла первого за руку, подвела к кровати, один подхватил лежащего за руки, а второй за ноги и они вынесли его из комнаты.
– Приглашайте сегодняшнего, распорядилась она, значит, она выпила вчерашнего гостя, понял звездочет. Вошел сегодняшний, которого она выпьет завтра, осенило его.
Яркий свет обрадовал нового гостя и он счастливыми глазами смотрел на обнаженную богиню, которая нежно взяла его за руку, посадила за стол и сама расположилась напротив него, ничуть не стесняясь своей наготы. Мальчик смущенно поглядывал на неё, но не смел прикоснуться. После этого вечера с королевой он весь завтрашний день будет мечтать о ней, а когда его завтра опять приведут к ней на ужин, она выпьет его. Вот уж точно – к ней на ужин, только сегодня он гость, а завтра будет яством, но сейчас он и представить себе этого не может, да и завтра, скорее всего не поймёт, как не понял этот сегодняшний. Наш маленький, хотя и весьма рослый молодой звездочёт, весь в испарине, тихонько вытирал шторой мокрое лицо и судорожно соображал, что ему делать, как предупредить блондина, что его завтра ждет необычный ужин, на котором он станет угощением, и что делать с королевой? Он решительно не знал.
Верный молодой звездочёт, который, ещё учась в школе и потом в университете, был, как мы бы сейчас сказали, фанатом королевы. В его комнате в универе по стенам были развешаны портреты королевы, они продавались в любой лавке, поэтому у него была целая коллекция разных литографий от совсем дешёвых до сравнительно дорогих, по два талера, а одного талера хватило бы на самый настоящий пир в любом трактире. Но такой, какой он видел её сегодня ночью, он и представить себе не мог в самом прекрасном и самом ужасном сне.
Он почему – то не мог заставить себя ненавидеть её. В её истовом желании оставаться молодой и красивой он видел такую незащищённость, такую тоску и одиночество, такую жажду счастья, что хоть сейчас был готов выйти из своего убежища и напоить её своей кровью и это только сделало бы его счастливым, он бы ещё и уговаривал её, пей, любимая, я весь твой, пей, родная. Он понимал её страх.
Она была внутри прекрасна и молода. Само тело предало её: состарилось и стало отвратительным для всех людей и если бы она жила в теле старухи, то её мог бы обидеть каждый – бросить камень, вырвать волосы, наградить ударами, смеяться над ней, как могла бы она защититься от враждебного мира? Он не винил её, что она так защищалась, он понимал, что она убивала, чтобы хоть два часа побыть молодой, сильной и прекрасной, и держать в своём кулаке своё маленькое уютное королевство.
Никто и не догадывался, что прекрасная Королева Ночи и её старая служанка это одна и та же женщина. Как её спасти? Как разорвать этот порочный круг и не потерять её. Ну, один день, то есть два часа красоты и силы, он мог ей просто подарить и умереть, такой одноразовый подарок, а дальше? Ну, хотя бы два часа, решил он.
Завтра он пойдет к ней вместо блондина. Решено. Королева доедала сердце косули, она макала кусочки мяса в красный соус и весело смеялась над рассказами гостя. Паштет из соловьиных язычков, пропитанный музыкальными фразами, она на острие ножа поднесла к губам светловолосого юноши и звонко вскрикнула от притворного испуга, когда он слегка порезался, и сразу закрыла его рот поцелуем и долго не отрывалась.
Стоящий за шторой звездочёт прочитал в её лице тоску по невинным, не приносящим гибели поцелуям и все сомнения пропали. Сегодня, сегодня он убьёт её и себя. Освободит от неё самой, ей же легче будет, навсегда исчезнет беспокойство и тоска. Ей будет хорошо и спокойно в его любящих нежных руках, а сам он не сможет жить без неё, он уйдёт с ней, пока она ещё так красива и молода и никто из подданных не узнает о том, сколько ей лет, и как она выглядит на самом деле, чуткий мальчик понимал, что для женщин старше двадцати, нет ничего страшнее, чем обнародовать, сколько им на самом деле лет и как они выглядят. А его любимой было уже пять веков, бедная девочка не вынесла бы, если бы её увидели в образе отвратительной старухи, подумал он.
– Милая, я спасу тебя, – вслух сказал он и вышел из своего убежища. Не успел он сделать пару шагов по направлению к паре, как блондин вскочил и схватился в поисках шпаги за пустой бок. Перед ним стояла рослая, немного неуклюжая монашка с решительным выражением лица, кулаки у неё тоже были знатные, – беги отсюда, – мужским голосом сказала монашка. Он настолько удивился, что даже не нашёлся, что ответить. В смятении посмотрел на королеву, а та сказала: ну что же ты, давай, дерись! – Блондин схватил нашего героя за грудки. Тот вырвался, монашеская ряса с треском лопнула и её куски остались в руках блондина.
Звездочёт остался в одних панталонах с голым неинтеллигентным, вполне деревенским крепким и мускулистым торсом, на которым болтался монашеский белый нагрудник. Королеве нравилась бывшая монашка: его синие глаза прельщали её своей чистотой. Впервые ей понравился юноша, которого она не хотела бы видеть в качестве яства на ужине. По его взгляду она мгновенно поняла, что он принимает её со всеми в прямом смысле потрохами, ведь он видел, что происходило здесь и не испытывал к ней отвращения, хотя видел её, когда она была старухой, видел, как она убивала своего гостя – наконец-то появился человек, который понимал и принимал её целиком и полностью и сам по своему желанию мог отдать ей свою жизнь.
От этих мыслей её отвлёк свистящий звук смачного хука в челюсть, которым наградила бывшая монашки романтичного блондина. Потом апперкот, ещё один хук, хорошо, что я полгода учился в Лондоне, мелькнуло в голове у звездочета, как пригодились уроки бокса и босоногое здоровое детство в деревне! Противник был повержен, но звездочёт хотел спасти его, а не убить, поэтому он просто вынес тело за дверь. Ничего, заживёт как на собаке, даже полезно, что он его так отделал, может, блондин потренируется лишний раз.
Звездочёт вернулся к Королеве Ночи. Он наклонился, обдав её свежим запахом пота, подставил свою шею и спросил:
– Хочешь? – Она отвернулась, он повторил с радостью, – Пей!
Она обняла его как обычная девушка и заплакала. Он начал целовать её, подхватывая губами слёзы, и слёзы как у всех, солёные, подумал он, потом осторожно, но сильно поцеловал, раскрыв её губы как прохладный гладкий туго свёрнутый розовый бутон. Она тихонько ахнула и прижалась к нему, не жадно, а открыто и просто – бери меня, – сейчас она не боится, увидел он и понял, что если он не возьмёт её, то она тут же у него в руках умрёт. Он не хотел, чтобы она умирала. Он хотел умереть вместо неё, поэтому он настаивал: давай, пей, – положив её голову на свое сердце, она ни за что не хотела соглашаться, а правда, за что можно было согласиться выпить его?
– Я тебя люблю, – сказала она беззвучно.
– Нет, это я тебя люблю. Мы должны умереть, – сказал он.
– Да, ответила она, – я согласна.
Они обнялись, совпав друг с другом всеми впадинами и выпуклостями, и, вдоволь наплакавшись от жалости к себе и друг другу, незаметно заснули.
На следующее утро, впервые за много лет, солнце заглянуло в покои королевы и с удивлением обнаружило в комнате, куда его никогда раньше не пускали, такую картину. В солнечном луче плясали редкие пылинки, на столе догорали свечи и грустно засыхали остатки пиршества.
