Татьяна Огородникова - Брачный экстрим. Школа «Челси».
Получая отрывочные сведения из разных источников, занимаясь психологией и журналистикой, через некоторое время я сложила в голове довольно правдоподобную картинку. Я представляла нашу с ней встречу и почти физически слышала, как она ехидно спрашивает меня:
– Ну что, как вам живется без вашего папочки? Правда, это ведь не так трудно, как ты думала? Вон я – всю жизнь без отца. А теперь у меня три в одном: и папа, и муж, и брат. А у тебя зато было сладкое детство!
Я довела себя до того, что наша гипотетическая встреча стала мне сниться – много раз подряд, с мерзкими подробностями и с одним и тем же ощущением безысходности. Как будто ты потерял дыхание и не можешь больше вздохнуть, хотя все вокруг уверяют, что это легко, нужно просто сделать то-то и то-то, а ты знаешь все и без советчиков, но просто не можешь, и поэтому умираешь мучительной безвоздушной смертью. Так продолжалось, пока мама не поговорила со мной. Один-единственный раз.
Она сказала:
– Не переживай, нам нужно время. Только со временем станет легче. Так бывает. Мы слишком близко подпустили к себе эту тварь. Наверное, это была моя ошибка… Знаешь, на какие курсы она ездила тогда?
– На какие? – У меня сперло дыхание.
Мама вздохнула:
– Говорят, есть специальные занятия у какой-то Лосер, где таких, как Юля, учат делать то, что, собственно, она и сделала.
– Ты хочешь сказать, что это не любовь? – Я была молодой и наивной девушкой. В самом укромном уголке своей души я оставляла ему место для прощения.
– Детка, наивная моя детка. Конечно, у нашего отца закружилась голова, он думает, что встретил свое счастье. А Юля работала над этим почти два года. Да нет, скорее, она работала над ним всю жизнь. Так ему и надо. Две жизни прожить невозможно. Не знаю, нужен ли он нам будет, когда опомнится? Не знаю…
Больше я не разговаривала с мамой о них.
Все, о чем я написала выше, было сделано мной сознательно. Пока я «училась» в школе «Челси», у папы и Юли родился ребенок. Девочка. Они почему-то назвали ее Аленкой. Впрочем, после курсов Лосер мне стало понятно почему. Наверное, он все-таки испытывал некоторое неудобство из-за того, что мне пришлось пережить. Зато мне теперь совершенно безразлично, кто прав, кто виноват и как бы все могло сложиться по-другому… У меня испарилось желание анализировать. Главное – я получила ответы на все свои вопросы, мне теперь казалось, что я, точно старуха Изергиль, мудра, спокойна и знаю жизнь.
От того, что я подарю ему этот дневник, я точно знаю, ничего в нашей жизни не изменится. У него уже есть другая Аленка, он стал потихоньку нас забывать, моя мама, наверное, скоро выйдет замуж… За ней ухаживает сотня мужчин. Правда, ей будет трудно сделать выбор после папы.
Эпилог
Я глубоко вздохнула и в четвертый раз набрала номер его телефона. После второго гудка в трубке прозвучало знакомое, до боли протяжное «алло». Я учила как заклинание то, что собиралась сказать ему сейчас. Очень тихо, сама удивляясь низкому тембру своего голоса, я произнесла:
– Здравствуй, пап… Нет, не денег. У нас все в порядке, спасибо. Мне очень нужно тебя увидеть. Хочу поздравить с рождением дочери и передать кое-что очень важное… Хорошо, договорились.
Похоже, он был рад меня слышать. Я впервые за полтора года позвонила ему сама.
Мы встретились в маленьком уютном кафе на Старой площади. Я смотрела на него глазами искушенной взрослой женщины, оставаясь при этом его ребенком. В моей душе не дрогнула ни одна струна, хотя я честно пыталась докопаться до своей безмерной дочерней любви. Тщетно. Зато я знала, что в течение пяти минут могу сделать с ним все, что захочу: вернуть к маме, заставить отказаться от Юли, даже отнять у нее мою маленькую сестру… Я молчала и вспоминала о том, каких усилий стоило набрать номер его телефона. Он начал разговор сам:
– Что ты хотела мне сказать? Очевидно, произошло что-то очень важное?
Похоже, решил, бедняжка, что я пригласила его, чтобы сообщить о том, что влюбилась…
Я внимательно смотрела на него: он сильно изменился, постарел, поправился и совсем не выглядел тем задорным красавцем, который зажигал искры в женских глазах. Да и его глаза были уже не те – глаза несчастного, уставшего от жизни человека.
– Нет, пап, не сказать. Я хотела подарить тебе одну важную вещь. – Дневник жег мне руки даже сквозь дно сумки.
Я встала с места:
– Знаешь, я уже по дороге поняла, что забыла подарок на зеркале в прихожей… Извини, мне пора. Позвоню тебе в другой раз.
Я выбежала на улицу. Мне хотелось глотнуть свежего воздуха. Вдруг из глаз моих полились слезы, и через секунду стали сотрясать рыдания. Я шла неизвестно куда и никак не могла перестать плакать. Впервые за эти годы я почувствовала, что у меня легко на душе.
