Сергей Семипядный - Следствие ведут шулер и массажистка
– У Никиты тоже мотив имеется? – Жек сунул трубку в зубы и прищурился.
– Чего? – брезгливо скривился Андрей Сергеевич.
– У Никиты была причина желать смерти родного отца?
– А у кого её не было? Вовка был большой человек.
– Значит, и у вас была?
Андрей Сергеевич оценивающе окинул Жека взглядом.
– А мы нигде не встречались? – спросил, широкой ладонью потирая лоб.
– Не думаю. Так за что вы ненавидели своего друга Вовку?
– А я не сказал, что ненавидел. Мы ж друзья с ним едва не с детства. Но скотина, – Андрей Сергеевич широким жестом руки указал на дверь, ведущую в соседнее помещение, – Вовка был большая. Он же меня всю жизнь унижал, как только мог. А я его теперь оплакиваю. Вечером будут сутки уж, как оплакиваю. – И он потёр пальцами совершенно сухие глаза, а потом шмыгнул носом.
Жек озадаченно вздохнул. Он совершенно не понимал, в каком ключе вести беседу с сидящим около него человеком. И он прямо спросил:
– Так кто это сделал?
– А я знаю? – раскинул руки в стороны Андрей Сергеевич.
Жанна пошевелилась в своём кресле, приоткрыла сонные глаза и жалобно протянула:
– Же-е… Пётр Аркадьич, ну сделайте же что-нибудь, чтобы хоть этот сознался.
– Кто она такая? – помрачнел Андрей Сергеевич.
– Это наша молодая сотрудница, – ответил Жек.
– Вижу, что молодая, но подержанная, – безапелляционным тоном припечатал допрашиваемый. – Видел я её где-то.
– Вы, похоже, всех где-то когда-то видели или встречали, – заметил Жек.
– Пётр Аркадьич, он меня оскорбил при исполнении, – пожаловалась Жанна.
– Ничего страшного, Жанна Александровна. Такова специфика нашей работы.
Жанна надулась и, поднявшись, отправилась наливать себе мартини.
– Спала, спала, а потом выдала. Не хватало ещё, чтобы я сознался! – презрительно фыркнул Андрей Сергеевич.
– Она после суточного дежурства, – проговорил Жек в оправдание Жанны.
– Пьяная к тому же, – добавил подозреваемый.
– Ну-у-у, я бы не сказал, – пожал плечами Жек. Подумав же, обернулся к Жанне и произнёс: – Жанна Александровна, вы после суток, а потому прошу воздержаться от приёма спиртного.
Жанна в сердцах со стуком отставила от себя бутылку и вернулась в кресло.
– Строптивая подчинённая у вас. Внеслужебные отношения всегда к этому и ведут. Взять хоть ту же Инну преподобную. Хорошая девка была, так Вовка её испортил.
– И что же Никита? Не ревновал к отцу?
– Не без этого, думаю. Но – любовь. Да, сука-любовь. Можно только руками развести. – И Андрей Сергеевич раскинул руки в стороны и скорчил многозначительную рожу.
– И вы полагаете, Никита мог поднять руку на отца?
– Я говорил только, что он имел такую возможность. Вот бильярдный стол, а вот – бассейн. Да и кто-то заглядывал, когда я мучил тренажёрище. А когда мы с Андреичем убрались в парилку, мог зайти да и провернуть подлое это дельце. Это ж минутное дело.
– А Никита умел лассо кидать?
– Кто не умел! Мы тут чуть не соревнования проводили. И чего там кидать, когда Вовка вдоль бортиков плавал. Да и всей-то ширины в бассейне том три метра от силы.
– А что за соревнования, вы говорите?
– Да соревнования – это, конечно, громко сказано. Кто-то купается, а кто-то верёвку эту накидывает. Веселье, опять же.
– Может, случайно? – высказал предположение Жек.
– Да ну! От души затянули. Так тянули – видели ж, поди, – что лицо всё ободрали. Всё было однозначно, по-взрослому сделано дельце.
Поговорили ещё немного и расстались. О результатах определённого мнения у Жека не сформировалось. А Жанна и вообще раскисла.
Тёпленькими брать, в логовах
Жанна упала духом и начала ныть:
– Долго мы ещё волынку эту тянуть будем? Спать хочется. Мне уже и деньги эти обещанные как-то не очень нужны стали. Пускай сами разбираются. Поехали ко мне? А?
– Не отпустят нас, – вздохнул Жек. – Сказала же Маргарита.
– А если записку написать да в окно кинуть? Сюда и заявятся.
– И отвезут меня на нары. И тебя тоже.
– А меня за что? Ты же меня впутал. Невинная жертва твоего аферизма я. Или давай всех соберём и разборки устроим.
– Всех собирать полагается в самом конце, когда преступник уже вычислен и практически деться ему некуда, – пояснил Жек и с тоской во взоре уставился в потолок.
– Дурацкие у тебя методы расследования. Будь ты ментом настоящим, а не подставным, то выбрал бы самого подозрительного да и доказал бы его вину. В газетах же пишут, как по одному делу менты сначала одного, бывало, засудят, потом второго, а то и третьего ещё затем.
– У них ресурс, государственный и административный. К их услугам камеры, ИВС и следственные изоляторы. Не забывай об этом. А у меня ля-ля-ля, и всё. И потом, кто из них самый подозрительный, по твоему мнению?
Жанна потянулась за очередной сигаретой.
– Курю, чтобы не спать, а выкурю – новая волна сонливости накатывает. Кто самый подозрительный, спрашиваешь? А все. Я же говорю, что тут надо выбирать и…
– По жребию? – рассмеялся Жек.
– А хоть бы и так! – раздражённо буркнула Жанна.
– Выбирай, – разрешил Жек.
– Выбираю последнего козла, который на меня наехал. Он меня потаскушкой обозвал. А разве я похожа? Скажи, похожа?
– Ты, конечно, я с полной ответственностью это заявляю, не похожа совершенно, – Жек решил проявить себя дипломатом, – но любую другую одень в такую юбчонку и топик, что на тебе, да ещё так агрессивно раскрась, то не исключено, что у какого-нибудь ханжи постсексуального периода жизни появятся подобные ощущения.
В заключение Жек мило улыбнулся. Жанна некоторое время смотрела на Жека, осмысливая, видимо, сказанное им, затем кивнула.
– Вот и я такого же мнения. А этот толстый выродок меня оскорбил. Да ведь он больше всех других и внешне похож на убийцу. А раньше они вместе с нынешним покойничком и вообще бандитами были. А бандит всегда бандит. Бандит на пенсию не уходит. Так что давай под этого копать. Даже и не сомневайся.
– Ладно, давай под этого, – нехотя согласился Жек. – И с чего начнём?
– Допросим остальных, потом соберём до кучи все доказательства против него и прижмём.
Жек тяжко вздохнул. Если бы не этот негасимый огонёк азарта где-то в области правого подреберья, который уже не однажды подводил его, Жек, вероятно, предпринял бы попытку выйти из игры. Да, почесал бы репу и что-нибудь придумал. А так… Он взял чашку с давно остывшим кофе и залпом осушил её.
На этаж поднялись Инна и какая-то невысокого роста кругленькая женщина лет пятидесяти с картонными коробками в руках.
– Хотим льдом тело обложить, – пояснила Инна Жеку.
– Послушай, – испуганно прошептала Жанна, – да их в этом крысятнике немереное количество! Эта вот ещё тётка. Нет, всё, копаем только под бандита. И хватит яйца парить. Пошли отсюда!
– Куда?
– Будем брать их тёпленькими. В их логовах. Иди за мной! – И Жанна решительно направилась к лестнице.
Спустившись на этаж, она глянула сначала вправо, затем влево. Немного подумав, она свернула влево и осторожно пошла по коридору, в который выходило чуть менее десятка дверей. У третьей справа двери она остановилась и негромко постучала. Никто не отозвался. Жанна потянула ручку вниз и толкнула дверь.
– Здесь кто-то спит, – сообщила она.
– Ну так иди дальше, – проговорил Жек, переминаясь с ноги на ногу.
Но Жанна скрылась в комнате. Жек, приблизившись, заглянул в дверной проём. Жанна бочком сидела на кровати и кого-то немилосердно тормошила.
Жек вошёл в комнату и зашипел:
– Что ты делаешь, сумасшедшая?!
– Тёпленький, – довольным голосом проворковала Жанна. – Смотри и постигай науку уголовного сыска. Это момент истины называется. Ещё чуть-чуть, и с ним уже можно будет разговаривать. А ну подъ-ё-ё-ом! – почти басом прорычала она и обернулась к Жеку. – У меня брательник так иногда выпендривается. Ну-ну, подъём, хорош ночевать. Вставай, убивец! Ишь, грохнул человека и дрыхнет сном праведника.
– Кто? Кого? Что такое? Вы кто? – из-под одеяла высунулась взлохмаченная голова мужичка лет сорока пяти – пятидесяти. – Что вам надо?
– Милиция! Рассказывай, как дело было. Щас «ласточку» сделаю и двое суток буду в воронке катать. За что Никифорыча удушил?
– Но вы же пьяны! – пробовал защищаться взлохмаченный мужик.
– Тем хуже для тебя. Когда я выпью, порог чужой боли отдаляется. Ты умрёшь в застенках кагэбэ! Как дело было?
– Я не убивал! Володя мой друг и благодетель!
– Не ты? – усмехнулась Жанна. – А кто же?
– Я не знаю! Мы никто не знаем! Мы всю ночь думали и гадали!
– Ты не знаешь, зато я знаю! Чем в свободное от убийств время занимаешься, голуба?
– Я – потомственный народный целитель, экстрасенс, чародей белой и чёрной, точнее, только белой магии, проповедник ЗОЖ – здорового образа жизни. Я учу людей жить долго и не умирать никогда, – тараторил целитель. – Смерти нет, человек может жить вечно. Сто шестьдесят лет – далеко не предел. Для этого необходимо…
