Коллектив авторов - Вслед за путеводною звездой (сборник)
Одним из владельцев села, по фамилии которого оно и получило своё название, был Никифор Иванович Загоскин. Родоначальником пензенской ветви этой старинной дворянской фамилии был его троюродный брат Дмитрий Фёдорович Загоскин, о некоторых из потомков коего я уже упоминал.
В селе издавна проживали представители многих известных дворянских фамилий: Загоскины, Танеевы, Потуловы, Бахметевы, Мур. Усадьба могла не один раз переходить из рук в руки, но со слов старожила села Загоскино Виктора Николаевича Неклюдова известно, что последней ее хозяйкой (в 1913 году, а может, и после) была Софья Александровна Ладыженская. Я позвонил сегодня матери и спросил о Неклюдовых. Оказалось, она хорошо помнит эту семью и отзывается о них по-доброму. 30 августа 1824 года по пути из Чембара в Пензу село Загоскино посетил император Александр I, а 25 августа 1836 года по пути из Пензы в Чембар – его брат, император Николай I. Здесь же 14 января 1839 года по пути из Санкт-Петербурга в Сибирь и далее на Аляску останавливался у родных Лаврентий Алексеевич Загоскин.
Дом в Пензе, где жила семья Загоскина (на пересечении улиц Свердлова и Куйбышева), к сожалению, снесён. Но, к счастью, хорошо сохранился второй дом, где жили Загоскины, поскольку ныне в нём музей народного творчества.
О печальной судьбе церкви в селе Загоскино скажу отдельно. Исстари населённый пункт назывался селом лишь в том случае, если в нём находилась церковь. На карте Пензенского наместничества (Санкт-Петербург, 1792 г.), составленной по результатам генерального межевания 1782-1792 годов, Загоскино обозначено как село. Это, безусловно, говорит о том, что уже тогда здесь стоял храм. В 1805 году «тщанием поручика Ивана Ивановича Бровцына» с прочими прихожанами был построен каменный храм с деревянной колокольней, на двух столбах, обитых тёсом, однопрестольная холодная во имя Святителя Николая Чудотворца. Освящен храм в 1806 году, в его приходе состояли деревни Дубенская, Потуловка и Бланка. В 1845 году на средства надворного советника Герасима Макаровича Лысова была построена каменная колокольня.
В 1886 году на средства помещицы деревни Дубенской – Анны Герасимовны Лысовой – был возведен новый трёхярусный, хорошей золочёности и резьбы иконостас, стоимостью 1200 рублей.
В 1899 году Алексей Иоаннович Инсарский пожертвовал от себя колокол весом около 90 пудов и стоимостью 1500 рублей. В 1924 году храм был занят обновленцами. В 1933 году в храме состоялась последняя служба. В 1937 году с церкви сбросили крест и колокол. Сбрасывали канатами в сторону села. Само здание церкви использовалось под склады зерна до 1944 года. С 1944 по 1952 годы в здании церкви была расположена механическая мастерская (МТС). Вот этот момент моя матушка помнит хорошо. Так оно и было по её словам. С 1954 года здание церкви оставалось пустовать и под действием природных условий – дождей, морозов и ветра постепенно разрушалось. Долгое время около здания церкви находилась цистерна, наполовину врытая в землю, в которой хранилась вода для механической мастерской, а последние годы (до 80-х годов прошлого века) в ней хранился керосин, который продавали жителям села. И, наконец, в 1968 году святыня, простоявшая 163 года, была взорвана безбожниками.
Помню руины другой церкви – в Дубасово. Как прекрасны были лики святых и ангелов на фрагментах её фресок. Мы, деревенские дети, не раз играя среди заросших бурьяном, крапивой и лопухами стен храма, невольно заглядывались на них и любовались. Теперь и этих руин, наверняка, уже нет…
Стараниями в первую очередь энтузиастов, краеведов и верующих людей в последние годы положение дел начало меняться. 31 мая 2008 года по случаю двухсотлетия со дня рождения Лаврентия Алексеевича Загоскина в селе Загоскино состоялся большой праздник. Был торжественно установлен четырехметровый крест, изготовленный на личные средства почетного гражданина Пензенской области, ветерана Великой Отечественной войны, основателя спортивного туризма в Пензе Татьяны Тарасовны Мартыненко. Поклонный крест был воздвигнут точно на месте поруганной святыни – православного храма во имя Святителя Николая, Архиепископа Мир Ликийских, Чудотворца через сорок лет после его варварского уничтожения. А перед этим, 1 мая 2008 года в здании школы села Загоскино открылся «Музей географического центра Пензенской области». Напомнил о былой славе Лаврентия Алексеевича Загоскина и всемирно известный путешественник Фёдор Конюхов. Уже будучи широко известным, он, не афишируя своих посещений, многократно приезжал в Загоскино, чтобы организовать в местном школьном музее экспозицию о Лаврентии Алексеевиче Загоскине. В день празднования юбилея путешественника состоялось открытие мемориальной базальтовой доски, которая была прикреплена к поклонному кресту, упоминавшемуся мной только что. В бывшем доме Загоскиных (теперь музее народного творчества) пензенским отделением русского географического общества проводятся регулярные научные конференции по материалам исследований Л.А. Загоскина на Аляске. В одном из докладов, например, старший научный сотрудник Пензенского краеведческого музея А. В. Тюстин привёл доказательства того, что Лаврентий Алексеевич Загоскин писал императору секретную докладную записку об имеющемся на Аляске золоте. Однако эта информация была императором проигнорирована.
Центр Пензенской области – точка, равноудалённая от северной и южной, а также от западной и восточной границ Пензенской области, имеет географические координаты 53°9′54.34» северной широты и 44°34′19.73» восточной долготы, определённые основателем и руководителем Клуба путешественников «ЗАГОСКИНЪ» Александром Шиловым. Находится центр на небольшом островке при слиянии рек Пензятки и Пензы между сёлами Дубенское и Загоскино. Лично я считаю это глубоко символичным и закономерным, далеко не случайным фактом. Почетным председателем клуба «ЗАГОСКИНЪ» согласился стать известный путешественник, писатель и художник Фёдор Конюхов.
То ли мне кажется, то ли действительно в этом что-то есть, но какие-то схожие подводные течения судьбы своей и героя моего очерка – Лаврентия Алексеевича Загоскина мне всё же чудятся вновь и вновь. Тяга к путешествиям возникла у меня определенно в детстве, именно тогда, когда Загоскино было рядом. Удивительно и то, что флотская жизнь не раз приводила корабль Загоскина именно в бакинский порт, в город, где я родился, где тоже, как и он, слышал легенды о Степане Разине, где не раз бывал в пещере и на горе его имени. Судьба занесла Лаврентия Алексеевича на Аляску, в Северную Америку, где ему довелось близко общаться с эскимосами, атабасками и представителями иных индейских племен. Меня же не так давно судьба направила в Южную Америку, где в тропическом лесу у величественного водопада Игуасу довелось мне слушать песни индейцев гуарани… Не знаю, но что-то в этом, может быть, и есть? Характеры, наверное, похожи.
«Он мог бы иметь и доход, и почёт…»
Он мог бы иметь и доход, и почёт,
Квартиру, машину и дачу.
Но рвёт его ветер, и дождик сечёт,
И стужа терзает, и солнце печёт,
А он всё спешит наудачу.
Какая удача? Во имя чего?
Нужны ли такие лишенья?
Ни хлеба, ни имени нет у него.
Но он не оставит пути своего
И не переменит решенья!
И так до последних, до талых минут –
Пока они вовсе не канут…
Он верит, что следом другие идут, –
Пусть даже, когда обо всех помянут,
Он так и не будет помянут.
Валентина Боован-Куукан
08 Республика Калмыкия
Я из рода волчицы
Памяти отца
Я из рода свирепой волчицы,
«Чон» зовётся моя родня,
Здесь очерчены строго границы
Между «можно» и строгим «нельзя».
Предавайся безудержной страсти,
Но достоинство, честь береги.
Достигая всесильной власти,
О корнях своих память храни.
Пусть в кармане твоём ни гроша,
Не услышишь упрёков: «Ты – нищий»,
Оставалась бы щедрой душа,
Удостоишься почестей высших.
Говорят, будто всё, кроме камня,
По зубам всем, кто родом из «Чон»,
Оседлать можем всех, но не волка,
Чтит волчицу наш род испокон.
Да, мой род Чоном-волком зовётся,
Но добрей и родней не сыщу,
Если в жизни мне туго придётся,
Я за помощью к Чонам пойду.
Мне внушает не страх – восхищенье
Этот серый разбойник степной,
Что его пред людьми прегрешенья,
Коль бесстрашен красавец лихой.
Жизнь свою я сверяю по Чонам,
Что ни слово – то личная честь.
Родовым наивысшим каноном
Не сотру я с достоинства спесь.
«Оцепененье. Это волк…»
Оцепененье. Это волк
В двух метрах от меня,
И к горлу подступил комок,
И ватная нога.
Глаза ни добрые, ни злые
Смотрели на меня.
И мы безмолвно говорили
О том, что мы родня.
А волк, наверно, вспоминал,
Как в стужу для волчат
Мой дед барашка оставлял
Волчице. Был ей брат.
Мгновенье вечность поглотило…
Как он исчез, не помню,
Лишь сердце трепетно молилось
Легенде, ставшей былью, –
Праматерь рода моего
Волчицею была.
Александр Тихонов
