Елена Надежкина - И всё это просто Жизнь (сборник)
– Ты только представь, будем вместе гулять с колясками, потом дети наши будут дружить. А мы с Виталиком тебе помогать будем, вырастим, Кать, ведь это же ребёнок – счастье.
Через два месяца я родила дочь. Счастливый Виталька нёс наше сокровище домой, сияя и светясь от гордости. А ещё через четыре, мы забирали Катьку с Аркашей. И тогда ребёнка нёс домой Виталька, долго разглядывал красненькое личико мальчугана, а уже дома признался, что Маришка у нас красивее.
– Для каждого родителя его дитя лучшее, – довольная заулыбалась я, прижимаясь к теплому плечу мужа.
Маришку муж обожал, но и Аркаше часто покупал игрушки и вещи. Я воспринимала всё как должное, ведь мы обещали Катьке свою помощь. Дети наши дружили и почти всегда были вместе, даже в школе сидели за одной партой.
– Ну, просто брат с сестрой, – говорила учительница, – умненькие, ладненькие. У них даже глаза похожи.
А ведь точно, у обоих детей глаза серые, с пушистыми чёрными ресницами, как же я раньше не обращала внимания? Правда, серый цвет глаз очень распространен, к тому же, у Аркаши волосы чёрные, мамины, а Маришка у нас русая, как Виталька. Да и разве могла я себе представить такое…
В спальне стояла тугая тишина, Катька все ещё сидела на кровати, прикрывшись пледом, Виталий гремел чашками на кухне. На минуту всё здесь происходящее показалось мне дурным сном или просто, температурным бредом.
– Что делать будем? – вернула меня к реальности Катька.
– Оденься и исчезни из моей жизни навсегда, – ответила я, выходя из комнаты, – И его прихвати с собой.
Они ушли, муж, уже в дверях, пытался что-то говорить, умолял, просил, но слова его не доходили до моего сердца. В голове была только одна мысль:
– Меня предали.
Я стояла, казалось, безразличная ко всему, и даже не заплакала. Только, когда за ними закрылась дверь, я поняла, как мне плохо. Меня била лихорадка, в голове всё перемешалось, виски нестерпимо давило.
– Надо поехать к маме, – думала я, – не могу здесь оставаться, не хочу. Не ХОЧУ…
Я ехала в такси на другой конец города, к маме, к Марише, в твёрдом намерении, никогда не возвращаться назад, туда, где меня так жестоко предали мой муж и моя лучшая подруга. Вокруг быстро темнело.
– Отчего бы это, – подумалось мне, – ведь еще не вечер.
И всё, сознание моё померкло.
Очнулась я в тот же день в больнице, в голове стучали барабаны, а тело дрожало, словно меня обложили со всех сторон льдом.
– Доченька, – склонилась на до мной заплаканная мама. – Ну и напугала ты нас.
– Где Мариша? – спросила я. – Тут, тут, в коридоре. Ты лежи тихонько, у тебя высокая температура.
Я вымученно улыбнулась, прикрыла глаза и долго слушала мамины ласковые слова. Уже сквозь подбирающийся сон донеслись до моего сознания Маришкины слова.
– Мамуличка, поправляйся, я тебя очень люблю.
– Я то же вас очень люблю, – и подумалось мне тогда, – вот эти две родные души никогда не предадут меня.
Мне стало легко и спокойно.
На следующий день в палату принесли пакет с яблоками и большим апельсином.
– Это вам передача, ответ писать будете? – спросила румяная санитарка.
– Нет, – тихо ответила я.
Я смотрела на пакет и думала:
– Негодяй, как он может ещё приносить мне что-то, неужели он не понимает, как мне противно всё это, как больно. Нет у меня теперь ни мужа, ни подруги. За что они со мной так жестоко, ведь я любила их и верила.
Ком подступил к горлу и слёзы, не спрашиваясь, потекли по щекам. Я отодвинула пакет на край тумбочки и тут только заметила прикрепленную к нему записку. Почерк был мне не знаком, что весьма удивило меня.
– От кого же это, может быть перепутали палаты?
Я развернула записку и прочла: «Здравствуйте, Наташа. Как вы себя чувствуете? Вчера вы меня напугали, я так мчался в больницу. Слава Богу, всё обошлось, доехали и вы теперь в порядке. Ешьте яблоки, они из моего сада, витамины всё же. Таксист Виталий.»
– Ещё один Виталий, – разозлилась я, – и, наверное, такой же мерзавец, как и мой муж. Я смяла записку и бросила её обратно в пакет.
– Надо позвать санитарку и отправить это всё обратно, – решила я и выглянула в коридор, но там было пусто.
Пакет так и остался на тумбочке, яблоки были слишком душистые, и, вскоре, запах их распространился на всю палату. Я немного успокоилась, мысли стали приходить в норму, и мне даже стало стыдно за себя.
– Человек мне пришёл на помощь, от всей души принёс эти яблоки, а я его мерзавцем обозвала, – ругала я сама себя. – Нет, милая, так можно знаешь до чего докатиться? Разве этот Виталий виноват, что носит одно имя с подлым человеком?
Я достала из пакета жёлтое яблоко, оно было кисло-сладкое и очень сочное. Я пыталась вспомнить лицо этого таксиста, но тщетно.
На следующее утро мне принесли ещё одну передачу от второго Виталия. В пакете были всё те же душистые яблоки, большой кусочек пирога и записка с одним только словом «Поправляйся».
Я тут же бросилась к санитарке:
– Отнесите вниз мою записку, пожалуйста.
– Конечно, сейчас все пакеты разнесу и вниз пойду, – совершенно спокойно ответила та.
Я быстро достала из тумбочки листок и стала писать:
– Здравствуйте незнакомый мне Виталий.
Немного подумала и вычеркнула слово «незнакомый», как-то нехорошо получалось.
– Спасибо вам за чудесные яблоки. Я вам очень благодарна за помощь. Наташа.
Санитарка отнесла мою записку вниз.
Вечером пришли мама с Маришей, я угостила их яблоками и рассказала о таксисте. Оказалось, он и привёз их ко мне в больницу в тот вечер, когда мне стало плохо.
Уже в приемном покое, чуть приведя меня в сознание, врачи записали с моих слов адрес мамы, и Виталий, не раздумывая, тут же поехал за ними. Затем он долго ждал их внизу, чтобы отвести обратно домой. Мама пригласила его на чашку чая.
– Мама, – слегка ужаснулась я, – ну разве можно приглашать незнакомцев домой?
– Виталий такой чудесный молодой человек, не то что… – тут мама осеклась, но я прекрасно поняла, кого она имела в виду.
Я рассказала маме обо всём на второй день моего внезапного «отдыха», мама плакала, уговаривала меня подумать, но я всё для себя решила, лучше оставаться одной, чем жить бок о бок с человеком, который врал мне столько лет.
В больнице хорошо думается, есть время, я многое вспоминала из нашей жизни, и поняла, вдруг, что муж меня никогда по настоящему не любил. Ему просто было со мной удобно. Да и мои чувства давненько поостыли, хотя я всё еще любила его, но какой-то слишком, взрослой разумной любовью. И вот такой у нас плачевный конец.
– Знаешь, мама, а я даже рада, что всё вот так случилось. Ведь если бы я не вернулась домой, они так и врали бы мне всю жизнь, улыбались мне, а в душе презирали, насмехались. Лучше я один раз переболею.
– Нет, уж, вот так больше болеть не надо, – поняла всерьёз мои слова мама, – скажи спасибо – врачи опытные дежурили, с такой-то температурой поехала. Да если бы не таксист, тебя, может, и с нами уже не было, – мама отвернулась, но я заметила в её глазах слёзы.
Через пару дней мне уже разрешили спускаться вниз, в большом зимнем саду собирались посетители с пакетами, больные, спустившиеся к ним, и те, кому просто надоедало лежать в палате. Передач от Виталия– таксиста больше не было, мой муж и вовсе не показывался на глаза.
Я тихо сидела в дальнем углу сада, дожидаясь маму с Маришей, они обещали приехать сразу же после «художки».
– Здравствуйте, Наташа. Я смотрю, вам уже лучше.
Я сразу же узнала это весёлое лицо таксиста Виталия. Оказывается, я его запомнила, и даже этот непослушный вихор, который он всё время поправлял. В тот день я ещё подумала: «От чего он его не сострижёт, мешает ведь».
– Здравствуйте, Виталий, спасибо, мне уже намного лучше, после выходных обещают выписать.
Мы немного помолчали, не зная, что ещё сказать друг другу.
– Это вам, – он протянул мне пакет, – только я не знаю, любите ли вы яблоки.
– Обожаю, – призналась я.
Виталий присел рядом и стал рассказывать мне о яблоках, даже прочитал какие-то стихи. Мы разговорились, со стороны могло показаться, что беседуют друзья, давно не видевшие друг друга.
С того дня Виталий, не так часто, но появлялся в моей жизни. То была какая-то необходимость срочно отвезти Маришу, то в доме требовались мужские руки, и мама сама созванивалась с ним, и, конечно же, оставляла его на ужин, то сам Виталий обращался к нам за какой-нибудь помощью или советов в бытовых вещах. Мы дружили, как дружат мужчина и женщина, разговаривали о работе, доме, что-то друг другу советовали, чем-то делились.
С мужем нас развели сразу, и как оказалось, он был не только плохим мужем, но и плохим отцом. Маришку он избегал, я видела, что дочь, очень переживает.
Однажды Виталий пригласил нас с мамой и Маришей к себе в гости, у него поспела клубника.
– Ну, девчонки, вы её по больше в рот кидайте, – смеялся Виталий, глядя на наши изумленные лица.
