Зоя Грэй - Эдичка
Деревня располагалась под горой. У самого подножия горы стоял огромный особняк, в нем, по преданию, жила когда-то леди Эмилия Фокс. Теперь здание было поделено на квартиры, ведь содержать такую громадину могли разве что королева либо богатые арабы и русские. Для примера, наш дом возле Оксфорда находился в состоянии постоянного ремонта: то текла крыша, то падала со стен штукатурка, то лопались трубы. В доме постоянно толкались строители, которых бабушка Варя называла люмпенами, все они были на одно лицо: здоровые, мускулистые мужики с нахальными голубыми глазами. Они появлялись в самое неподходящее время, когда их уже не ждали, требовали чаю, поигрывали мускулами под татуированной кожей, выпирающими из-под рваных маек, подтягивали старые джинсы, начинали чесать затылок и, туманно уставясь вдаль, называли какие-то заоблачные цены.
Папа рядом с ними выглядел маленьким и щуплым. Он сразу соглашался на все их условия. Если у нас в это время гостила бабушка Варя, то она начинала с ними дико торговаться и сбивала цену примерно вдвое. А потом следила за качеством работ, что они очень не любили и старались не появляться у нас, когда гостила бабушка. Русская железная леди, так ее называли строители.
Но я отвлекся. Так вот, леди Эмилия Фокс болталась теперь по домам в виде привидения и пугала маленьких детей и старух. Дом Эллы находился неподалеку от особняка, то есть в самом престижном месте деревни.
Как я уже упомянул выше, деревня эта совсем не походила на русскую и была какая-то наманикюренная и вылизанная, все было подстрижено и ухожено, свежепокрашено и прибрано. Если и появлялся в деревне какой-то несознательный персонаж, у которого, например, был не ухожен сад или не покрашен дом, то тут же собирался деревенский совет и выносил резолюцию о том, что все надо привести в порядок. Члены совета торжественно приносили резолюцию на дом не желающему соблюдать порядок лицу и заставляли его подчиниться.
Помню, бабушка Элла рассказывала, как ботанический подкомитет садового комитета целый месяц заседал у миссис Паркер-Боуэлл и требовал, чтобы мистер Браун подстриг куст, который разросся и загораживал обзор при выезде с боковой улицы на главную дорогу, подвергая опасности жизнь деревенских автомобилистов. Мистер Браун категорически отказывался это сделать, ссылаясь на редкую природу куста.
После многочисленных заседаний приняли решение связаться с Ботаническим садом в Лондоне и потребовать объяснений по поводу природы куста, потому что мистер Уайт утверждал, что это просто боярышник, а мистеру Уайту все верили, ведь он был самый выдающийся садовник в округе и его тыквы и кабачки достигали гигантских размеров. Он систематически вывозил свою продукцию на сельскохозяйственные выставки графства. Был даже случай, когда часть его продукции украли прямо с выставки. Подозревали конкурентов, вмешалась полиция, но после просмотра видеозаписей камер наружного наблюдения обнаружили, что кабачки, огурцы и помидоры украли заезжие голодные украинцы, бродившие в поисках работы по окрестным деревням. Пока шло разбирательство, жюри впопыхах присудило первый приз мистеру Грину, тот уже пятый год не мог его получить. Мистер Уайт слег с инфарктом. Деревня возмущалась и требовала пересмотра решения жюри, а кое-кто из самых ретивых написал на заборе мистера Грина, жившего в соседней деревне, «негодяй и самозванец».
Письмо с фотографией куста было отправлено в Лондон, но из Ботанического сада ответа не поступило, тогда резолюцию вынесли и без них: куст окоротить, а лучше вообще спилить. Только члены подкомитета собрались нести резолюцию на дом мистеру Брауну, как приехали рабочие рыть канаву под кабельное телевидение, и куст был спилен за пять минут. Обалдевший от такой наглости мистер Браун выскочил из дому, стал махать руками и кричать на рабочих, но они только пожали плечами, сунули мистеру Брауну в нос план прокладки канавы, утвержденный сельсоветом, сказали что-то по-иностранному, сели в разбитый грузовик и уехали.
– Опять эти чертовы поляки! – кричал мистер Браун. – Житья от них нету.
На шум выскочила из своего дома миссис Паркер-Боуэлл, вдова земского врача, очень уважаемая дама в деревне.
– Справедливость все-таки существует, – сказала она, почему-то глядя в сторону церкви. – Из-за вас у меня выпили весь чай, который муж привез из Индии еще в тридцать пятом году.
Тут она, конечно, слукавила, члены подкомитета ходили к ней со своим чаем, потому что все пили разные сорта – например, бабушка Элла пила только «Эрл Грей». Вопрос о сортах чая и способах его заварки стоял так остро, что половина собраний о природе куста выливалась в споры о чае. Бабушка Элла даже сказала, что один раз чуть не дошло до рукоприкладства и миссис Паркер-Боуэлл с трудом призвала всех к порядку. Только появившийся в это время на столе многослойный торт под названием «Очарование» отвлек всех от споров по поводу сортов чая. Надо здесь отметить, что торты всегда приводили англичан в полный восторг и хорошее настроение.
Мистер Браун вообще не понял, при чем тут чай, и, обозвав миссис Паркер-Боуэлл старой ведьмой, удалился в свой дом и так хлопнул дверью, что доска, изображавшая родовой герб его семьи, упала и раскололась.
Вообще, по словам бабушки Эллы, в деревне шла бурная общественная жизнь. Никакие перипетии мировой политики и события политической жизни Англии никого не касались. У них и своих проблем было навалом: то негодяи-мусорщики перепутали крышки от мусорных ведер и вся деревня целую неделю разбиралась с этим вопросом, то проживающий в деревне хирург-консультант бурно разводился со своей женой. Жена при этом не растерялась и ушла к владельцу булочной, то есть к мужу новой подруги консультанта. Все заново переженились и отпраздновали пышные свадьбы, жалко было только детей, их было восемь, по четыре у каждой пары. Они бродили между домами родителей и не знали, где теперь живут.
А когда мой папа женился на моей маме, в деревне творилось что-то невообразимое. Бабушка Элла рассказывала мне, что любопытные соседи все время бродили возле бабушкиного дома со своими дурацкими собаками, отчего кот Барон пришел в дикое неистовство и вместо того, чтобы спать в дедушкином кресле, торчал у окна и выгибал спину дугой, шипел и картаво мяукал.
Потом соседи потянулись к бабушкиному дому, кто за мукой, кто за сахаром, кто за солью, ссылаясь на то, что магазин уже закрыт. А наглая Идиф Холли, которую бабушка Элла люто ненавидела, просто прорвалась в гостиную, где сидел дедушка с трубкой и читал газету.
– Привет, Джордж, – сказала Идиф. – Что-то давно тебя не видно.
При этом она стреляла глазами во все стороны, но так и не увидела молодых, потому что мамы с папой в это время в деревне не было. Они уехали в Лондон покупать маме вечернее платье и вернулись только к вечеру вместе с Джоном, который жил в Лондоне, был знаменитым адвокатом и папиным лучшим другом.
Ну, об этом позже, а в тот день не успели мы приехать, как бабушка стала собираться на деревенскую ярмарку, где была основным организатором и еще казначеем. Дедушка тоже пришел на кухню и стал выяснять, что на обед. Я, признаться, тоже проголодался и не прочь был поесть. При слове обед кот Барон стал смотреть на нас с интересом.
– Ну какой сегодня может быть обед, Джордж? Ты же знаешь, что сегодня ярмарка, самое главное событие нашего календаря. Приезжают очень высокопоставленные особы, будет даже член парламента от нашего графства. Я же спасала семью, и времени на готовку у меня совсем не осталось. Ты же знаешь, как для меня это важно! Возьми Эдичку и поезжайте в «Макдоналдс». А после приходите на ярмарку.
Мы не заставили себя долго ждать и быстро пошли к машине, пока бабушка не передумала. Походы в «Макдоналдс» я очень любил. Еда в «Макдоналдсе» была очень вкусной, а наблюдать за всем, что там происходит, было моим любимым занятием.
«Макдоналдс» в соседнем городе был довольно большим, двухэтажным и в то утро был забит до отказу. Многочисленные матери-одиночки с множеством детей оккупировали все места. Вдоль и поперек зала стояли детские коляски всех видов и размеров. Выглядели эти мамаши примерно одинаково – маленькие, худенькие, сами почти дети. Их потомство страшно орало, сами мамаши орали громче детей и на каком-то непонятном жаргоне: то и дело слышались слова «клево», «класс», «отстой», «отпад», «бухалово», «курилово» и что-то еще, чего я просто не запомнил.
Я сразу же пристал к дедушке с расспросами о значении этих слов, но дедушка был явно не в духе и сказал, что объяснит позже. Он попросил молодую официантку отнести наш заказ в верхний зал, и мы поднялись наверх. В верхнем зале было пусто и тихо.
Мы с дедушкой уселись за стол и стали пить нашу кока-колу. Тут как раз подошла официантка с заказом. Мы радостно развернули наши гамбургеры и стали их поедать.
– Дедушка, – сказал я, – хорошо, что нас не видит бабушка Варя. Она бы сошла с ума.
