Сергей Боев - Край, где живет детство
«И откуда только взялись все эти наши игры? – думал Серёжка, наблюдая вполглаза за суетой внизу. – Ведь кто-то когда-то придумал их в первый раз? Ну, прятки, наверное, тыщу лет существуют. А наша игра в «триста», например? Двоюродный брат Сашка в Ельце такую не знает. Может, её кто-то здесь придумал заместо футбола? Ведь вторых-то ворот у нас за домом нет, есть только одни. Вот и пришлось, наверное, придумать новую игру, чтоб с одними воротами играть было можно. И что за игра получилась – в сто раз интереснее футбола! Как мячом в штангу угодишь, сразу сто очков. А в перекладину – двести. А уж если в крестовину – так все триста. Остаётся только гол забить…»
Внизу – шум и крики. Кого-то «вóда» уже застукал, кто-то выбрал подходящий момент, добежал до дерева вперёд «вóды» и застукался сам. Похоже, остался только он.
«Вóда» уже исходил всё вдоль и поперёк, проверил и кусты, и подъезды. Осталось только дерево. Вот он подошёл, задрал голову, всматриваясь в сумрак густой листвы…
– Серёга, ты там, наверху? Слезай, я тебя вижу!
«Ну уж дудки! Если б видел – не спрашивал бы! И ребят в свидетели позвал бы, – подумал Серёжка и ещё плотнее вжался в дерево. – А что, если правда видит?»
Сердце заухало, как громадный филин. «Ну, всё! Если до сих пор не увидел, то теперь уж услышит наверняка!»
Но, конечно же, «вóда» ничего не мог услышать снизу, и ничего толком не видел, а лезть на дерево ему ох как не хотелось – ведь следующий «вóда» уже определился. Так что он просто крикнул в гущу листвы: «Ладно, сдаюсь. Слезай, не задерживай игру!»
Июнь
С первых же дней июня наступило настоящее лето, а с ним на целую неделю установился сезон грозовых дождей, которые шли каждый день, как по расписанию.
C утра на небе – ни облачка, только бездонная и необъятная синева. Сочная молодая травка, нежные листочки на берёзах, отцветающая сирень и только зацветающая жёлтая акация вдоль домов и тротуаров, воробьи на ветках деревьев и кошка, выбежавшая погулять, да так и пригревшаяся на лавочке у подъезда – всё живое нежится в ласковых лучах утреннего летнего солнышка. Воздух недвижен, и время, кажется, тоже остановилось – а куда бежать, и зачем, когда вокруг такая благодать?
Солнце поднимается всё выше, выше… Вот уж полдень – и в небе появляются первые клочковатые белые облака. Сначала они одинокие, как заблудившиеся барашки. Но с каждой минутой их становится всё больше и больше. Они разрастаются, тучнеют, теряют яркость и белизну, впитывая в себя капля за каплей утреннюю росу с полей и лугов. Темнеет, как вечером, хотя сквозь разрывы в тучах то тут, то там нет-нет, да и пробьётся одинокий солнечный луч, высвечивающий в предгрозовом сумраке то верхушку дерева, то зелёный пригорок, то белый ствол берёзы.
А ты стоишь под этой самой берёзой и переминаешься с ноги на ногу в нетерпеливом ожидании – ну когда же? И как ливанёт? Спасёт ли крона берёзы, или придётся под ливнем бежать к подъезду и укрываться под его козырьком?
Вот глухо рокотнуло где-то на горизонте. Потом – всполох молнии за рекой, над курганом и песчаным карьером, и тут же перекаты грома, от которого в животе вдруг становится нехорошо. Сейчас, уже скоро…
Первые капли – крупные, тяжёлые водяные метеориты – выбивают в песке крошечные кратеры и разбрасывают по сторонам песочные фонтанчики. Под берёзой ещё сухо – но не надолго. В одно мгновение одинокие капли превращаются в плотный поток воды, как будто кто-то открыл на полную кран небесного душа – и мир тонет в шуме летнего ливня. Асфальт весь уже мокро-чёрный, на нём разрастаются и пузырятся лужи.
Разряд молнии с жутким грохотом раскалывает небо надвое совсем близко. Теперь уж точно надо бежать к подъезду! Ты выпрыгиваешь из-под спасительной кроны берёзы и в миг промокаешь до нитки. Струи тёплого летнего дождя бьют по спине, по плечам. Но ведь это так здóрово – вымокнуть, прошлёпать босиком по лужам к подъезду и стоять там, под козырьком, наблюдая за разбушевавшейся стихией.
Ещё удар молнии, ещё один. От раскатов грома дребезжат оконные стёкла. Потоки дождевой воды стеной обрушиваются с небес, шумно несутся по водосточной канаве, подтапливая берёзки, разливаясь в озерцо там, где ты стоял всего лишь минуту назад, и торопятся дальше, вдоль огородов, вниз, к просёлку, к лесу, на встречу с речкой…
Но вот небо начинает светлеть. Туча смещается к горизонту, уходит, и ливень потихоньку ослабевает. Край тучи вдруг окрашивается золотым, а под ней в пробившихся солнечных лучах выгибается радуга-дуга, упирающаяся своим ближним концом прямо в полянку за берёзками! Конечно же, через мгновение ты уже там – бегаешь под стихающим дождём вдоль и поперёк радужной полянки по мокрой траве, прыгаешь в лужи двумя ногами, пытаясь сделать самый большой в мире «плюх», и не можешь сдержать крики восторга, так и рвущиеся из груди наружу: «Уррраааа! Лето настало! Смотрите – я на радугу забрался!»
Ближе к вечеру облака худеют, редеют и вскоре совсем растворяются в небесной лазури. Только закатное солнце добавляет в эту синь золота и бронзы, а на другой стороне небосвода проступает в густеющей синеве бледный, кажущийся прозрачным месяц… Умытый ливнем, согретый солнечным теплом, утомлённый шумом и гамом долгого летнего дня, городок медленно погружается в сон.
* * *Первым сезоном лета оказалась игра в «ножички» – то ли оттого, что дожди хорошо напитали землю влагой, и стала она мягкой, податливой, то ли просто кому-то из ребят родители подарили новый перочинный ножик, положив начало этой «эпидемии». Теперь каждый день, чуть только заканчивался дождь, на солнечную сторону дома слетались, точно намокшие воробьи, мальчишки, и поднимался гвалт до небес – ну ни дать ни взять воробьиная стая!
– А у тебя какой ножик?
– Ты сам сначала свой покажь!
– Ага, я первый спросил.
– Ну, ладно, у меня финка – на, зацени!
– Какая ж это финка?! Обычный «самодел». То ли дело у меня – складной!
– Да ладно, у твоего складного лезвие всего-то на ладонь – до сердца даже не достанет, если им воевать придётся. А у меня зато вон насколько длиннее!
– Так воевать ещё когда придётся… Может, и никогда! А играть щас будем. Так мой легче в землю втыкать – хоть «с коленки», хоть «с погончика»…
– Эй, давайте уже играть, а то ночь наступит, пока вы тут спорите! – встрял в разговор Серёжка. – Всё равно у меня лучший нож в целом городке!
– Это ещё почему?
– По кочану да по капусте! Потому что это – настоящий офицерский кортик!
Все вокруг так и замерли с открытыми ртами, а Серёжка достал из глубокого кармана ножны из светлой дублёной кожи, щёлкнул кнопкой застёжки и бережно извлёк кортик отца. Лезвие у него было длиной аж в две ширины ладони, с очень острым концом и острой, как бритва, режущей кромкой и бороздкой по всей длине. Ручка была из светлого лакированного дерева и заканчивалась металлическим «набалдашником», а от клинка отделялась защитными скобами из полированной стали.
– Ух ты! Красотища-то какая! Сталь, видать, закалённая – вон какой тонкий клинок получился! А откуда у твоего отца такой кортик?
– Не знаю… Он вроде говорил, раньше с парадной формой все офицеры кортики носили. А может, это ему в Германии немецкие лётчики подарили.
Кортик медленно пошёл по кругу – каждый хотел подержать его в руке, попробовать остроту клинка, проверить, как он гладко скользит в ножнах…
– И что, ты им играть будешь? – недоверчиво протянул Вадька.
– С дуба ты рухнул, что ли? Им в «ножички» нельзя – может от земли и камней затупиться. Неа, у меня для игры тоже «самодел» – но втыкается с любого положения. Ну, посмотрели – и хватит. Давай считаться, кто с кем в команде! – довольный, Серёжка убрал кортик в ножны, засунул их поглубже в карман и начал свою считалку:
На златом крыльце сидели
Царь (в первую команду!) ,
Царевич (во вторую!)
Король (в первую!) ,
Королевич (во вторую!)
Сапожник (в первую!) ,
Портной (во вторую!)
Кто ты будешь такой?
Говори поскорей
Не задерживай добрых и честных людей!
– Ну, раз считалка закончилась на мне, значит, я пойду в первую команду, а ты, Витька, во вторую.
Команды разбежались в противоположные стороны, каждая прочертила ножами границу своего «города», и игра началась.
Ножи кидали по очереди. Сначала – «за рукоятку», потом – «за лезвие», дальше – «с коленки». Где нож удачно воткнулся в землю – возникал круг «деревни», соединённый со своим «городом» чертой… И снова летели ножи в землю – теперь уж из «деревни»: «с локтя», «с погончика», «от носика»… И так – насколько хватало фантазии, до победы – пока одна команда «деревня» за «деревней» не дойдёт до «города» противника.
Ну а где победа – там всегда есть место реваншу! Все «деревни» наспех затираются ногами, команды меняются «городами» – чтобы не скучно было – и опять летят в землю ножи, и азарт бьёт ключом, и гвалт стоит – хоть уши затыкай:
