Маша Трауб - Тетя Ася, дядя Вахо и одна свадьба
– Слушай, не преувеличивай! Что ты мне бабкины слухи пересказываешь? Соседка наплела, а ты подхватила! – возмущался Аркадий, но Тамара поняла, что он тоже испугался. Или, во всяком случае, задумался.
– Уезжай, пожалуйста, пока он не вернулся! – просила Тамара.
Что бы ни двигало Аркадием, он сделал так, как просила сестра, – взял билет на самолет и улетел к жене и детям. Мэри ходила черная от горя. Тамара знала, что Мэри звонила в Майкоп, просила Аркадия вернуться, умоляла, заклинала. Приходила она и к Тамаре. Плакала, просила помочь уговорить брата. Мольбы сменились гневом – Мэри стала Тамару ненавидеть. Решила, что она во всем виновата – пересказала Аркадию слухи, и тот поверил. Мэри сыпала проклятиями и уходила в слезах. Но уже на следующий день через Нину передавала Томе записку: «Прости, я очень люблю Аркадия. Помоги, умоляю».
Тома не знала, что делать. И тетя Ася, которая, конечно же, была в курсе всей истории, тоже не знала. Аркадий звонил почти каждый день и спрашивал про Мэри. Тома отвечала сухо – мол, все хорошо, Тариэл вернулся, живут, как прежде. Хотела, как лучше, но только все испортила. Аркадий опять приехал и стал встречаться с Мэри по углам – то во дворе школы, то в дальнем кафе. Но разве скроешься в их городе от посторонних глаз? Дошло даже до того, что Тома столкнулась с Мэри в своей собственной квартире – Аркадий не постеснялся и привел ее к себе. Тома поднималась с Ниной по лестнице, когда им навстречу выскочила Ася и предупредила, что Аркадий сейчас с Мэри.
– Там. – Ася показала наверх. – Все слышали, как они пришли и чем сейчас занимаются.
– Какой позор, – ахнула Тома, – что делать?
– Пойдем ко мне, посидим, а когда они закончат, пойдешь домой, – предложила соседка.
– Ты хочешь, чтобы я спокойно сидела и все слушала? – тут же вспыхнула Тома.
– Хорошо, хочешь, иди туда, только давай Нина у меня побудет.
Тамара кивнула, велела Нине идти с крестной, а сама пошла домой. Аркадий открыл дверь не сразу. Когда Тома вошла в квартиру, Мэри, замотанная в полотенце, проскочила перед ней в ванную.
– Тебе сколько лет? – заорала Тома. – Что ты меня позоришь? И полотенце мое сними! Ты хоть понимаешь, что тебя весь дом видел? Как я теперь это полотенце на трос повешу?
Тома сама не понимала, что кричит, и совсем забыла, что ее крик слышат не только Аркадий с Мэри, но и все соседи.
– Как ты посмел ее в наш дом привести? – продолжала она, забыв о приличиях. – У тебя совести совсем нет?
Мэри выскользнула из квартиры, Аркадий побежал за ней. Тома сидела на кухне и плакала. Но это был еще не конец.
Аркадий метался с год – неожиданно приезжал, так же неожиданно уезжал. Больше Тамара с Мэри не сталкивалась, но чувствовала ее присутствие. У Нины стали появляться украшения – то заколочка, то бусики.
– Откуда это? – спрашивала Тома.
– Дядя подарил, – отвечала Нина и прятала подарок в шкатулку. На мать она старалась не смотреть. Тома не расспрашивала, решив не вмешивать ребенка в дела взрослых. К тому же она прекрасно знала, что дочь никогда ничего не расскажет, будет молчать, как партизан. И потом, она видела, что Нине очень нравятся украшения, которые Тома ни за что бы ей не купила, считая это излишним баловством.
Аркадий уезжал, и Тома какое-то время жила спокойно. Но потом позвонила его жена, Света. Видимо, она все-таки о чем-то догадалась, но Тамара тут была совсем ни при чем.
– Тома, здравствуй. Ответь мне только на один вопрос. У него есть женщина?
Тома слышала, как Света плачет.
– Я не знаю, – ответила она.
– Он ее любит? Он уйдет к ней? – спрашивала Света сквозь слезы.
– Света, Аркадий никуда не уйдет. У вас двое детей. Не думай о плохом, – сказала Тамара.
Тома оказалась права, хоть и не верила в то, что говорила. Аркадий перегорел, переболел и остался с семьей. Перестал приезжать и звонил только по праздникам. А потом вдруг приехал со Светой и дочками. Тома не могла нарадоваться, была счастлива как никогда. Они ходили на пляж, в рестораны, гуляли по бульварам. Тома хотела, чтобы весь город знал, что Аркадий приехал с женой и детьми, что все у них хорошо. Она водила племянниц в книжный магазин, в театр и к тете Лиане, втайне надеясь столкнуться с Мэри. Это оказалось просто: они сидели вечером в кафе, девочки ели мороженое, Тамара разговаривала со Светой и Аркадием, когда вдруг увидела, что брат переменился в лице. Тома повернулась и увидела, что за соседний столик сели Мэри, Тариэл и Натэла. Мэри сверлила взглядом Аркадия, тот наклонился к жене. Мэри дернулась, подняла Тариэла, цыкнула на дочь, они ушли. Это и был конец. Тамара попросила брата заказать девочкам пирожные, а взрослым – бутылку вина. Аркадий кивнул. Света улыбалась.
Аркадий вместе с женой и дочерьми вернулся в Майкоп. С тех пор Мэри, когда случайно сталкивалась с Тамарой, делала вид, что с ней незнакома. В такой, так сказать, жизненной ситуации их дочери, Нина и Натэла, сидели за одной партой и считались подружками.
После того как Аркадий окончательно оборвал все связи с Мэри, та сильно изменилась, стала злой и придирчивой, все время раздраженной. На лице застыла перекошенная улыбка. Ученики, да и учителя ее боялись как огня. Всю свою нерастраченную женскую энергию Мэри направила на единственную дочь. Она так завинтила гайки, что Натэла даже вздохнуть не могла. Мэри контролировала, когда дочка пришла с прогулки, с кем гуляла, с кем разговаривала. Натэла не блистала способностями, и Мэри заставляла ее часами переписывать страницы из книжки, надеясь, что дочь выработает грамотность и почерк.
Соседки качали головой, слыша, как Мэри кричит на девочку, как лупит ее чем придется, как плачет Натэла. Тогда-то Мэри и увлеклась луковыми масками и обрекла дочь на изоляцию. Натэла перестала заниматься музыкой с тетей Лианой, поскольку Мэри считала учительницу тоже виноватой, хоть и косвенно – нечего было язык распускать. Музыка Натэле нравилась, тетю Лиану она любила, но маме она не могла сказать поперек ни слова.
Единственным, кому пришлись по душе произошедшие с Мэри изменения, был Тариэл. Он, конечно же, узнал о том, что у жены был роман, но сделал вид, что пребывает в неведении. Нет худа без добра – он одобрял, что жена взялась за дочь, дрессирует ее, как цирковую собачку. Не мог скрыть он радости и оттого, что жена прикрыла свое знаменитое декольте черными глухими кофтами. Мэри перестала за собой следить, сняла ожерелье и купила туфли без каблуков. Таро тщательно скрывал свою радость – он своего добился: жена пела под его дудку и демонстрировала покорность. Теперь она от него никуда не денется, даже если захочет. Ни один мужчина больше не посмотрит в ее сторону, раз Аркадий сбежал, бросил ее, как последнюю шалаву. Пусть на своей шкуре почувствует, каково это, когда над тобой смеются, когда от тебя отказываются. Вот что думал Тариэл, совершенно не испытывая ревности, жалости, обиды. Только злобный восторг – никому Мэри не нужна. Только ему, Тариэлу. Для него это была победа, безусловная, безоговорочная, нокаут и урок для всех врагов и злопыхателей.
Жизнь шла своим чередом, годы летели незаметно. Натэла и Нина подрастали. У обеих девочек особого выбора профессии не было. Можно было пойти или в педагогический, или в медицинский. За Натэлу решила Мэри – педагогический, и точка, пусть будет преподавателем английского. Место в шестой школе ей всегда найдется. Нина, чтобы разорвать эту странную дружбу, решила поступать в медицинский, что активно поддержала Тамара.
– В семье должен быть хоть один врач! – говорила она дочери. – Мне укол сделать, внуков моих лечить, а дядя Вахо тебе поможет…
– Каких внуков? – удивлялась Нина.
– Как каких? Вот поступишь, потом тебе жениха подберем, замуж выйдешь, и приглашения на свадьбу купим в книжном магазине. Помнишь? Белые, с золотыми кольцами и голубями. Свадьбу можно будет сыграть скромную, человек на двести. Зал снимем в ресторане. – У Тамары от таких мыслей на губах блуждала счастливая улыбка. – После свадьбы родишь ребенка, я тебе помогу, лишь бы со свекровью повезло, такого жениха подберем, чтобы мать у него хорошая была. Надо будет у соседок спросить…
– Мам, я хочу уехать, – вдруг ни с того ни с сего сказала Нина.
Даже спустя столько лет она точно могла сказать, что решение уехать было спонтанным. Ни о чем таком она не думала, пока мама не размечталась на тему свадьбы. Нина представила то, что планировали мама и судьба, и ей стало плохо. До потери сознания. Голову стянуло, как обручем, немедленно отозвался нервным урчанием кишечник.
– Что с тобой? – испугалась Тамара, глядя на дочь, которая вдруг даже не побелела, а посинела. – Я тебе говорила, не ешь так много инжира! Сейчас Вахо позвоню, а когда станешь врачом, сама будешь знать, что с тобой.
– Не надо никому звонить, – остановила ее Нина. – Я хочу уехать. Не хочу здесь учиться.
– А куда ты поедешь? К Аркаше в Майкоп? Надо будет ему позвонить и спросить про их медицину, – опять кинулась к телефону Тамара.
